Священный огонь - Стерлинг Брюс (читаемые книги читать .txt) 📗
Они принялись торговаться, их немецкий был так щедро пересыпан арго, что переводчик Майи умолк.
Откуда-то из глубины студии навстречу ей вышел еще один молодой человек.
– Хэлло, красотка!
– Ich heisse Maya. Да, я говорю по-английски. – Она пожала руку нового знакомого, обтянутую пластиковой перчаткой.
– Чао, Майа. Я Юджин. – Он снял свои наглазники, они закачались на цепочке, оглядел ее сверху вниз. – Мне нравится цвет вашей кожи. У вас, видимо, нервы в порядке.
– Вы американец?
– Я из Торонто. – Без наглазников Юджин выглядел совсем неплохо. Правда, черты его лица были крупноватые и резкие, но энергия так и била в нем ключом. Хотя чувствовалось, что Юджин давно не принимал ванну, однако от него исходил приятный запах нагретых на солнце бананов. – Если я не ошибаюсь, вы впервые у нас в студии. Позвольте мне показать наши работы.
Юджин показал ей окруженные камерами площадки для сканирования и два больших светящихся бака для сборки.
– Вот здесь мы отрисовываем наши модели, – сказал он, – а вот тут делаем их физическое воплощение. Это старая классика, – он похлопал по прозрачной стенке бака, – лазерная термопластическая сборка. Современные технические стандарты стали применяться лишь недавно. Но мы здесь в лаборатории далеки от техники. Мы создаем искусственные миры. Франц разрабатывает очень любопытные культуротехнические вариации.
– Неужели? Wunderbar.
– Вы знаете, как работает термосборка?
– Nein.
Юджин был очень терпелив. И она явно ему понравилась.
– Вы наполняете этот бак особым жидким пластиком. Затем пропускаете через него лазер. С его помощью пластик становится твердым объектом. Пропорции каждого объекта определяются движением луча, жидкость охлаждается и твердеет, попадая в фокус когерентного света. Естественно, луч координируется нашим виртуальным дизайном, и мы можем создавать физические объекты легким движением, как бы легким прикосновением луча внутри из компьютерного пространства. Или просто копировать трехмерные вещи. Например, ваше тело. Этим мы сегодня и займемся.
Казалось, технические термины вытеснили из ее головы лингвистический раствор.
– Кажется, я вас поняла. Вы делаете что-то похожее на фотографию.
– Верно! Это очень похоже на фотографию. На твердую фотографию. Пластик – дорогой материал, но мы можем добавить углекислоты. И получить дешевую пенистую модель, по большей части состоящую из газа. Как занятно бывает их взбивать, пока не получится аэрогель. Так мы способны создать объект размером со слона, а весить он будет килограмма три, не больше.
Майа с уважением поглядела на машину:
– Это большая емкость, но для слона маловата.
– Вы делите слона на части, а потом свариваете их вместе, – пояснил Юджин, чуть заметно закатив глаза.
– Простите меня, – осторожно проговорила она. – Обычно я не так глупа, но сейчас напичкана наркотиками.
Юджин расхохотался:
– Да, с вами не соскучишься.
– Значит, вы скульптор? Художник?
– Искусственные миры – это не искусство.
– Тогда, выходит, вы инженер?
– Моделирование – это и не инженерная работа. Разрешите показать вам еще кое-что. Вы ведь модель, манекенщица? Это должно вас заинтересовать.
Юджин подвел ее к пластиковой модели в человеческий рост, распростертой на полу. Обнаженный женский манекен лежал на спине, руки заложены под голову, на лице запечатлено откровенное эротическое наслаждение.
– Кто эта ваша модель?
– Никто. И все. Знаете, мунхенцы очень любят принимать солнечные ванны нагишом. Мы просто спустились как-то в воскресенье прошлым летом на Флаушерстег и засняли группу людей наглазниками. А после скомпоновали, создали этакий виртуальный коллаж. Перевели коллаж в пластик, и получилась она – обычная обнаженная жительница Мунхена, принимающая солнечные ванны. – Юджин с гордостью посмотрел на статую и щелкнул пальцами. – У нас есть такая же статуя ее мужа, голый мунхенец. Вот там, в углу. Отсюда ее трудно увидеть, да у него и ноги поломаны, а вся фактура полупрозрачная.
– На самом деле.
– Вы понимаете, что модель эта не слишком выразительная. Я хочу сказать, что у обычных, заурядных людей нелегко определить характерные черты, не так ли? Но создание этого образа лишь первый шаг. Потом я решил запечатлеть сотню мужчин, глядящих на нашу даму, конечно, сквозь наглазники – так мы можем проследить, на что обращено их внимание.
– И как вы заставили сотню людей смотреть на вашу голую модель?
– Мы отвезли ее на мотоцикле вниз по Мариенплац и устроили свое представление. Туристы в нем участвовали.
– О!
– Потом мы определили алгоритм наблюдений наших статистов, перевели коллаж в виртуальный ряд и воспроизвели в материале. Глядите.
Он направился в угол и вытянул тонкий черный лист.
– Подождите минуту, – сказала Майа. – Я... Мне известна эта вещь... Это...
– Виллендорфская Венера.
– Да. Это она.
– Сперва я собрался изобразить самую прекрасную женщину на свете, – признался Юджин. – Женский образ, способный привлечь внимание всех мужчин. Но в результате вышла лишь неплохая копия. Такую фигуру мог бы вырезать из бивней мамонта какой-нибудь тип еще в эпоху палеолита. Вы делаете компиляцию архитектурных форм, делаете микс, а потом все это легко превращается в поточное производство.
– А как выглядит мужчина? На кого он похож?
– Вас интересует, как мужчины видят мужчину или как женщины видят мужчину?
– Как женщины видят мужчину.
Юджин недоуменно пожал плечами:
– Я знал, что вы меня об этом спросите. Что же, смотрите. – Он пересек студию и снял еще один лист.
– Что-нибудь не так? – задала вопрос Майа.
– Знаете, мы не вполне уверены. Мы думали, что это будет, так сказать, проба пера. Я имею в виду вот что... Представьте себе двух странноватых типов, Франца и меня. Мы останавливали всех женщин на Мариенплац, просили их надеть наглазники и взглянуть на голого пластикового мужика... Заснять его. Согласились лишь немногие, небольшая группа женщин, ведь отбор был добровольным, и вот чем все кончилось.
Статуя состояла из двух частей: большая, зловещая, рогатая маска, соединенная с грудой вздувшихся мускулов.
– Он выглядит так, словно его пытались заживо сварить.
– Видите эти отростки вместо ног? Предполагалось, что они будут отдельно плыть в воздухе, но нам не удалось их так разместить. Мы до сих пор не понимаем, что случилось с его носом, такое впечатление, будто сквозь него кто-то смотрит.
Майа задумчиво оглядела статую. Сначала она решила, что маска на редкость уродлива, но постепенно это ощущение исчезло. Ей было все труднее и труднее отвести от нее глаза, она почувствовала нарастающее волнение. Словно образ этой статуи вытащили из какого-то глубокого провала в ее памяти.
– Юджин, ваша скульптура так на меня действует!.. Такое ощущение... совершенно нереальное.
– Тысяча благодарностей, – недоуменно откликнулся Юджин. – У нас пропал к ней всякий интерес... Мы сочли, что ошиблись в расчетах. Теперь я думаю, что, возможно, следующим шагом нашего концептуального искусства станет автопортрет. Мы сканируем вас, покажем снимок, а затем определим алгоритм вашего внимания, когда вы будете смотреть на копию собственного тела. Так мы сумеем воспроизвести ваш внутренний духовный образ в твердом фиксированном материале.
– По-моему, этот тип в пузырях не пугал бы так сильно, будь он меньше, – поделилась своими соображениями Майа. – Допустим, размером с браслет, вроде талисмана. И я могла бы носить его на руке.
– Вам надо обсудить это с Францем. Продажи – по части Франца.
К ним подошла Тереза.
– Франц говорит, что готов скостить мне долг, если мы сделаем шесть твоих изображений, – сообщила она Майе.
– Думаю, что мы сейчас уже обо всем договорились. Это будет моя симпатичная копия в полный рост, и мы выставим ее в витрине.
– Но если мы закажем шесть, я сумею продать их в розницу. При условии, что манекен будет двигаться.
