Путь прилива - Суэнвик Майкл (книга регистрации TXT) 📗
— Розы! Как здорово! — Аркадия захлопала в ладоши и закружилась, совсем как маленькая девочка. Легкая материя взметнулась текучим, волшебным движением.
— Тебе нравится, как я выгляжу?
— Ложись на кровать, — грубо сказал чиновник, — и задери юбку до пояса.
Аркадия молча подчинилась.
Чиновник бросил мокрую охапку роз рядом с кроватью. На бледной, как мрамор, коже Аркадии резко выделялся черный кустик волос. Чиновнику показалось, что эта кожа должна быть холодной, как лед.
Он торопливо разделся. Запах роз заполнил уже всю комнату.
Проникая в Аркадию, чиновник закрыл глаза. И не открывал их до самого конца.
11. ПОЛНОЧНОЕ СОЛНЦЕ
Муравьи летели огромным переливчатым облаком. Крошечные радуги трепещущих крылышек перекрывались, образуя черные дифракционные узоры — окружности и полумесяцы, — исчезавшие прежде, чем глаз успевал толком их различить. Чиновник задрал голову и смотрел как завороженный, пока стая, выполнявшая свой последний, предсмертный, полет к морю, не растаяла в воздухе.
— Это же бессмысленно, — недовольно проворчала Чу.
Чиновник отошел от флаера.
— Все очень просто. Ты поднимешь машину и направишься прямо на юг — пока Тауэр-Хилл не скроется за горизонтом. Потом снизишься до бреющего и назад. Чуть к востоку, у ручья, есть небольшая поляна, вот там меня и жди. Ребенок справится.
— Ты знаешь, о чем я.
— Ну, хорошо. Ты заметила, как к нам относились в ангаре?
На противоположной стороне поля бригада еле живых, проржавевших и разболтанных двойников неуклюже закидывала части разобранного ангара на летающую платформу.
— Как им хотелось, чтобы мы умотали отсюда еще до полудня. Что это — не хотят, чтобы всякие посторонние путались под ногами?
— Да, и что же тут странного?
— Ровно ничего. И в том, что некий идиот прислал сюда летающую платформу, за два дня до прилива, чтобы вывезли такую драгоценность, как сборный сарай, — в этом тоже нет ничего странного. Каких идиотов не бывает. — Чиновник на секунду смолк. — Им приказали избавиться от меня как можно скорее. Вот я и хочу узнать — с чего бы это?
Он отступил в тень и крикнул:
— Взлетай!
Фонарь кабины закрылся, двигатели ожили.
Флаер выглядел очень элегантно — за пределами летающих миров такая совершенная техника была большой редкостью. Воздух над изумрудной обшивкой задрожал от жара реактивных двигателей. Машина пробежала примерно десятикратную свою длину, задрала нос и с ревом рванулась в небо.
Тропинка петляла по лесу. За время дождей листья и трава поменяли цвет, стали густо-лиловыми и кобальтовыми, все вокруг словно подверглось синему сдвигу.
Тихий, печальный свет, сочащийся сквозь кроны деревьев, словно напоминал о неизбежном конце Приливных Земель, о превращении их в сине-зеленое подводное царство.
У подножия Тауэр-Хилла деревья расступились. Сквозь пожухлую зелень земной, чужеродной для этой планеты, травы, покрывавшей склоны холма, проглядывали белые меловые уступы. И везде — яркие палатки и навесы, флаги, зонтики и воздушные шары. На самой вершине стояла древняя башня, размалеванная яркими, оранжевыми с розовым, узорами, — остров инопланетной эстетики, дико контрастировавший с трагедийным убранством осеннего леса.
Склоны кишели двойниками; развороченный палкой муравейник — вот на что походил сейчас Тауэр-Хилл. Казалось, что в обезлюдевшую страну слетелись черти — слетелись и справляют свой собственный карнавал, в пику тому, недавнему, человеческому.
Чиновник пошел вверх, к башне.
Хрупкий металлический хохот, словно стрекот миллиона сверчков. Четыре двойника бряцают по струнам. Металлическая толпа подбадривает двоих хромированных борцов, одинаковых, как горошины из одного стручка. Как шурупы из одной коробки. Дальше — развеселый хоровод из дюжины сцепившихся руками двойников. Гуляющие парочки. Рука, условно говоря, номера один на талии номера два, рука номера два — на талии номера один, головы нежно соприкасаются. Номер один абсолютно неотличим от номера два, кто тут он, кто она — невозможно даже догадаться. Апофеоз бесполости.
— Угощайся!
Чиновник остановился в тени одного из павильонов, чтобы отдышаться. Повернувшись на голос, он увидел двойника, с глубоким поклоном протягивающего пустую руку. Недоуменно сморгнув, чиновник сообразил, что двойники считают его своим, и вежливо принял стакан. Сознание, что изо всех сотен он один видит под иллюзорной плотью металлические кости, доставляло ему какое-то извращенное удовольствие.
— Спасибо.
— Ну как, оттягиваешься?
— Правду говоря, я только что прибыл. Двойник пошатнулся, негромко икнул, фамильярно похлопал чиновника по плечу. С экрана ухмылялась круглая, болезненная физиономия.
— Ты бы, друг, приехал пораньше, пока не все еще местные умотали. Нанял бы себе бабу, чтобы таскала тебя на спине, как кобыла. Хлопнешь по жопе — она и припустит. Ты ж знаешь, — подмигнул кругломордый, — что было в этой башне.
— Телевизионная станция. Да, я знаю.
Кругломордый тупо разинул рот и уставился на чиновника. Беседа становилась, мягко говоря, малоинтересной.
— Да нет, кой хрен телевизионная. Бордель тут был, вот что. Можно было купить все, что угодно. Все, что угодно. Вот раз мы с женой…
Чиновник отставил стакан:
— Извините, пожалуйста, но меня ждут.
В салоне башни было не протолкнуться. Черные скелеты густо обсели центральный кольцевой бар, остальные болтали в многочисленных кабинках.
Единственным освещением душноватого зала служили лицевые экраны клиентов да телевизоры, развешанные по периметру потолка.
Никем не замеченный, чиновник задержался рядом с группой двойников, увлеченно смотревших на экран. Пожар в трущобах, из окон горящих зданий прыгают люди. По узеньким улицам катится людской вал. Люди потрясают кулаками, что-то скандируют. Небо затянуто дымом, полиция разгоняет толпу электрошоковыми копьями. Бред, безумие, конец света.
— Что это там такое? — поинтересовался чиновник.
— Беспорядки в Фэне, — откликнулся один из зрителей. — Это — район Порт-Ричмонда, чуть пониже водопадов, в зоне затопления. Эвакуаторы поймали мальчонку, поджигавшего какой-то склад, и забили его до смерти.
— Просто отвратительно, — вмешался другой. — Люди ведут себя как скоты. Хуже скотов — ведь им это нравится.
— Дело в том, что желающие поучаствовать стекаются со всего Пидмонта. Особенно подростки — для них это нечто вроде обряда инициации. Власти перекрыли дороги, но даже это не спасает.
— Пороть их надо, вот что. Хотя не так уж они и виноваты. Все это — от жизни на планете, вдали от сдерживающих, дисциплинирующих факторов цивилизации.
— Что ни говори, — заметил третий, — а в каждом из нас сидит такой же дикарь. Будь я малость помоложе, я тоже был бы там, с ними.
— Да уж, не сомневаюсь.
Слабый, еле заметный проблеск света — в середине бара приоткрылась и тут же торопливо захлопнулась дверь кладовки. За это мгновение чиновник успел заметить в щели узкое бледное лицо. Даже не заметить, а почувствовать, почти подсознательно, но и этого было достаточно; он решил понаблюдать — не повторится ли чудное видение.
Чиновник ждал долго, очень долго. И снова приоткрылась дверь, и снова боязливо выглянуло то же самое лицо, узкое и бледное. Да, он не ошибся. Женщина. Женщина маленькая, тощенькая, похожая на мышку.
Женщина, которую он видел прежде,
Очень интересно. Чиновник обошел зал по кругу. Кладовка имела не одну дверь, а две, с одной стороны и с другой. Будет очень даже просто проскользнуть под стойкой и — в дверь. Он вернулся на стартовую позицию и выбрал себе удобный наблюдательный пункт — стул, почти полностью отгороженный от остального зала буйной порослью щупальцевых лиан.
Время тянулось с убийственной медлительностью, чиновнику начинало казаться, что он сидит на этом стуле уже много дней. На телевизионных экранах появлялись айсберги, отламывающиеся от ледника и с.грохотом падающие в море, палаточные города для пассажиров телячьих кораблей, полярные шапки, снятые из космоса и не подозревающие еще о грядущем катаклизме, и снова пожары, толпы, полиция, разинутые в крике рты… Пора бы встать и уйти, но дверь кладовки открывалась снова и снова, с четкой механической регулярностью, как по часам. Часы с кукушкой. Часы с мышкой. Проходит тридцать минут, голова, высунувшаяся из двери, быстро оглядывает посетителей и снова прячется. И ни тебе «ку-ку», ни тебе «пик-пик». Женщина явно кого-то искала.
