Лабиринт отражений - Лукьяненко Сергей Васильевич (читать книги без txt) 📗

– Неужели тебе необходимо так много работать… Мадам?

Вика отходит к окну. Спрашивает, не оборачиваясь:

– Как ты узнал?

– Почувствовал.

– Уходи, Леонид. Уходи навсегда, ладно?

– Нет.

– Какого дьявола ты ко мне привязался? – кричит Вика, поворачиваясь. – Зачем тебе подруга-проститутка? Проваливай! Мне это все нравится, ясно? Трахаться по сто раз в день, менять тела, командовать девчонками и делать вид, что я одна из них! Ясно? Ясно тебе?

Я просто стою и жду, когда она выкричится. Потом подхожу и становлюсь рядом у окна.

Говорить сейчас нельзя, и касаться Вики тоже не стоит, а молчать опасно, но выхода нет, и я жду. Сам не зная чего.

Горы вздрагивают, и пол под ногами начинает трястись. Вика вскрикивает, хватаясь за подоконник, я хватаю ее за плечо и упираюсь свободной рукой в стену. Земля трясется. Снежные шапки оплывают белым дымком, вытягивают вниз щупальца лавин. Мимо окна с грохотом проносится огромный валун.

– Мамочка… – шепчет Вика, садясь на пол. Она скорее возбуждена, чем напугана. – Пригнись, Леня!

Я падаю рядом с ней, и вовремя – в окно бьет хороший заряд каменной шрапнели.

– Баллов пять! – кричит Вика. – Семь!

– Восемь! – поддерживаю я. Вряд ли она видела настоящие землетрясения, иначе бы не веселилась.

Пол хижины еще трясется, но уже слабее, мелкой конвульсивной дрожью.

– Круто, – шепчет Вика, вытягиваясь на полу. Ловлю ее взгляд, касаюсь рукой щеки. – Не сердись на меня, Леня.

– Я не сержусь.

– Клиенты порой… заводят.

– Кепочка? – вспоминаю я.

– Он самый.

– Кто он такой?

Вика дергает плечами:

– Не знаю. Он в разных телах ходит и ничего про себя не говорит. Только… – Она усмехается: – Всегда появляется в кепочке. Отсюда и прозвище.

– Он – садист?

– Да, наверное. Только особого плана.

Ее губы беззвучно шепчут короткое ругательство.

– Вы что, принимаете любых клиентов? Даже таких, от которых на стенку лезете?

Вика молчит.

– Я думал, что самых больших идиотов вы отсеиваете. Если Кепочку можно заранее опознать…

– Мы – не отсеиваем никого.

– Это что, честь фирмы? «Любая причуда»?

– Можешь считать и так.

Землетрясение вроде бы кончилось. Поднимаюсь, выглядываю в окно. По склонам еще сходят лавины, речушка внизу перегорожена оползнем и медленно разливается, отыскивая новое русло.

– Стихло… – шепчу я, невольно понижая голос. Будто мои слова могут вновь пробудить стихию. – Вика, зачем ты сделала землетрясение?

– При чем тут я? Этот мир живет сам по себе. У меня больше нет возможности им управлять.

– Совсем?

Вика бросает на меня короткий взгляд, встает, разглядывает изменившийся пейзаж.

– Абсолютно. Мир становится настоящим, только когда обретает свободу.

– Как человек.

– Конечно.

– Ты так веришь в свободу?

– А в свободу не надо верить. Когда она есть, ты сам это чувствуешь.

Наверное, я знал, что она скажет эти слова.

– Вика, если человеку, хорошему человеку, грозит беда. Если он навсегда может потерять свободу… ты согласилась бы ему помочь?

– Согласилась бы, – отвечает она спокойно. – Даже если он не очень хороший человек. Это такая позиция, если хочешь.

– Мне надо спрятать человека.

Вика смешно машет головой, так что волосы рассыпаются по плечам.

– Леня, ты о чем? Где спрятать?

– В виртуальности.

– Зачем?

– Он не может выйти.

– Ты об этом, который в «Лабиринте»?

– Да.

– Леня… – Вика берет меня за руку. – Ты давно был в реальном мире?

– Полчаса назад.

– Точно? Тебе самому помощь не нужна? У меня… – она закусывает губу, – есть знакомый дайвер. Это не выдумки, они и впрямь существуют!

Забавно…

– Хочешь, я попрошу его встретиться с тобой?

– Вика…

Она замолкает.

Не привык я к такой заботе, честно говоря. Это моя специальность – беспокоиться о людях, потерявшихся в виртуальности.

– Я помогу, – говорит Вика. – Но ты не прав… мне кажется.

Сейчас мне не до споров.

– Спасибо. У вас надежные системы безопасности?

– Вполне. Ты что-нибудь понимаешь в этом деле?

Киваю. Конечно, написать защитную программу я не смогу. Но вот ломать их приходилось столько раз, что впору считать себя экспертом.

– Можешь порасспрашивать Мага.

– А он мне скажет?

– Тебе – нет. И мне тоже, а вот Мадам…

Вика мешкает, бросает на меня такой взгляд, словно просит выйти. Я иду к двери, но она окликает:

– Леня… Не надо. Хочу, чтобы ты видел.

Она подходит к стене, проводит по ней рукой. И доски расходятся, открывая узкую дверь.

Там, за дверью, свет. Холодный синеватый свет, неживой. Силуэт Вики секунду стоит в проеме, потом исчезает внутри. И я иду вслед, хоть мне этого и не хочется. Как загипнотизированный.

Сарай. Или морг. Или музей Синей Бороды.

Из стен – блестящие никелированные крюки, на них висят, чуть-чуть не доставая ногами до пола, человеческие тела. В основном – девушки, блондинки и брюнетки, несколько рыженьких, одна абсолютно лысая. Но попадаются и женщины средних лет, и пара старушек, несколько девочек и мальчиков.

Глаза у всех открыты, и в них – пустота.

– Это моя костюмерная, – говорит Вика.

Я молчу. Я и так это понимаю.

Вика идет вдоль покачивающихся тел, заглядывая в мертвые лица, что-то нашептывая – словно здороваясь с ними. Мадам висит в конце первого десятка. Вика оглядывается на меня, убеждаясь, что я смотрю, – и прижимается к пышному телу владелицы заведения, обнимает его – словно в пароксизме извращенной страсти.

Мгновение ничего не происходит. Потом – я не успеваю заметить миг перехода – Вика и Мадам меняются местами. Уже не Вика – Мадам отступает от бессильно повисшего тела.

– Вот и все, – говорит Мадам своим низким, грудным голосом.

– Зачем… так гнусно? – спрашиваю я. – Эти крюки… этот морг… зачем? Вика?

Мадам смотрит на Вику, грустно кивает:

– Вика, девочка, зачем? Объясним Лене?

Вика, нанизанная затылком на крюк, молчит.

– Чтобы не забывать, Леонид. Чтобы ни на секунду не забывать – они не живые.

Я смотрю на Мадам, куда более спокойную и мудрую, чем Вика. И если подходить непредвзято – гораздо более красивую.

– Ты должен был увидеть, – говорит Мадам.

– Я увидел.

Мы выходим из склада человечины через другую дверь – ведущую в комнату Мадам. Это совсем иной мир. Шумный и переполненный пляж за окном, раскаленное солнце в небе, сама комната набита пышной старой мебелью, повсюду разбросаны книжки, открытые коробочки со сладостями, одежда, дешевая бижутерия и браслеты дутого золота, полупустые флакончики духов, игральные карты. Огромная кровать под бархатным балдахином не заправлена, под ней валяется тапочка. В буфете – галерея початых бутылок, на стене – пыльная гитара, персидский ковер на полу проеден молью и заляпан винными пятнами.

– Теперь можешь гадать, какая я – настоящая, – говорит Мадам.

Не собираюсь гадать. В мире все равно нет иной правды, кроме той, в которую нам хочется верить.

Мы не задерживаемся в комнате Мадам, чему я безмерно рад. Здесь слишком душно.

– Леня, мне порой кажется, что ты еще совсем мальчик, – говорит Мадам. – Нельзя же быть таким наивным.

– Почему?

– Жить трудно.

– А мне никто не обещал, что будет легко.

Я иду рядом с Мадам, гадая, как мы смотримся со стороны. Бледный и высокий Стрелок годится Мадам в сыновья по возрасту, но сходства в них нет. Наверное, это выглядит как визит переодетого аристократа в дешевый бордель.

– Ступеньки крутые, – предупреждает Мадам.

– Помню.

Мы выходим в рекреационную зону, и девочки под зонтами приветствуют Мадам одобрительным визгом. Гей, бултыхающийся в воде у самого берега, торопливо встает и машет рукой. Из-под стойки бара высовывается всклокоченная голова Компьютерного Мага и торопливо ныряет обратно.

– Видишь, Вики нет, – громко говорит мне Мадам. Покровительственно кладет руку на плечо: – Девочки, Стрелок подождет свою подружку! Не обижайте его!