Виртуальный свет - Гибсон Уильям (читаем книги .TXT) 📗
– Хочешь со мной поговорить? Хочешь со мной поговорить, так заткни на хрен хлебало…
Сзади и чуть справа что-то негромко звякнуло. То ли наручники, то ли цепочки многочисленных молний, украшавших кожаную куртку.
– Пошли, – сказала Шеветта Вашингтон. – Не стоит здесь задерживаться.
– Ты видела? – с надеждой спросил Райделл.
– Постоишь здесь, так не то еще увидишь.
Райделл оглянулся на «Патриота». Не желая облегчать будущим ворам работу (а то подумают еще что), он спрятал ключ зажигания под коврик и запер дверцы. И начисто забыл про заднее окно. Странное это ощущение, когда ты прямо мечтаешь, чтобы твою машину угнали и поскорее.
– Ты точно знаешь, что ее приберут к рукам?
– А заодно и нас с тобой. Линять нужно отсюда, в темпе вальса.
Шагая следом за Шеветтой, Райделл скользил глазами по глухим, без единого окна стенам. От самого низа и до уровня, куда можно еще дотянуться рукой, кирпичная кладка была сплошь покрыта рисунками и буквами, только буквы эти не складывались ни в какие нормальные слова. Вот так же примерно выглядят вопли, хрипы и ругательства, которыми изъясняются герои комиксов.
Едва они свернули налево и сделали пару шагов по тротуару Хайт-стрит, как сзади донеслось негромкое; сытое урчание – кто-то запустил двигатель «Патриота». Спина и затылок Райделла покрылись гусиной кожей, он словно забрел ненароком в фильм про привидения. Ведь там, в переулке, не было ни души, только этот, в черном презервативе, но и он давно выкатил на своей доске на улицу, скрылся из вида.
– Смотри вниз, в землю, – шепнула Шеветта. – Не поднимай глаза, а то они нас убьют.
Райделл послушно уставился на заляпанные грязью носки своих десантных говнодавов.
– Так ты что, знаешь все повадки и обычаи автомобильных воров? Близко знакома с этой публикой?
– Иди, как идешь. Не разговаривай. Никуда не смотри.
Райделл слышал, буквально видел затылком, как машина выворачивает из переулка… приближается… едет рядом. Ну почему так медленно? Насквозь промокшие ботинки противно чавкали. Неужели так и придется умереть, думая о каком-то там мелком, жалком неудобстве, о том, что в ботинках полно воды, что надо бы вылить ее и переодеть носки, только вряд ли это удастся…
Но тут водитель совладал, наконец, с непривычной американской схемой переключения скоростей; «Патриот» взревел и рванулся вперед. Райделл начал поднимать голову.
– Не надо, – прошептала Шеветта.
– Так это что, приятели твои что ли?
– Да не знакома я с ними ни с кем. Лоуэлл, он называет их «сухопутные пираты».
– Какой еще Лоуэлл?
– Ты видел его в «Диссидентах».
– В баре?
– Это не бар. Тусовка.
– Бар не бар, а спиртное подают.
– Тусовка. Сидят там, треплются. Тусуются.
– Кто тусуется? Этот Лоуэлл, он часто туда ходит?
– Да.
– А ты?
– Нет! – с неожиданной злостью отрезала Шеветта.
– Ты хорошо знаешь Лоуэлла? Он ведь твой дружок, верно?
– Вот и видно, что ты коп, по всему разговору видно.
– Нет, – качнул головой Райделл, – не коп. А не веришь – спроси у них сама.
– Не дружок, а знакомый, – снизошла Шеветта. – У меня их много.
– С чем тебя и поздравляю.
– А у тебя есть в этой сумке пистолет или что еще в этом роде?
– Сухие носки. И белье.
– Не понимаю я тебя, – вздохнула Шеветта.
– А ты и не обязана.
Пару минут они шли молча.
– Так мы что, с тобой воздухом дышим или ты знаешь, куда идти? – не выдержал, наконец, Райделл. – На улице хорошо, но хотелось бы куда-нибудь в помещение.
– Мы хотим посмотреть на картинки, – сказала Шеветта.
Сквозь каждый сосок толстого мужика было продето по паре таких штук, вроде как висячие замки, только поменьше и блестящие, хромированные. Тяжелые, судя по тому, как они оттягивали кожу; Райделл посмотрел на них разок, зябко поежился и отвел глаза. Кроме жутковатых этих подвесок на мужике имелись мешковатые белые брюки с мотней, болтавшейся где-то в районе коленей, и синий бархатный жилет, обильно расшитый золотом. И татуировки. На большом, жирном, мягком, как подушка, теле не было ни вот такого лоскутка неразрисованной кожи.
У Райделлова дяди, у того, который служил в Африке да так оттуда и не вернулся, у него тоже были татуировки. Та, что на спине, так прямо роскошная – громадный извивающийся дракон с крыльями, когтями, рогами и добродушной, чуть придурковатой улыбкой. Это дяде в Корее сделали, на компьютере, в восемь аж цветов. Он рассказывал Райделлу, что компьютер построил сперва точную схему его спины и нарисовал, как все это будет в готовом виде. А потом оставалось только лечь на татуировочный стол, и робот сам, безо всяких там людей, наносил татуировку. Райделл представлял себе этого робота вроде пылесоса, только с гибкими хромированными лапами, и в каждой лапе по игле, а дядя объяснил, что все было совсем не так и робот тот просто серая такая коробка, а ощущение, когда под ним лежишь, такое, словно тебя пропускают через матричный принтер. И за один день такая сложная штука не делается, пришлось прийти в салон и на следующий день, и еще на следующий, и так восемь раз, на каждый цвет по разу, но уж дракон получился просто загляденье – здоровенный, весь закрученный и гораздо ярче, чем орлы, какие на американском гербе, и фирменная марка «Харлей-Дэвидсон», вытатуированные на дядиных предплечьях. Когда дядя выходил на задний двор, снимал рубаху и качал Райделловы гантели, Райделл обязательно выходил тоже – смотреть, как дракон вроде как извивается. Красиво, ничего не скажешь.
А у этого жиряги с грузилами на сиськах татуировки были везде – кроме ладоней и лысины, ну и лица тоже. Прямо словно не голое тело, а в таком костюме, и все картинки разные, все хитрые, безо всяких там орлов и мотоциклов, и все они переходят одна в другую, сплетаются воедино. Райделл смотрел-смотрел на жирного, а потом почувствовал, что голова кружится, и начал смотреть на стены, где тоже были сплошь татуировки, то есть рисунки для татуировок, образцы, из которых можно выбирать.
– Ты ведь была здесь раньше, – сказал мужик.
– Да, – кивнула Шеветта, – с Лоуэллом. Вы ведь помните Лоуэлла?
Мужик равнодушно пожал плечами.
– Мы с другом, – сказала Шеветта, – мы хотим что-нибудь выбрать…
– А вот друга твоего я что-то не припоминаю.
Жирный говорил спокойно, дружелюбно, но Райделл уловил в его голосе какое-то недоверие, вопрос. И еще он косился на Райделлову сумку.
– Все о'кей, – уверенно заявила Шеветта. – Он знает Лоуэлла. Он оттуда, с оклендского конца.
– Вот вы тут, мостовые, – начал жирный; было видно, что люди, живущие на мосту, вызывают у него искреннее уважение, – так как вы перенесли эту жуткую бурю? Надеюсь, она не слишком много у вас переломала? В прошлом месяце один клиент подкинул нам снимок, сделанный широкоугольником, хотел перенести к себе на спину. Весь ваш подвесной пролет и все, что там есть. Прекрасный снимок, только он не поместился на спину, а от предложения уменьшить клиент отказался. Вот у твоего друга, – он взглянул на Райделла, – спина пошире, ему бы в самый раз.
– И как, получилось?
Райделл уловил в голосе Шеветты инстинктивное желание растянуть разговор, поддержать интерес собеседника.
– Наш салон обеспечивает полный сервис, – значительно сообщил жирный. – Ллойд прогнал снимок через графический компьютер, повернул изображение на тридцать градусов, усилил перспективу, получилось нечто необыкновенное… Возвращаясь к началу, какими образцами ты интересуешься – для себя или для своего друга?
– Ну, вообще-то, – скромно потупилась Шеветта, – мы хотим подобрать что-нибудь для нас обоих. Ну, значит, вроде как бы парное, гармонирующее…
– Весьма романтично, – улыбнулся жирный.
Райделл с сомнением покосился на свою непредсказуемую спутницу.
– Сюда, пожалуйста. – При каждом шаге жирного в низко болтающейся мотне что-то негромко, но отчетливо позвякивало; Райделл болезненно сморщился. – Позвольте угостить вас чаем.
