Белый свет - Рюкер Руди (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Во время своих сеансов сна в Бернко я наткнулся из метод продления таких промежутков светлого сна. Фокус заключался в том, чтобы ни на что не смотреть пристально и при этом все время поглядывать на свои руки и тело.
До тех пор, пока мне удавалось сохранять свое тело в целости в Стране Снов, я мог сохранять сознание. Иногда мне даже удавалось перемещаться среди светящихся теней, пока не найду именно тот сон, который хотел.
В октябре начал складываться странный эффект. Во время светлых снов я привык путешествовать по Стране Снов в самородном астральном теле. Но теперь все чаще и чаще я с трудом возвращался в свое физическое тело.
Я приходил в себя на полу в кабинете, но не мог открыта глаза, не мог вообще пошевелиться. Из коридора вплывали то вспухающие пузырем, то искривленные, как на неисправном магнитофоне, звуки. А я лежал там парализованный, борющийся за контроль над своим телом.
В понедельник, за два дня до той прогулки на кладбище, началась новая фаза. Я проснулся в параличе, а когда попробовал пошевелиться, моя астральная рука отделилась от моей физической руки. Я лежал на полу под окном, большая часть меня находилась в ловушке инертной плоти, но та рука была свободна. Я пошарил вокруг и нащупал трубу отопления. Она была горячей, но не да боли. На задней стороне трубы я нащупал место, где краска облупилась. Пятно по форме напоминало полумесяц с зазубренным краем.
Как раз в этот момент в кабинет вошел Левин, и я проснулся.
— Хорош валяться, Феликс, пора домой, — сказал он, собирая свои книги. — Ты только что пропустил классическое факультетское собрание. Мы целый час спорили о том, ставить или не ставить на голосование поправку к регламенту номер три устава факультета. Воистину вдохновляющее занятие.
Я с трудом поднялся, будто выбираясь из могилы двухметровой глубины. Только на следующий день, во вторник, я вспомнил о странном сне. Когда я прикоснулся к трубе отопления, она оказалась слишком горячей.
Но прислонившись щекой к стене, я смог рассмотреть зазубренный полумесяц облупившейся краски. Однако он изгибался в направлении, противоположном тому, которое я запомнил.
Когда я прилег поспать днем во вторник, мне снились ужасные, путаные сны. В конце концов я снова проснулся в параличе. Как и в прошлый раз, я сначала освободил одну руку, а потом и вторую. Я осторожно пощупал свою грудь и скрещенные на ней руки. Я опустил астральные руки на пол и попытался вытянуть все свое астральное тело из физического. Возникло чувство, будто я куда-то проваливаюсь и мои руки погрузились в пол. Я немного пощупал вокруг — провод, загнутый гвоздь — и вытянул руки обратно, решив попробовать что-нибудь другое.
На этот раз я помахал астральными руками взад-вперед, набирая инерцию, а потом неуклюже выкатился из своей плоти. Я лежал на полу лицом к своему спящему физическому телу. Я находился вне его, в своем астральном теле, которое было обнаженным зеркальным отражением моего физического тела.
Целую бесконечную минуту я ничего не предпринимал.
Комната выглядела нормально, если не считать нескольких, напоминающих комки теста пузырей, дрейфующих у окна.
Мое физическое тело все еще дышало. Я немного расслабился и оглядел комнату в надежде заметить что-нибудь такое, что я смог бы потом проверить. Мне нужно было знать, насколько реально происходящее.
Я вспомнил, что ко всей мебели в комнате прикреплена маленькая металлическая бирка с инвентарным номером КОДЛы на ней. Я знал на ощупь, что на нижней стороне выдвижного ящика моего стола была такая же, но я никогда не читал, что на ней написано. Я решил прочесть этот номер и запомнить его.
Я подполз к письменному столу, не сводя взгляда со своего спящего тела. Мне было ужасно страшно, что оно умрет без меня. Но я твердо нацелился прочесть тот номер и выяснить, было ли это чем-то большим, чем просто безумный сон.
Когда я засунул голову под стол, что-то случилось с моим восприятием пространства. Там, где я рассчитывал найти кубический метр пустого места для ног, оказался длинный темный коридор, уходивший в стену и далеко за нее. В мою сторону по этому коридору двигалась пара тусклых красных огней, и я слышал натужное дыхание.
Я быстро посмотрел вверх на донышко ящика. Там была та самая металлическая бирка. Опасливо взглянув на приближающиеся красные глаза, я тянул шею все выше и выше, чтобы прочитать номер.
На бирке шестизначное число. Но каждый раз, когда я читаю его, оно изменяется. Очертания комнаты поплыли, и я знаю, что умру от страха, если еще раз увижу, как эта штука приближается ко мне. Я добрался по полу до своего тела и кое-как закатился в него. Черная тварь с кожистыми крыльями выползает из-под моего стола. Я пытаюсь закричать, но не могу — я снова парализован…
Вздрогнув, я проснулся. Вторник, день, половина четвертого. Я надел плащ и заспешил домой под проливным дождем.
3. ЧИСЛО ЗВЕРЯ
В среду утром я вышел из снимаемого нами дома в, состоянии суицидальной депрессии. Еще одна ссора с Эйприл. Недавно она начала жаловаться, что никак не может выспаться, поэтому сегодня я превозмог свое тревожное забытье, чтобы покормить малютку Айрис, когда она расплакалась в половине седьмого.
Малышка так обрадовалась, увидев меня, что я уже не жалел о раннем подъеме. Она широко открыла ротик, приветствуя меня, и я разглядел оба ее зубика. Она отпустила край кроватки, замахала обеими ручками и шлепнулась на пеленку. Подгузник промок, и я поменял его, тихонько передразнивая все это время ее воркование и гуканье.
Когда Айрис была одета, я поставил ее на стол перед зеркалом так, чтобы наши головы были рядом. Удивительно, как растет голова. Мое лицо удивило меня. Я даже не подозревал, каким зомби я выгляжу. Но Айрис не возражала. Она говорила «ба-ба», «да-да» и посмеивалась пухлым смехом.
Когда я посадил ее в высокое кресло, она расплакалась. Я размял банан и подогрел кашицу, а потом стал загружать массу ей в рот, соскребая остатки с щек и подбородка маленькой ложечкой после каждых нескольких порций. Вскоре она уже сосала свою бутылочку, а я мог заняться едой. Вчера я почти не поужинал и теперь дрожал от голода.
Когда я стал жарить глазунью, на кухню пришла Эйприл.
— Надеюсь" ты не кормил ее бананом в этой одежде, — сказала она. — Эти пятна не выводятся.
Я стиснул зубы и перевернул глазунью. Желток лопнул. Я выругался и вытряхнул яичницу в мусорное ведро.
— Чего ты такой дерганый? — резко спросила Эйприл.
— Возвращайся в кровать, — прорычал я, разбивая новое яйцо в сковородку.
— Не понимаю, почему ты должен начинать день в таком настроении, — запричитала Эйприл. — Это моя кухня, и если я себя чувствую бодрой и хочу встать, то я имею право. Ты не помер бы, если бы хоть раз поговорил со мной по-человечески. Вчера вечером ты мне вообще ни слова не сказал.
Я едва не проболтался, что я выпал из своего тела и меня чуть не поймал Дьявол, но тут желток снова лопнул. Я превратил яичницу в неопрятную мешанину, положил ее на неподжаренный ломтик хлеба и, давясь, проглотил эту дрянь, запивая молоком. На лице Эйприл застыло то кислое выражение, которое появлялось всегда, когда она была по-настоящему несчастна. Я подумал, что надо сказать что-нибудь приятное, но получилось лишь:
— Мне сегодня надо пораньше а школу, Эйприл. — Больше всего на свете мне вдруг захотелось оказаться вне дома. Я принялся собирать свои вещи.
— Ну правильно, — заорала Эйприл. — Испортил мне утро, а теперь бросаешь меня одну в этой дыре.
Почему ты не можешь найти настоящую работу в городе? Ты такой безвольный и ленивый. Если бы ты не сидел всю ночь с трубкой и наушниками…
Айрис смотрела на нас печальными глазами. Я поцеловал ее, вытер рот и выскочил за дверь. Эйприл сидела на стуле и плакала. «Вернись к ней, — сказал я себе. — Ну же». Но не сделал этого.
Я не дошел еще до конца квартала, как боль стала вполне терпимой. Дойдя до угла, я уже мог нормально видеть. Похоже, начинался еще один дождливый день. Хмурое небо выглядело так, будто до него было не больше сотни метров. Но в этом освещении без теней была своя красота. Это было почти похоже на восточную акварель с превосходно выписанными деревьями и листвой на них. Я решил, что после обеда погуляю подольше. После вчерашних переживаний мне совершенно расхотелось спать днем.
