Х – 11 (СИ) - Тув Александр Львович (лучшие книги читать онлайн txt) 📗
— Ну, что ж — каждый творец своего несчастья, — поморщился старший помощник. — Видит Бог я этого не хотел!
В следующее мгновение охранники вздрогнули и надо честно признать — было от чего. Дверь, ведущая на свободу, захлопнулась резко, со звуком пистолетного выстрела, и этот звук, а в особенности то, чем он был вызван, очень им не понравился. На их малоподвижных лицах даже промелькнуло сомнение в правильности выбора своего жизненного пути, но долго заниматься рефлексией им не удалось, одновременно с закрытием "коридора для мирных беженцев" неведомая сила подхватила их, словно они ничего не весили, и с размаху шваркнула о стену. Когда они медленно сползли на пол, прикинулись ветошью и перестали отсвечивать, Денис тихо, но отчетливо, а главное — очень убедительно, их предупредил:
— Еще раз напомните о себе — пожалеете.
Депутатские телохранители отнеслись к его словам со всей серьезностью и затаились на полу, боясь лишний раз глубоко вздохнуть. Впрочем, отбитые спины и так не позволяли им этого сделать. Единственный невовлеченный в процесс зритель, а именно — Евгений Поликарпович, в процессе этого увлекательного действа напоминал жену Лота — застыл соляным столпом, выпучив глаза. Но, к большому для него огорчению, долго оставаться сторонним наблюдателем ему не удалось.
"Нет, ну ты подумай, — старший помощник едва сдерживал накатившую на него ярость. — Если какое дерьмо — обязательно поблизости депутат с ментом!"
"А ты бы хотел, чтобы инженер и водопроводчик? — хмыкнул внутренний голос. — Да и вообще откуда такое предубеждение по отношению именно к этим категориям населения? Смотри шире — любой присматривающий".
"Да все я понимаю, — отмахнулся Денис. — Но сам подумай — был бы на моем месте обычный парень — они бы его минимум покалечили, а максимум — подбросили бы наркотики, или ствол, и загремел бы человек под фанфары. А все из-за того, что этому пидору, — он бросил свирепый взгляд на депутатского сынка, лежащего на полу, от которого тот нервно поежился, — девушка предпочла другого парня!"
"А любящий папаша предоставил опричников сынушке в помощь…" — добавил соли на рану внутренний голос.
"Устроили, блядь, сословное общество! — ярился старший помощник. — Одним, блядь — все можно! Другим, блядь — ничего!"
"Бояръ-аниме…" — вздохнул голос.
"Ладно. Восстановим справедливость в одном отдельно взятом помещении!"
"Ну-у… давай хоть так, — вздохнул внутренний голос. — Если в более широких масштабах не получается. Но! Без фанатизма!" — строго предупредил он.
"Не извольте сомневаться, Христофор Бонифатьевич! Все будет в лучшем виде!"
— Так. Ты. Сволочь. Депутат. — Чеканя каждое слово произнес старший помощник, при этом на лицо его наползла тень, а когда она исчезла вместо улыбающегося молодого человека на Евгения Поликарповича смотрела Смерть. — А предъяви-ка мандат! — тихо приказал Денис, и от звука его голоса у старшего Осмолова заныли кости.
Вся его спесь, сановитость, чувство собственной важности, уверенность в себе и прочие депутатские атрибуты, включая чувство собственной неприкосновенности, испарились в мгновение ока, как несчастные жители Хиросимы и Нагасаки, оказавшиеся поблизости от эпицентра ядерного взрыва. И теперь Евгений Поликарпович хотел только одного — как можно быстрее выполнить приказ этого страшного существа, но, как назло, удостоверение лежало в левом внутреннем кармане, достать его можно было только правой рукой, а она была занята телефоном, и Евгений Поликарпович сначала замешкался, не зная куда деть проклятый аппарат — то ли сунуть в карман, то ли — переложить в левую руку, то ли — совсем выбросить, а потом и вовсе оцепенел от ужаса, осознав что медлит с исполнением распоряжения этого исчадия ада.
Когда старшему помощнику надоело ждать, он просто-напросто, без особых усилий, подтащил "длинной рукой" многокилограммовую тушку на ударную дистанцию и отвесил депутату такую оплеуху с левой (без применения телекинеза, просто от души), что тот брякнулся на пол. Долго разлеживаться ему Денис не позволил — поднял господина Осмолова парапсихологическим способом и отвесил другую оплеуху — теперь, для разнообразия, с правой.
Старший помощник исходил из того, что Евгений Поликарпович наверняка ревностный христианин, ну, или по крайней мере любит покрасоваться на религиозных мероприятиях со свечкой в руках в Храме Христа Спасителя, особенно, если идет телевизионная съемка. А раз так, что он должен делать получив по правой щеке? Правильно — подставить левую! А кто Денис такой, чтобы препятствовать депутату в его благочестивых порывах.
Способ, каким исчадие ада нейтрализовало его охрану, а затем подтащило поближе к себе, ввергло Евгения Поликарповича в форменный ступор, но две затрещины вывели его из него и он сумел-таки вытащить проклятое удостоверение на свет и протянуть исчадию для ознакомления. Брать в руки мандат старший помощник побрезговал — взял "длинной рукой", после чего, презрительно оттопырив нижнюю губу, ознакомился с содержанием.
— Я сейчас буду задавать тебе вопросы, — начал Денис, не сводя пристального взгляда, не обещавшего ничего хорошего нечастному господину Осмолову, — а ты на них честно отвечай. — Евгений Поликарпович не обратил ни малейшего внимания на то, что ему тыкают, а ведь в "прошлой жизни" — до встречи с посланцем преисподней, такое не могло ему присниться и в страшном сне. Чтобы ему! депутату городской думы! уважаемому члену общества потребления! и кто!?! — щенок! А вот теперь даже не заметил. Жизнь она такая штука… вроде зебры.
Старший помощник выдержал паузу а-ля Шэф и продолжил: — Только учти — я чувствую, когда мне лгут, — он нахмурился, — и мне это очень неприятно. — Старший помощник деланно вздохнул, как бы сокрушаясь о людском несовершенстве, выражающемся в готовности врать по любому поводу и в любую секунду. — Но, ведь это несправедливо! — патетически воскликнул Денис, — что страдаю я один! Поэтому тебе будет еще более неприятно, чем мне, когда будешь врать. — С этими словами Денис взял за яйца и Евгения Поликарповича и слегка сдавил — не больно, но чтобы тот почувствовал о чем идет речь, и судя по выражению лица, депутат осознал меру ответственности.
— Итак начнем, — прокурорский тон дался старшему помощнику абсолютно естественно, будто он зубы сточил, работая государственным обвинителем. — Если в чем-то ошибусь — поправишь, — он строго взглянул на господина Осмолова, на что тот истово закивал. — Я вижу картину преступления так, — при слове "преступления" сердца всех присутствующих, за исключением охранников, дали сбой, пропустили удар, а потом забились в зашкаливающем тревожном ритме: — Твой сын познакомился с девушкой, поил, кормил, танцевал, а она выбрала меня. — Денис сделал паузу, ожидая возможных поправок к сути сказанного и не дождавшись продолжил: — От такой несправедливости он разозлился и решил набить мне морду, прихватив для страховки двух товарищей. Сатисфакции не вышло — сам получил. Пожаловался тебе, и ты подключил для решения вопроса ссученных ментов, которые должны были закрыть меня в камере с уголовниками, которым было поручено сломать мне ребра и отбить все, что можно отбить. Так?
— Н-не… с-совсем… — промямлил Евгений Поликарпович.
— Что именно? — удивленно поднял бровь старший помощник.
— Я не говорил, чтобы ломали и отбивали… — и это было правдой.
— Но, знал, что так сделают?
— Нет! — и это снова было правдой.
— Но, догадывался?
— Нет, — и это было ложью, после чего Денис сжал депутатские яйца.
— Догадывался! Догадывался! — взвыл Евгений Поликарпович и старший помощник разжал "длинную руку".
— Ну, с главным разобрались, — улыбнулся Денис. — Теперь остался пустяк — определить степень вины всех участников. — При этих словах, на полу тревожно завозились, а господин Осмолов икнул. — Начнем с первоисточника проблемы… — Борис Евгеньевич притих, как мышь под веником. — У парня увели девушку, — то, что она сама ушла и ее никто не уводил, старший помощник не стал уточнять. — Естественно, хочется отомстить обидчику… — покивал самому себе Денис, — вот только повел он себя при этом, как маменькин сынок… точнее — папенькин, и последняя сволочь. Знал ведь, что менты со мной сделают? — Сынок молчал, как рыба об лед. — Я задал вопрос, — произнес старший помощник и сдавил яйца Бориса Евгеньевича. Тот глухо охнул и признался:
