Академия пяти стихий. Возрождение - Матлак Ирина (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
В присутствии совета магов все сидели как на иголках и мечтали о том, чтобы это поскорее закончилось. Хотя большинство адептов уважали и восхищались этими магами, находиться в их обществе было некомфортно. Казалось, что глаза членов совета прожигали насквозь, пытаясь заглянуть в самые потаенные уголки души.
— И не забывайте, что вы исполняете свой долг, — подытожил председатель совета магов. — Помните: даже если вам суждено погибнуть, эта жертва будет ненапрасной!
Слушая пожилого, упитанного мага, Ника подумала, что после такой речи хочется пойти и утопиться. Вместо того чтобы поднять боевой дух и запал, он свел его на нет, превратив заинтересованные лица адептов в кислые мины.
— Ну и как тебе это нравится? — спросила она у Джолетты, когда они вышли из зала.
— Что, неужели ты не в восторге от великой чести? — делано удивилась та. — Защищать государство, а главное — совет магов, так почетно!
Не успели они дойти до поворота коридора, как вдруг позади раздался знакомый голос:
— Ника!
Та обернулась и увидела направляющуюся к ней Вивиан Сойледж.
— Можно с тобой поговорить? — Однокурсница бросила быстрый взгляд на Джолетту и добавила: — Наедине.
Большого желания с ней разговаривать Ника не испытывала, но все же согласилась. В прошлом эта особа несколько раз нападала на нее, оскорбляла и пыталась отравить, поэтому теплых чувств к ней Ника не питала.
Они отошли в сторону, и, подождав, пока мимо пройдет толпа спешащих на пару адептов, Вивиан произнесла:
— Я хотела попросить прощения.
Пожалуй, если бы Сойледж сказала, что является драконом, Ника бы так не удивилась. Ей показалось, что она ослышалась, настолько невероятной казалась произнесенная фраза.
— Ты удивлена? — Вивиан слабо улыбнулась и откинула назад небрежно заплетенную косу. — Долгое время пробыв в психотерапевтическом отделении лазарета, я на многие вещи стала смотреть иначе. Ты не думай, со мной все нормально, — возразила она, заметив, как изменилось лицо собеседницы. — Теперь действительно нормально. Знаю, я вела себя ужасно по отношению к тебе. Все из-за глупой зависти… Да, ты не ослышалась. Я в самом деле тебе завидовала. Ты ни дарха не понимала в магии, но сумела вызвать интерес самого лорда Грэма. Быстро достигла высоких результатов и приспособилась к новому миру… Прости меня. За все.
Ника не могла поверить ее словам и осторожно включила дар эмпатии. От Вивиан исходили волны сожаления, раскаяния и легкой грусти, которые были лучшим доказательством того, что однокурсница говорит искренне.
— Если тебе это важно, то можешь быть спокойна, я не держу на тебя зла, — ответила Ника, ничуть не соврав. — Не могу сказать, что мне приятно находиться в твоем обществе, но простила я тебя уже давно.
Сойледж вновь улыбнулась.
— На большее я и не рассчитывала. Спасибо. Мне было действительно важно это узнать.
Ника еще долгое время не могла забыть этот разговор. В который раз она убедилась в том, что людям — даже тем, в кого давно перестал верить, свойственно меняться. Неизвестно, что сложнее — прощать или просить прощения. Порой бывает важно дать кому-то второй шанс! Ника чувствовала, как ей самой стало гораздо легче, и радовалась, что эта страница ее жизни оказалась перевернута.
В последний вечер перед отправлением в Триальскую империю в академии творилось настоящее безумие. Все носились сломя голову, пытаясь собраться и ничего не забыть. Корпуса гудели от возбужденного гомона адептов, и преподаватели уже оставили всякие попытки воззвать их к порядку.
— Это или это? — Джолетта поочередно приложила к себе два практически идентичных платья.
Запихивая в сумку теплый свитер, Ника закатила глаза:
— Мы вообще-то не на праздник едем! Зачем тебе тащить с собой вечернее платье?
— А вот тут ты заблуждаешься, — непоколебимо возразила Джолетта. — В Триальской империи ежегодно отмечают день Зимнего солнцестояния, который в этом году выпадает на одиннадцатое декабря. Во дворце устраивается торжественный прием. Сомневаюсь, что даже при теперешних обстоятельствах праздник отменят. Так что готовь бальный наряд!
— Ага, только сначала приготовлюсь к усиленным тренировкам и вылазке в горы, — хмыкнула Ника, пытаясь застегнуть замок. Вещей было немного, но молния на сумке все равно не хотела сходиться.
Ника не слишком разбиралась в подобных праздниках, но была практически уверена, что на Земле зимнее солнцестояние выпадает на двадцатые числа декабря. Значит, положение солнца в разных мирах тоже бывает разным.
— Так какое все-таки лучше? — не отставала Джолетта.
Ника тяжело вздохнула:
— Они же одинаковые.
— Шутишь?! — вскинулась подруга на защиту своих платьев. — Это — оттенка ультрамарин, а это — кобальт!
Ника не глядя указала на одно из них и продолжила свое занятие. Ей еще предстояло уместить в сумку пижаму и домашний халат. Подумав, она решила последовать совету Джолетты и упаковала вечернее платье, которое для нее купил лорд Грэм. Ника не была уверена, что решится его надеть, но альтернативы все равно не имелось.
— Идем, а то на ужин опоздаем! — поторопила ее Джолетта, которая на удивление быстро разобралась со своим багажом.
Правда, сумок у нее вышло целых три, но Джолетту это не заботило. Она намеревалась самым наглым образом поэксплуатировать жениха и хотя бы ненадолго почувствовать себя нормальной девушкой. После того как Ника рассказала друзьям о человекороботе Терминаторе, все они ощущали себя ему подобными — после нескончаемых тренировок мышцы наросли даже у хрупкой Миры.
Сегодня, в последний вечер перед отъездом, госпожа Лили решила порадовать адептов, приготовив праздничный ужин. Повара трудились не покладая рук, и к столу подавались изумительные и по-настоящему роскошные блюда. Среди них были и индейка, и рыба, запеченная с ароматными травами, и свинина под хрустящей соленой корочкой, и… салат «Оливье». Ника просто не смогла удержаться и рассказала гномихе об этом новогоднем рецепте. К слову, салат вечно голодные студенты уплетали гораздо лучше многочисленных изысков.
За столами, сдвинутыми в центр комнаты, царило оживление. В этот вечер преподаватели сидели вместе со студентами, но никто не испытывал дискомфорта. Во главе стола восседал