Ведьма, пришедшая с холода (сборник) - Суэнвик Майкл (бесплатные книги полный формат .txt, .fb2) 📗
Безбилетник уже не стучал в его голове — похоже, его смягчило Танино присутствие, будто он пребывал в гармонии с элементами, которые оказались поблизости. Похоже, он просто грязный предатель.
— Я понимаю, почему... вам непросто говорить со мной, — сказала Таня.
— О, вряд ли ты понимаешь.
— Я не знаю, что с вами сделали, но Уинтроп отчасти объяснил мне вашу ситуацию. Я понимаю, что вы не хотели входить в наш мир, в эту... другую войну. — Она склонила голову набок — до странности нежный жест. Но он просчитан — Гейб не думал, что КГБ когда-либо делает что-то не по плану.
— Нет, — ответил Гейб, пытаясь говорить тихо, хотя и заметил, что у него не слишком хорошо получается. — Не хотел.
Таня закрыла глаза на несколько секунд, возможно, пытаясь подобрать верные английские слова.
— Но Алистер, похоже, считает, что вы...
— А часто вы вообще говорите с Алистером? — заинтересовался Гейб. — Это же безумно глупо. Для вас обоих.
— Когда дело касается магии, это не имеет значения! — Танин голос звучал напряженно — тихо, но сильно, будто она нажимала большим пальцем на шланг, из которого била речь. — Мне это неважно. Восток, Запад — все это не будет иметь никакого смысла, если Пламя победит.
Алкоголь в венах Гэбриела превращался в чистую ярость.
— Прости, куколка. — Он склонился к ней, чтобы их глаза оказались на одном уровне. — Ты зря тратишь время. Говоришь, что это неважно... — Гейб усмехнулся. — Но мне это уже говорили.
Какой-то элементаль разлетелся по воздуху, выдернув безбилетника из краткого затишья. Гейб не видел, как Морозова достала талисман или активировала еще какой-то волшебный предмет — это вообще от нее? Или еще откуда-то?
— Вы не понимаете, на что способно Пламя. Что они собираются сделать.
— Плевать, — огрызнулся Гейб.
Танины щеки цвета слоновой кости вспыхнули.
— Они хотят одурачить нас. Все наши глупые игры, передача шифров, кодов, тайн... Опасность Пламени в том, что оно все превратит в пепел. По сравнению с этим все это ерунда.
— По мне, так не ерунда. И для чехов, которых вы давили танками. Для миллионов русских, которых ваши вожди свели в могилу...
— Миллионов? — вскричала Таня. — Пламя убьет миллиарды, Гэбриел. Фашисты могут лишь мечтать о власти, которую пытается захватить Пламя. Оно хочет возвысить всех, кого считает достойным магии, а остальных...
Гэбриелу было достаточно.
Ярость вырвалась из него, оттачивая каждый элемент, который он мог ощутить, до тонкого лезвия. Ванная комната, скрытая под лестницей, будто бы сжалась — а может, это он вырастал; он уперся плечами в стены и рванулся к Тане. Она отшатнулась и уселась на закрытое сиденье унитаза.
Боялась ли она его? Неужели он заметил страх в смягчившемся выражении ее стоического партийного личика? Хорошо. Ему было приятно. Может, страх тоже был элементалем — слаще французского шампанского, пузырился у него под кожей. Ухмылка жила на лице Гейба своей жизнью.
— Разглагольствуешь тут о том, какие в Пламени все чудовища, будто сама им не ровня. — Он согнулся, отбросив тень на ее распахнутые глаза. — Но я видел, что из себя представляет Консорциум Льда. Лед, Пламя — все это, блядь, одно и то же.
— О чем вы? — прошептала Таня. Ее голос дрожал, вряд ли нарочно.
— О вашей лодочке на Влтаве. Я ее хорошо изучил.
Танины брови взлетели вверх.
— А что с ней? — А она молодец, ему приходилось это признать. Гейбу стоит как-нибудь завербовать инструктора КГБ. Научить пражский штаб паре трюков. — Она для ритуалов: все составляющие заклинаний, которые нам нужно творить во время серьезных обрядов, расположены вдоль силовых линий. Вы не спрашивали об этом Алистера? Так мы боремся с Пламенем.
Гейб ударил кулаком по стене, больше не заботясь о том, что их могут услышать.
— И какое заклинание требует столько замороженных тел?!
Танины губы раскрылись, она издала тихий свист, лишившись дара речи. Розовый оттенок быстро исчезал с лица. Нижняя губа задрожала.
Она не знала. Она правда не знала.
— Там десятки замороженных тел. Не разобрал, мертвы они или живы, но это ненормально.
— Врете, — собралась с силами Таня.
— С какого перепугу мне врать о таком? Там их десятки, все во льду, будто в каком-то ведьмином круге. Охвачены каким-то... стазисом или вроде того. Даже не знаю.
— Но это... — Таня подтянула колени к подбородку и свернулась в клубочек. — Это же бессмысленно. Зачем им...
— Что? Будешь притворяться, что не знала? Боже, да вы все больные. — Гейб поднес руку к лицу и вытер с него пот. — Для этого ты меня соблазняешь? Хочешь и меня заморозить? Засунуть в морозилку, разобраться, что за кривое заклятье меня создало, а затем избавиться от меня?
— Заклятье? — отозвалась Таня, ее голос был слабым, словно она не поняла английскую фразу. Затем она тряхнула головой, высвободив несколько прядей волос. — Нет. Вы врете. Нет никакой причины... Нам не требуется...
Гейб рассмеялся, свободно и резко, будто что-то рвалось из него наружу. Не безбилетник, к сожалению. Скорее, трещала по швам его связь с реальностью. Исчезал последний лучик надежды на то, что он сможет научиться жить с этим проклятьем.
— Ты даже не знала об этом. Разумеется. Лед не мог доверить тебе такую информацию. Ах, уверен, ты считала себя особенной в этом Консорциуме.
Танины глаза сверкнули незамутненной ненавистью.
— Вы не знаете, о чем говорите. — Она соскочила с унитаза. — Дурак. И ваша дурость вас погубит, Гэбриел.
Гейб покачал головой.
— Лед, Пламя — какая разница? Плевать, что ты обладаешь этой чертовой магией. Ты такая же, как твои дорогие вожди, которые притворяются, будто создают мир для рабочих. Дай человеку крупицу власти, и он найдет способ злоупотребить ею.
Таня ударила ладонями Гейба в живот, прямо под ложечкой. Это застало его врасплох: воздух тут же вырвался из него — даже безбилетник изумился. А затем Таня вылетела из туалета и исчезла в гудящей посольской толпе.
5.
Джордан Римз наклонила вперед кипящий котел. Расслабила плечи, пока горячее варево с привычным шипением переливалось в закаленное стекло, смотрела, как карамельного цвета жидкость кружится в прозрачной бутыли, смешиваясь с травами и опилками, ждала, пока вещество обретет нужную консистенцию, прежде чем отодвинуть котел. Отсчитала от десяти до единицы. И открыла себя течениям силовых линий.
Одиночные женские ритуалы гораздо действеннее, когда творятся на пересечении силовых линий.
Закончив петь — изящное сочетание арамейского, коптского и нескольких египетских фраз, — она заткнула бутыль пробкой и вернулась в бар.
— Только что сварила, — сообщила она мужчине у стойки. — Используете это в течение пяти часов?
— Я... Хм... — Он вжался в воротник пальто.
Джордан протянула ладонь вперед.
— Знаете что? Не отвечайте. Просто используйте это в течение пяти часов. — Она подмигнула. — И спасибо, что присмотрели за баром.
— Конечно, конечно. — Мужчина поднял свой бокал, хотя тот был пуст; Джордан заметила потрепанный конверт под подставкой и осторожно утянула картонку с ним под стойку. — Еще раз спасибо, пани Римз.
— Всегда пожалуйста, Павел.
Пока Павел засовывал бутыль в карман пальто, Джордан оглядела бар. Ранний вечер — это всегда уютная неспешность: как раз столько посетителей, чтобы ей было чем заняться, но не слишком много, чтобы начинать суетиться. Несколько словацких ведьм, которые любили заказывать шоты, пока поносят русских за то, что те лишают их поставщиков, трое мужчин перешептываются на немецком, в равной степени уделяя внимание мутным деловым сделкам и рыбалке, и обычный парад шпионов, которые не знали, что она их раскусила.
Затем Джордан заметила заметила двоих мужчин за столиком на четверых: они ничего не пили, не разговаривали. Первый был одет в твидовое пальто с кожаными заплатками на локтях, он сложил руки на столе и смотрел куда-то в пустоту. Все в нем представлялось выверенным, идеальным: причесанные волосы, тонкий нос, легкая улыбка, столь неуловимая, что могла оказаться его обычным выражением лица. Мужчина рядом с ним — пониже ростом, полнее, руки обнимают кожаную сумку — выглядел гораздо более раздосадованным, хотя тоже молчал и не глядел на своего спутника. Джордан попыталась встретиться с ними взглядом, но они не смотрели в ее сторону.
