Програмерзость - Фостер Алан Дин (чтение книг .txt) 📗
Зажав нож в мощных зубах, один мандрил попробовал перепрыгнуть через Карденаса, тогда как инспектор попытался прицелиться в него из пистолета. Выстрелить он не успел. Выстрел Сурци снес мандрилу всю морду, одновременно чуть не ампутировав ухо Хаяки. К сержанту ринулись еще двое, пытаясь обойти его. Будь на его месте человек менее рослый, такой тактический ход мог и сработать. К несчастью для разъяренных приматов, Хаяки был настолько рослым, что одно лишь его присутствие преграждало им доступ к намеченной жертве. Тут полыхнуло и его оружие, превратив одного из стремительно двигающихся нападавших в размозженный труп.
Нож угодил сержанту в левую руку, разодрав кожу ниже короткого рукава рубашки. Хаяки обрушил толстое ребро правой ладони по грудной клетке мандрила. Зверь завизжал от ярости, отскочил от стены, о которую ударился, мотнул головой и снова прыгнул на него. Одновременно другой метнулся мимо ног Хаяки, даже не трудясь мимоходом резануть по ним. И зубы и клинок предназначались только женщине, забившейся почти в самый угол кухни.
Карденас ткнул дулом пистолета в шею бабуину, продавив шерсть и нажимая на скрытую под ней кожу. Завопив от неудержимой ярости, тот с горящими глазами потянулся назад, когда инспектор нажал на курок. Ошметки бабуина забрызгали инспектору лицо. Смертельно раненый примат бешено заскреб рану, отскакивая от шкафчиков и пола и истерически визжа. Покуда инспектор выискивал новую цель, Сурци Моккеркин всадила в дергающееся, бьющееся тело один, два, три разрывных шарика, пока от налетчика не осталось почти ничего, кроме больших кусков окровавленного мяса и шерсти.
Увидев, как его коллег ликвидировали одного за другим, единственный оставшийся убийца-примат размахнулся и метнул свой нож. Свистнувший клинок чуть-чуть не попал в цель, пролетев рядом с головой Сурци Моккеркин и вонзившись в заднюю стену кухни. Разъярясь от досады, уцелевший мандрил резко развернулся, забрызгав при повороте кухню мочой, и рванул на четвереньках обратно тем же путем, каким пришел. Они услышали, как грохочут при его отступлении ступеньки лестницы.
Тяжело дыша, Карденас помог напарнику сунуть раненую руку под изогнутый кран в раковине. На порез сразу же хлынула холодная вода, смешиваясь с кровью сержанта и стекая в слив. За спиной у них хозяйка дома все еще сжимала оружие обеими руками, глядя широко раскрытыми глазами на следы бойни, залившей кровью ее кухню.
— Спрейкожу, — лаконично потребовал Карденас. Когда она никак не отреагировала, повысил голос до крика. — Сурци! — Резкость его голоса отвлекла ее внимание. Он сбавил тон. — Спрейкожу, у вас ведь она есть? А также аэрозоль-дезинфектант и бинты.
— Я… я пойду проверю. Думаю, есть. Может быть. — Она двинулась к двери.
— Какое же фазное это было задание, — процедил сквозь зубы Хаяки. — Сперва меня пытался убить дом, а потом мартышки.
— Пытался убить нас, — напомнил ему Карденас, не прекращая давить на руку друга. — Не считай себя исключением. Тебе ведь не пришлось иметь дело ни с инзини, ни с озерниками.
— Не хотел бы оставить все развлечение исключительно для себя, — отпарировал сержант. Спустя мгновенье из коридора донесся вопль Сурци Моккеркин и грохот ее пистолета.
— Мьерде! — Карденас рванул вон из кухни. Обматывая на бегу раненую руку полотенцем, Хаяки последовал за ним.
Оседлавший ее плечи примат был не очень крупным. Определенно, куда меньше недавно вторгшихся в дом мандрилов. Но этот ревун был достаточно крупным и достаточно сильным, чтобы держать в мощной волосатой руке мачете. Когда они вбежали, он выронил клинок и одним громадным прыжком добрался до передней двери, ухватился за притолоку и махнул на волю. Через несколько секунд раздался визг, за которым последовал пронзительный крик. Хотя Карденас, признаться, не понимал значения издаваемых обезьянами звуков, на победный вопль это как-то не походило.
Пошатываясь, Сурци Моккеркин повернулась к ним лицом. Выражение на нем отсутствовало, в глазах застыло полнейшее непонимание. На глазах у объятых ужасом федералов она медленно опустилась на колени, а затем рухнула ничком на пол. Мужчины бросились к ней. Один-единственный взгляд сказал обоим больше, чем им хотелось знать. Ей уже ничем нельзя было помочь. Ее почти обезглавили.
Тут появилась огромная фигура, полностью заслонившая собой дверной проем. В одной руке она держала обмякшее тело ревуна. Соронг рассеянно отбросил его в сторону. Оно перевернулось пару раз, катясь по покрытому лаком паркетному полу, и осталось лежать неподвижно и беззвучно. У ревуна была сломана спина.
Опираясь всем весом на костяшки пальцев, сереброспинный медленно приблизился к телу Сурци Моккеркин. Одной огромной ручищей он приподнял ей голову, а потом уронил обратно на пол. Подняв взгляд на Карденаса, он тихо заметил:
— Это совсем не пойдет на пользу нашей репутации.
Инспектор и не знал, как ответить. Осознав присутствие напарника, он наконец, нашелся с ответом:
— Мой друг ранен.
Соронг взглянул на порез, тянущийся вдоль предплечья Хаяки.
— Я сам отведу вас в лазарет. — Взгляд его снова обратился к вызывающему жалость женскому трупу. Кровь залила полкухни. — Роджер снаружи — мертвый. Что случилось?
Карденас постарался насколько смог реконструировать нападение.
— Ревун, должно быть, притаился на стропилах и прыгнул на нее сверху. — Он показал на открытые балки гостиной. — Думаю, один из напавших на нас мандрилов мог скрыться.
— Далеко ему не уйти. Самка активировала предупреждающее устройство. Тревожный сигнал разлетается быстро, но большинству из нас приходится по-прежнему передвигаться пешком. Я глубоко сожалею о своей медлительности. Скажите… — он посмотрел на Карденаса — …она согласилась вернуться с вами?
— Нет. — Инспектор старался не смотреть на тело. — Она собиралась остаться здесь. Тут она чувствовала себя в безопасности.
В глубине широкой груди Соронга пророкотал медленный гром.
— Мне известно, что она искала здесь убежища от тех, кто собирался причинить ей вред. Я знаю, что вы говорили о них. Но кто мог совершить подобное дело?
— Люди, нанятые ее мужем. А может, другие. Когда она уехала из Штатов, то оставила там много врагов.
— Не могу поверить, что обезьяны способны на такое, — опустил голову сереброспинный. — И ради чего? Из-за денег? — Последнее слово он так и выплюнул. — Вот к этому и приводит повышенный интеллект? К жадности? К жажде вещей, в которых мы никогда не нуждались? К готовности подражать всем нравственным изъянам и этическим несовершенствам Гомо сапиенс?
— Что крестьяне, то и обезьяне, — тихо пробормотал себе под нос Хаяки. Хотя отпускал свое замечание сержант вполне серьезно, он позаботился, чтобы его никто не услышал. Пусть оно было лишено какого-либо намеренного упрека, он понимал, что Соронг может отнестись к этой английской пословице без особой симпатии.
— Я хочу попросить об одной услуге, — сказал Карденас горилле. — Когда ваши ребята поймают сбежавшего, позаботьтесь, чтобы им удалось выяснить, кто заплатил этим убийцам. Есть разные ниточки, которые мне очень хотелось бы отследить.
Огромная голова с мохнатыми бровями медленно кивнула.
— Обещаю так и сделать. А в ответ и я попрошу вас об одной услуге.
Карденас заколебался.
— Если это нечто в пределах моих сил, то считайте ее оказанной.
— Я думаю, вы именно тот человек, который может это сделать. Вам, возможно, уже доводилось этим заниматься. — Протянув руку, он подобрал безжизненное тело Сурци Моккеркин, держа его с такой легкостью, словно оно вообще ничего не весило. Голова ее свесилась под немыслимым углом. Карденас порадовался, что белокурые волосы скрыли ее лицо.
Глубоко посаженные, болезненно разумные глаза встретились с глазами ожидающего человека.
— Вы будете тем, кто скажет дочери?
— Мьерде! — Карденас метнул взгляд на дверь. — Ведь те, кто это сделал, могут попытаться убить и ее. Мы должны найти ее, и побыстрее.
