Суд Проклятых - Романов Марк Александрович (книги TXT) 📗
Последний сон, что он запомнил, начинался там же, среди зеркал, а вот лицо, запомнившееся капитану «Астарты» навсегда, не могло там появиться по определению — полковник Марк Александрович Романов ушёл из мира куда-то далеко, повинуясь воле Светлых, вскоре после победы над Строителем. Вряд ли он оказался так близко, что заглянул в сны капитана Моргана… Хотя, судя по тому, в какой проходной двор для личностей, походящих на Джека Кацмана, Анну, Логана и Гая, и незнакомых, но вполне реальных, превратились капитанские сновидения за последние дни и недели, полковник тоже мог сподобиться заглянуть «на огонёк».
Морган прикрыл глаза, и сосредоточился, припоминая последний эпизод.
Романов, кряхтя и обжигаясь об остатки зеркал, подхватил упавшего навзничь Рика, из спины которого торчал, покачиваясь и впитывая вытекающую толчками кровь, бритвенно-острый многогранный осколок.
— Капитан, твою мать… — полковник быстро сориентировался, и с натугой вытащил режущий пальцы кусок зеркала, стремящийся погрузиться в податливую плоть. — Мерзость какая!
Отброшенный осколок, обагрённый кровью, медленно шипел и растекался бурой лужицей, словно был не из стекла, а из обычного льда. Вокруг него волной расходились незаметные взгляду изменения, и разрушенные рамы зеркал распадались тонкой серебристой пылью, пластины, отражавшие водовороты цвета, сворачивались, как диковинные нежные цветы с заходом солнца, а свет, всполохами лившийся отовсюду, мигал, и бледнел.
Марк не видел этих перемен, стараясь остановить кровь, не желавшую никак сворачиваться. Ни одно из незатейливых ухищрений не помогало, слишком глубоко вошло лезвие-зеркало, и слишком много крупных сосудов находилось на его пути. Белый плащ под руками полковника дёргался и ёрзал, тоже пытаясь перекрыть поток льющейся крови. Романов на миг замер, и, отхватив кусок полы одеяния подвернувшейся под руку катаной, затолкал его в рану.
«Хрен с ней, со стерильностью — здесь бактерий нет, зуб даю. Даже два. Мне не жалко… Дотащить бы этого хрена моржового до „Ромашки“, у них регенераторы и медики… Вон, Либерти, мать его, Линденхост там до сих пор валялся, нервные волокна и костную структуру восстанавливает… Только где она, Мантикора?»
Он взял на руки обвисшего Судью, и поблагодарил богов, что импровизированная повязка помогла — ткань плотно заткнула рану, и могла помочь дотянуть до регенератора… По бледному лицу Рика сложно было сказать, серьёзна ли кровопотеря, но Марк надеялся, по древнему русскому обычаю, что кривая вывезет.
Безумный мир вокруг стал чуть менее безумным — в хаосе отражений наметилась упорядоченность. Чуть левее и позади места, где стоял Марк, пошатываясь от тяжести Судьи, свет померк окончательно, сформировав странно изгибавшийся сам в себя проход, из которого веяло холодом и свежим ночным ветром Мантикоры.
«Сквозь тьму и… тьму» — промелькнуло в голове Романова, когда тот, хрустя осколками, ринулся в переход, на другом конце которого, сквозь призрачное сияние, мерцал огонёк лампады на прикроватном столике маленькой комнаты в таверне «Ржавый Гвоздь»… И сейчас это тёплое и беззащитное мерцание, представлявшееся таким родным и желанным, стало для Марка путеводным маяком и святым Граалем в одном лице. Там, за пеленой тьмы, была жизнь, ждала Ханна, и…
Спустя несколько минут верхний этаж «Ржавого Гвоздя» напоминал сюрреалистический вариант пожара в борделе, совмещённого с учениями мобильной пехоты. Капитан Реверс, которого разъярённый рёв Романова оторвал от… нескольких дам нетяжелого поведения и одной из официанток таверны, наскоро прикрыв срам какой-то тряпкой, в которой безошибочно опознавалась нижняя юбка, судорожно сжимал в одной руке комм, вызывая базовый корабль группы «Ромашка», а во второй — пулевой пистолет зловещего вида. Дамы, схватив одежду, с визгом убежали вниз, в комнаты обслуги, переполошив всех, кого только могли — над таверной, гулко хлопая крыльями, висело уже три местных дракона, время от времени со шлепком сбрасывавших порции навоза на крышу.
Ханна, погладив Марка по спутанным и покрытым коркой спёкшейся крови волосам, помогла уложить Судью, так и не пришедшего в сознание, на подходящий стол, и занялась ранами Романова. Телом Судьи занялся Док, вяло матерящийся спросонья.
— Не беспокойся, там царапины… — попробовал было воспротивиться Марк, но получил мягкую затрещину по затылку, и короткий поцелуй в губы, и умолк, предоставив мудрой женщине делать своё дело.
Ханна, орудуя стандартным полевым медкомплектом, промывала и зашивала раны и порезы, забыв об анестезии, но полковник только стоически шипел сквозь зубы, переговариваясь с Реверсом.
Бравый капитан уже достучался до «Ромашки», о чём с радостью и сообщил, скаля зубы:
— Полковник, эти раздолбаи сейчас высылают медицинский катер с орбиты. Пять-семь минут, и будут здесь
— Почему не нуль-переходом? — удивился Марк, скривившись от болезненного укола в предплечье. — Так же быстрее.
— Я ж и говорю — раздолбаи они там все, — Реверс поправил сползающую юбку. — Разобрали генератор для профилактики, а собрать обратно поленились… Я б за такое выпорол, чесслово.
Свистящий посадочными двигателями катер завис над землёй на заднем дворе таверны, выбросив пандус, по которому сбежали одетые в белые балахоны медики. Гравиносилки скользнули за ними, повинуясь командам контроллера, и протестующе взвыли, когда на них взгромоздили Судью, над которым продолжал трудиться Док, давным-давно проснувшийся, и матерящийся по этому поводу через слово. Кровь ему удалось остановить, и зашить большую часть порванных в клочья сосудов — тоже. Но стандартные аптечки исчерпали запас лекарств, и без помощи извне пациент всё равно грозил склеить ласты… Медсканнер показывал почти нулевую активность мозга, и сильнейшее энергетическое истощение на фоне обширного заражения крови неорганической формой жизни.
Пока медики грузили тело в саркофаг-регенератор катера, экипаж «Александрийской Рулетки» и Марк с Ханной на скорую руку оделся, привёл себя в относительный порядок, и собрался возле катера, где их уже поджидал один из учёных «Ромашки». Долговязый всклокоченный тип в мятом комбинезоне, украшенном пятнами и потёками неизвестных жидкостей, долго мялся возле пандуса, о чём-то переговариваясь по комму. Потом, с недовольным видом спрятав коммуникатор, он подошёл поближе к собравшимся, и, морщась, проговорил:
— Э-э, меня зовут Пол, я должен вывезти вас на орбитальную базу нашей группы…
Реверс кашлянул и спросил:
— Пол, а можно ли остаться тут ещё ненадолго, пока у вас нуль-переход не наладят? У меня осталось в городе ещё несколько незаконченных дел…
«Ромашковец» отрицательно мотнул головой.
— Об этом не может быть и речи. Сейчас прибудет силовая группа за артефактом, а мы пока полетим на базу, где вашего… гостя починят, и все мы поразмыслим, как быть дальше, — Пол неожиданно сверкнул глазами, и сорвался на крик. — А я, надеюсь, смогу продолжить работу над своим экспериментом, с самой ответственной фазы которого меня выдернули сюда, в грязь и заставили участвовать в каком-то маскараде!
Романов подошёл к испуганно отстранившемуся учёному, и положил руку ему на плечо.
— Мы все здесь перенервничали, уважаемый мистер Пол, и на взводе, — от Марка пахло кровью, потом и полевыми лекарственными средствами, и он прекрасно понимал, какой эффект такой букет запахов оказывает на обоняние гражданских специалистов. — Успокойтесь… Мы на вашей стороне.
Пол кивнул, испуганно глядя Романову в глаза, и вяло махнул рукой в сторону катера.
Полковник улыбнулся, чувствуя, как при этом на его лице трескается засохшая кровь Судьи, и тихо скомандовал:
— Все в бот, занять места, приготовиться к старту. Следующая остановка — орбитальная клумба… Тьфу ты, база группы «Ромашка»!
15.2. Судья в реаниматоре, судья в реаниматоре…
