Путь прилива - Суэнвик Майкл (книга регистрации TXT) 📗
— Заходи на посадку, — скомандовал чиновник. — Ну, скажем, на то поле с дынями, к западу от поселка.
Флаер широко расправил крылья, выкинул тормозные парашютики и начал снижаться.
Как только его колеса коснулись земли, белесые дыни внезапно вытянулись, выпустили крохотные лапки и бросились врассыпную, не дав даже толком себя рассмотреть. На поле не осталось ничего, кроме пожухлой травы; скоро эту траву будут щипать рыбы. Вдали виднелись покосившиеся навесы и обшарпанный, с провалившейся крышей и черным проемом вместо двери сарай. Все готово к приему новых жильцов, подводных фермеров или водяных мышей, кого уж там пошлют боги прилива. Фонарь мягко ушел назад, спрятался в корпусе флаера.
И сразу в кабину ворвался ветер, налетавший, казалось, одновременно со всех сторон. Воздух резвился, как веселый лопоухий щенок.
— Ну и? — повернулась Чу.
Чиновник извлек из чемодана тонкую металлическую трубку. Подкинул ее в руке и направил на Чу.
— Мотай отсюда.
— Чего-о-о?
— Тебе, полагаю, приходилось видеть такую штуку. И ты хочешь, чтобы я ее применил. Вылезай.
Чу посмотрела на блестящий, совсем безобидный с виду предмет, на крохотное, словно от укола иголкой, отверстие, направленное прямо ей в сердце, затем перевела взгляд на непроницаемую маску чиновника. Короткий удар костяшками пальцев, и флаер распахнул боковую дверцу. Чу выбралась наружу.
— Сколько я понимаю, ты не намерен объяснить мне, в чем дело?
— Я полечу на Арарат без тебя. Ветер дул Чу прямо в лицо, немилосердно трепал жесткие, как иглы дикобраза, волосы.
— А я-то думала, мы с тобой подружились.
На лице лейтенанта внутренней безопасности, решительном и некрасивом, не было ни малейших следов обиды — только искреннее недоумение.
— Подружились, — передразнил чиновник. — Продаться Грегорьяну, делать по его заданию подлости, докладывать о каждом моем шаге, а потом… Нет, какую же надо иметь наглость, чтобы после всего этого говорить о дружбе.
Чу застыла, каменный островок среди бушующего океана травы.
— Давно ты это знаешь? — И ведь никакой в голосе вины, никакого раскаяния — только удивление и любопытство.
— С тех пор, как Минтучян украл мой чемодан. В черных, узко прищуренных от ветра глазах — полное непонимание.
— Я знал, что отраву эту накапал мне кто-то из вас двоих. Сперва я грешил на Минтучяна. Но он — просто мелкий жулик, член шайки, подделывавшей археологические находки. И даже там он был на третьих ролях — отвозил товар в Порт-Ричмонд.
Он украл чемодан, чтобы возобновить промысел. Но грегорьяновские громилы успели уже убедиться, что чемоданчик мой не так-то и прост, все норовит сбежать и вернуться к хозяину. Минтучян этого не знал. Следовательно, он не работает на Грегорьяна. Следовательно, искомый предатель не он, а ты.
— Вот же мать твою! — Чу раздраженно сплюнула, зашагала прочь, но тут же остановилась и обернулась.
— Послушай, ты ведь совершенно незнаком с местной обстановкой и…
— Придумай что-нибудь новенькое. I
— Да ты же не дослушал меня до конца! Я… Слушай, ну что мы с тобой так разговариваем. Растряси немного свою задницу, выбирайся из флаера, становись напротив, обсудим все в нормальной обстановке — глядя друг другу в глаза и без крика.
Чиновник слегка повел металлической трубкой.
— Не то у тебя положение, чтобы ставить какие-то условия.
— Ну так пристрели меня. Пристрели или поговорим — или одно, или другое.
Ишь как глазками-то сверкает, подбородок выпятила. Чиновник обреченно вздохнул и вылез на землю.
— Хорошо. Говори. Ну что ты можешь мне сказать?
— Что надо, то и скажу. Согласна, я и вправду брала у Грегорьяна деньги. А что тут удивительного, я же в самый первый день сказала тебе, что все планетные правоохранительные органы насквозь продажны. И опять же неудивительно — ведь моего жалованья не хватает даже на оперативные расходы! Молчаливо предполагается, что мы зарабатываем себе на хлеб, приторговывая служебными тайнами, выполняя поручения противника. А если кто шибко принципиальный, так ищи себе другое занятие или подыхай с голоду.
— Приготовься к взлету, — сказал чиновник флаеру. Его мутило от отвращения, хотелось поскорее закончить бессмысленный разговор и взмыть к облакам, подальше от человеческой грязи. Судя по всему, эти чувства отчетливо отразились на его лице.
— Ты полный идиот! — торопливо заговорила Чу. — Если бы не я, Грегорьян сто раз бы тебя убил. Ну, подкинула я тебе в постельку пару дохлых ворон — тоже мне большое дело. Я не делала ничего такого, чего не сделал бы на моем месте каждый оперативник. Да что там, чуть не каждый из наших согласился бы оказать Грегорьяну гораздо большие услуги. Знаешь, почему ты до сих пор не убит? Я убедила Грегорьяна, что в этом нет никакой необходимости, вот почему. Без меня ты не вернешься из Арарата.
— А с тобой вернусь?
— Не забывай, — гордо вскинулась Чу, — что я офицер. Я вытащила бы тебя оттуда живым. Слушай меня внимательно. Ты схватился за совершенно непосильную для себя задачу. Или возьми меня с собой, или вообще не лети в Арарат. С Грегорьяном ты не договоришься и не справишься. Это же псих, человеконенавистник. Так бы он думал, что я у него на подхвате, и мы бы с тобой его взяли. Но в одиночку? У тебя нет и одного шанса на миллион.
— Весьма благодарен вам за рекомендации и сердечную заботу.
— Да кончай ты эту… — Чу замолкла и прислушалась. — Что там у них происходит?
Со стороны реки доносились голоса. Расстояние приглушало выкрики, команды и проклятия, смешивало Их в ровное, однородное гудение. Чиновник обернулся.
Внизу на пристани разгоралось настоящее сражение. Толпа переселенцев смела загородки и теперь теснила отступающих солдат. Мелькали дубинки, во все нарастающий ропот врывались жесткие звуки ударов, треск ломающегося дерева.
— Вот же придурки, — вздохнула Чу.
— Так в чем там дело?
— Они вывели людей слишком рано, упаковали их в загоны слишком плотно, обращались с ними слишком грубо, ничего им не объясняли. Хрестоматийный пример непреднамеренной провокации беспорядков. При таких условиях вспышка почти неизбежна, ее может вызвать любая мелочь — расшибленная голова, дурацкий слух, да хоть просто кто-то нечаянно пихнет соседа локтем. — Чу задумчиво постучала себя пальцем по подбородку. — Да, зуб даю, так у них и вышло.
Телятник спешно отваливал от пристани, команда явно хотела избежать беспорядков на борту. Отчаявшиеся люди прыгали следом; по большей части они падали в воду, тех же, кому удавалось вскочить на отплывающий корабль, сталкивали в воду матросы. Отступившие эвакуаторы перегруппировались под укрытием каких-то сараев. Сверху все было видно как на ладони, движения людей казались медленными, даже ленивыми. Понаблюдав за происходящим с минуту, Чу решительно расправила плечи.
— Долг зовет. Придется тебе гробить себя в одиночку, без моей помощи. Нужно сбегать вниз, выручить этих раздолбаев. Ну так что? — Она протянула чиновнику руку. — Без обид?
Чиновник мялся в нерешительности. Вся его злость, все недавнее напряжение куда-то исчезли. Он переложил трубку в левую руку и пожал узкую твердую ладонь.
Перед продолжавшей наступать толпой вспыхнули плотные шарики грязно-оранжевого дыма — эвакуаторы применили смирительные гранаты; ровный, почти мирный гул голосов резко взмыл, превратился в угрожающий рев. Мысль о том, чтобы спуститься туда, по своей доброй воле, приводила чиновника в ужас.
— А тебе не понадобится помощь? У меня не очень много времени, но если…
— Тебя учили подавлять беспорядки?
— Нет.
— Ну и гуляй.
Чу вытащила из кармана сигару, направилась было вниз, но тут же обернулась:
— Не забыть бы поставить свечку. За упокой твоей души.
Она смотрела на чиновника и не двигалась, словно не желая порвать последнюю ниточку.
Чиновник понимал, что нужно что-то сделать, что необходим какой-то жест. Что другой на его месте догнал бы Чу, облапил бы ее на прощание…
