Война кукол - Белаш Людмила и Александр (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗
— …чтобы эта лавина сошла тебе на голову, — многозначительно закончил Гердзи.
— Вот я и спрашиваю — что случилось? — Хиллари взглянул в глаза Гердзи. — Конкретно, у тебя.
— Ах, у меня, — Гердзи горько усмехнулся и отвел глаза, — ничего. Мне просто влепили NB в личное дело.
— Ты-то тут при чем? — удивился Хиллари. — Принимал решение я, я и должен отвечать.
— Не донес вовремя, — Гердзи уже не скрывал раздражения. — А Доран, подонок, тотчас после передачи с курьером прислал кассету с гнусной приписочкой — де, «если это и есть хваленая армейская пунктуальность и дисциплина, то я страшно удивлен, почему нас еще не захватили инопланетяне; не иначе как им лень». Не мог же я утаить и кассету тоже; курьерская почта проходит регистрацию… Я отнес этот подарок Горту, он посмотрел, почитал и первым делом накатил мне под горячую руку.
— Спасибо, Тито, дружище, — Хиллари пожал предплечье Гердзи, — но этого не стоило делать. Мог бы смело докладывать — я бы все равно не поехал на студию.
Гердзи хотел что-то сказать, но тут ожил селектор; генерал Горт осведомлялся, не явился ли Хиллари Р. Хармон?
— Да, он здесь, — голос Гердзи не изменился.
— Пусть войдет.
Гердзи вяло и скучно улыбнулся, подняв ладонь от клавиатуры в знак прощания. Хиллари встал и направился к двери, рассуждая про себя: «NB — это скверно; вторая такая пометка — и его вышвырнут интендантом куда-нибудь на дальнюю космическую базу. Тито, должно быть, очень переживает…»
Коротко стриженные жесткие волосы пятидесятисемилетнего генерала Лоуренса Горта уже тронула седина. Высокий, с широкой грудью и длинными руками, генерал олицетворял собой ту пробивную силу, которой так славятся военные. Тяжелый, крепкий череп, грубое лицо; под широкими бровями — круглые темные глазки, всегда выражающие решимость и нетерпение. А еще у генерала был громкий голос, отнимающий не только возможность, но и всякое желание возражать. Именно этим камнедробильным голосом он создал проект «Антикибер», внушив штатским недоумкам из парламента и сомневающимся из Айрэн-Фотрис, что деятельность Банш угрожает национальной монополии на ноу-хау по киборгам — из всех ино-миров лишь Атлар производит что-то подобное, а значит, и Туа-Тоу, и Ранкари, и Форрэй давно заказали своим разведкам разузнать структуру и технологию производства кибер-мозга — а потому бороться с Банш должны военные. Чиновники и депутаты, не в состоянии вынести голос генерала, быстро уставали и соглашались, сдаваясь на милость победителя, — однако толстые кости генеральского черепа скрывали незаурядный ум, и Горт понимал, что стоит ему напороться на непримиримую оппозицию или изощренного в законах адвоката — и его построения рухнут, а проект если не закроют, то отнимут у генерала и отдадут, скажем, в кибер-полицию, предварительно отобрав оружие и выгнав из Баканара. Но Горт не помнил случая, чтобы то, что попало к нему в руки, он выпустил без боя. Вся его фигура была устремлена вперед, и даже волосы на голове стояли параллельными рядами, как войска. Колебаний и сомнений генерал не знал.
Хиллари в присутствии таких людей всегда замыкался и помалкивал; он хранил нейтральную позицию, пока генерал пробивал ассигнования и доказывал пользу проекта. Если бы не Доран… парламентской подкомиссии, возбужденной его новостями, трудно будет объяснить разницу между объявленной целью и реальным направлением проекта. Потому что ловля баншеров — совсем не главное… «Главное, — подумал Хиллари, усаживаясь в кресло напротив Горта, — обозначилось только сейчас. Я, я — и никто другой — нащупал прорыв от кибер-стандарта к чему-то новому. Это еще надо понять и сформулировать».
Генерал Горт серьезно подготовился к этой встрече — выпил успокоительного, прослушал медитативную кассету и проконсультировался с психологом. Он знал, что на этого спокойного сероглазого умника не действуют ни доводы, ни убеждения, ни напор, ни лесть. Приказы он игнорировал — «Я гражданское лицо. Приказы мне может отдавать только специалист, знающий больше меня», а пойди найди другого такого специалиста. Поэтому они давно разделили обязанности: Хиллари работал, а Горт отчитывался по результатам; Хиллари ходил в суд, а Горт — в парламент. Таким симбиозом были довольны оба; Горт не лез с советами в проект, а Хиллари не мешал генералу пожинать лавры. Горт хотел устранить проблему, выгнав строптивого Хиллари, но по трезвому размышлению оставил эту затею, вовремя сообразив, что без Хармона весь проект тут же развалится. Хармон не только объединял проект и руководил поисками беглых кукол (проще иголку в стоге сена найти, чем угнанного киборга) — он их тестировал, программировал, выступал как эксперт в суде и много еще чего. Например, он запугал «отцов» Банш и заставил их уйти глубоко в подполье, уже тем самым значительно уменьшив их число и затруднив им деятельность. Замены Хармону не находилось, и Горт и дальше бы терпел двоевластие, если бы не скандал в СМИ. Скандал разгорался из простой сенсации в прямое шельмование проекта, а Хармон вел себя, как обычно, — то есть никак не реагировал.
Четвертая власть тоже любит лесть и почитание; она, как и всякая власть, требует, чтобы на ее порицание по первому же слову виновный (хоть бы он сто раз был прав) разодрал одежды, посыпал голову пеплом и, босой, пополз на коленях в студию, биясь лбом об пол и оглашая воздух воплями раскаяния, моля о прощении и снисхождении. Хармон же этого делать не собирался, он открыто презирал и телевидение, и его лицемерный лозунг открытости и свободы — за это он мог жестоко поплатиться. Репортеры разорвут его в клочья — чтобы другим подать пример послушания, — а заодно и проект, и генерала Горта. Надо было срочно что-то предпринимать, чтобы спасти положение, но как убедить несговорчивого Хармона пойти на компромисс и добровольно окунуться в бассейн с грязью? Поэтому генерал избрал иную тактику, нежели вчера.
— Я ждал твоего звонка вечером, — тихо начал Горт, — но не дождался. Я с тобой грубо поговорил вчера; извини, я не сдержался, о чем я очень сожалею.
— В этом нет ничего необычного, генерал, — сухо ответил Хиллари. — Вы были очень расстроены, я понимаю ваши чувства. Гнев — это закономерная реакция в подобных обстоятельствах.
Вот так всегда. Хиллари туп, бесчувствен и невозмутим.
— Хиллари, сейчас подчиненный может подать в суд на начальника, если тот своим поведением вызвал у него стресс или нанес психическую травму. У меня вчера от твоих выходок развился гипертонический криз. Что ты мне посоветуешь? — генерал смотрел тяжело и мрачно.
— У меня позавчера был вегетативный криз, — взгляд Хиллари был почти враждебным, — от переработки. Когда я давал вам обещание явиться в студию, я не осознавал, что делаю. Вчера я пришел в себя, к тому же и обстоятельства изменились. Генерал, если вы думаете, что, когда мы подадим друг на друга в суд, Доран от хохота подавится собственным языком, то вы ошибаетесь. Он получает сумасшедшие деньги именно за то, что может нести околесицу не запинаясь и не думая. Язык — его главный рабочий орган; по-моему, он его застраховал.
Горт захотел сломать что-нибудь из канцелярских принадлежностей, но сдержался.
— Хиллари, пойми же ты наконец — проект под угрозой. Мне это не страшно — у меня еще четыре проекта останутся…
— Мне тоже, — Хиллари принял более вольную позу. — Если проект развалится — уйду к Джомару Дагласу. Разработка нового типа интеллекта куда перспективней, чем бестолковая беготня за куклами.
Так. Это ультиматум. Генерал слегка побагровел, но как более опытный легко вынес удар. Раньше Хиллари даже не заикался о смене места.
— Хиллари, — Горт старался говорить мягкой убедительно, — я тебя не пугаю. Я просто обрисовываю проблему. Доран уже угробил нескольких людей сильнее и влиятельнее тебя. Поверь, я не хочу избавиться от проекта. Твоей работой уже заинтересовалась BIC; они обещали сотрудничество — новую, еще более мощную аппаратуру, задействовать своих инженеров в рамках проекта. Я предлагал тебе людей, ведущих системщиков, но ты сам отказался.
