Убик - Дик Филип Киндред (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
— Возьмите обе, — сказал он, снова усаживаясь на полированную скамью.
— Сейчас то и дело попадаются фальшивые деньги, — проворчал старик.
Интересно, сколько придется здесь проторчать, подумал Джо.
То, что он был теперь почти рядом с инерциалами, заставляло его нервничать. Не хотелось бы проделать такой путь, и в нескольких милях… На этом мысли его остановились. Он просто сидел и ждал.
Спустя полчаса на стоянку аэропорта въехал «виллис» образца 1930 года. Из него вылез неказистого вида человек в черном костюме и, приложив козырьком руку к глазам, оглядел зал ожидания. Джо пошел навстречу.
— Это вы — мистер Блисс? — спросил он.
— Ну, конечно, я. — Они обменялись коротким рукопожатием.
Мистер Блисс немедленно сел в «виллис» и завел мотор.
— Пожалуйста, поторопитесь, мистер Чип. Мы еще можем успеть на окончание церемонии. Отец Абернати любит поговорить в подобных случаях.
Спустя мгновенье они уже тряслись по ведущей к центру Де-Мойна дороге, на отдельных участках достигая скорости сорок миль в час.
— Вы служащий мистера Ранситера? — поинтересовался Блисс.
— Да.
— Довольно необычным делом занимался ваш шеф. Боюсь, я так и не понял всего до конца. — Блисс посигналил рыжему сеттеру, выскочившему на асфальтовое покрытие, и собака посторонилась, уступая дорогу. — Что, например, означает термин «псионический?» Я слышал это слово от многих сотрудников мистера Ранситера.
— Парапсихологические способности, — объяснил Джо. — Это когда духовная энергия действует непосредственно, без промежуточных физических факторов.
— Вы имеете в виду мистические силы? Наподобие предвидения будущего? Я почему спрашиваю? Некоторые ваши люди говорят о будущем, как об уже существующем. Не со мной, об этом они говорят только друг с другом, я услышал случайно, знаете, как это бывает. Значит, ваши люди медиумы?
— В некотором роде.
— А что вы можете сказать по поводу войны в Европе?
— Германия и Япония проиграют, — сказал Джо. — Седьмого декабря 1941 года в войну вступят Соединенные Штаты. — После этих слов Джо погрузился в молчание, никакого желания развивать тему он не испытывал, ему было о чем подумать.
— Я сам работаю на кладбище, — сказал Блисс.
Интересно, что воспринимают остальные из нашей группы, думал Джо. Окружающую реальность? Если вся группа подверглась регрессии в одинаковой степени, воссоединение не поможет ни им, ни мне, разве что легче будет переносить распад мира. С другой стороны, реальность 1939 года оказалась достаточно стабильной, за истекшие двадцать четыре часа она практически не изменилась. Хотя, как сознавал Джо, это могло быть следствием его приближения к группе.
Вместе с тем бальзам для печени и почек УБИК 1939 года регрессировал на лишние восемьдесят лет назад, за какие-то несколько часов превратившись из баллончика с распылителем в отлитую в деревянной форме склянку. Как древний лифт, который видел Эл…
Но здесь есть отличие. Бутылку видел еще и маленький толстый пилот Сэнди Джесперсен. И значит, дело не в частном восприятии, бутыль помогла ему добраться до Де-Мойна.
Кроме того, пилот наблюдал превращение «ласаля». Похоже, что с Элом происходили принципиально иные вещи. Джо на это, во всяком случае, надеялся.
Предположим, размышлял он, нам не удастся обратить вспять регрессию, предположим, что мы останемся здесь до конца своих дней. Так ли это плохо? Мы сможем привыкнуть.
Привыкнем к девятиламповым приемникам с экранирующей сеткой, хотя они уже доживают свой век — уже изобретен супергетеродиновый контур, хотя мне он пока здесь не встретился. Научимся ездить на американских «остинах» по четыреста сорок пять долларов (цена пришла ему в голову совершенно случайно, но Джо интуитивно догадался, что так оно и есть). Начнем работать, зарабатывать современные деньги и больше не будем летать на допотопных бипланах типа «Куртис-Райт». А мой «ласаль» до своего превращения был весьма приличной машиной, мне по-настоящему понравилось на нем ездить.
— А Россия? — Оказывается, мистер Блисс продолжал его расспрашивать. — Я имею в виду войну. Разделались мы с этими красными? Или вы не можете предвидеть так далеко?
— Россия воевала на стороне США, — произнес Джо, погруженный в раздумья. Трудно придется с медициной, лучше здесь не болеть. Визит к зубному тоже не сулит ничего приятного, они еще применяют бормашины и новокаин. Фторосодержащие зубные пасты появятся через двадцать лет.
— На нашей стороне? — От негодования мистер Блисс брызнул слюной. — Коммунисты? Это невозможно, они заключили пакт с наци.
— Германия этот пакт нарушит. Гитлер нападет на Советский Союз в июне 1941.
— И сотрет его с лица земли, надеюсь.
Оторванный от своих мыслей, Джо повернулся к мистеру Блиссу.
— Настоящую угрозу представляют не немцы, а коммунисты, — продолжал тот. — Возьмите отношение к евреям. Хотите знать, кто всем у нас пользуется? Евреи. Причем большинство из них даже не граждане США, а эмигранты, живущие на социальную помощь. Наци, пожалуй, кое в чем перегнули в отношении евреев, но, с другой стороны, еврейский вопрос стоял давно, что-то надо было делать. У нас в Штатах такие же проблемы с евреями и черномазыми. И, конечно, определенные меры мы примем и к тем, и другим.
— Никогда не слышал, чтобы пользовались термином «черномазый», — сказал Джо, сразу почувствовав другое отношение к эпохе. Об этом я забыл, подумал он.
— Вот Линдберг правильно говорит о Германии, — продолжал Блисс. — Я не имею в виду, как его перевирают в газетах, а то, что он говорит на самом деле. Или сенаторы Борах и Най. Если бы не они, Рузвельт начал бы военные поставки в Англию и втянул бы нас в ненужную войну. Рузвельт из кожи лезет, чтобы отменили статью, запрещающую продажу оружия, он хочет, чтобы мы воевали. Но американцы его не поддержат. Американский народ не собирается воевать в английской или чьей-либо еще войне!
— Следующие пять лет вам вряд ли придутся по вкусу, — заметил Джо.
— Почему? Да весь штат Айова думает так же, как я! А знаете, что я думаю о вас, служащих мистера Ранситера? Из того, что вы говорите, да из того, что я слышал от других людей, выходит, что вы — профессиональные агитаторы. — Билл Блисс взглянул на Джо с нескрываемым вызовом.
Джо промолчал; он смотрел на проплывающие за окном старинные дома из кирпича, дерева и бетона, на диковинные машины, в основном черного цвета, и размышлял о том, пришлось ли кому-нибудь из группы столкнуться с подобным аспектом реальности 1939 года. В Нью-Йорке, подумал Джо, все было бы по-другому. А здесь Библейский пояс, изоляционистский Средний Запад. Мы бы здесь не прижились, мы бы двинули на Восточное побережье или на Запад.
Инстинктивно Джо чувствовал, что сейчас они столкнулись с самой главной для них проблемой.
Мы просто слишком много знаем, чтобы комфортабельно жить в этом временном отрезке. Если бы мы регрессировали на двадцать, ну тридцать лет, мы, может быть, и приспособились бы психологически; конечно, не велик интерес пережить заново космическую программу «Джемини» и первые полеты «Аполло», но это по крайней мере в принципе возможно. Однако попав сюда…
Здесь все еще слушают десятидюймовые пластинки на 78 оборотов: «Две черные вороны», Джо Паннер, «Мерт и Мардж»…
В разгаре Великая депрессия. Мы в своем времени строим колонии на Марсе, Луне, совершенствуем межзвездные перелеты, а они не могут справиться с пылевыми бурями в Оклахоме.
Нам никогда не принять их мировоззрение, мораль, политику и общественное устройство. Мы для них — профессиональные агитаторы, более враждебные, чем фашисты, более опасные, чем даже коммунистическая партия. Мы самые страшные возмутители спокойствия, каких только может представить себе это время.
Блисс полностью прав.
— Откуда вы все-таки? — спросил Блисс. — Полагаю, не из Соединенных Штатов, или я ошибаюсь?
— Не ошибаетесь, — сказал Джо. — Мы из Североамериканской Конфедерации. — Вытащив из кармана монету в двадцать пять центов с профилем Ранситера, он вручил ее Блиссу. — Приглашаю вас в гости.
