Белый свет - Рюкер Руди (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Он сумел бы, если б хотел этого по-настоящему, — заметил Кантор. — Это как раз через пустыню.
Больше он ничего говорить не собирался, поэтому я двинулся вперед. Он закрыл дверь за нами.
У трубы были металлические стенки, и единственным освещением служили иллюминаторы, прорезанные в металле и открывающие вид на светящийся лед Страны Снов. Каждый шаг по металлическим ступенькам отдавался громким эхом. Разговаривать было невозможно.
Мне стало интересно, не состоит ли вся внутренняя часть Саймиона из кристаллического вещества сновидений.
Как и пообещал Кантор, восхождение становилось легче и легче. Хотя труба была абсолютно прямой, скоро появилось ощущение, что она отклонилась от вертикали.
Далеко впереди можно было разглядеть Франкса, когда он миновал световые пятна, и чтобы нагнать его, я двигался без передышки. Нужные для этого движения были простыми и повторяющимися. Мое тело бежало само.
Кантор следовал за мной футах в двадцати.
Когда металлические перекладины закончились, мне понадобилась секунда, чтобы осознать это. Труба стала шире и превратилась в застланную ковром лестницу. Я прополз несколько ступенек, прежде чем понял, что могу нормально идти по ним. Франкс сидел на корточках перед дверью на верхней площадке.
— Феликс, — позвал он меня, — если тебя не затруднит, не будешь ли ты так любезен спросить у своего коллеги-математика, что…
Позади меня стихли шаги Кантора.
— Позвоните.
Лестница была застлана красно-синей дорожкой, удерживаемой на месте латунными прутьями. Стены и потолок были облицованы темным деревом, а источником света служили вделанные в стену канделябры со свечами.
Голова постепенно прояснялась после долгого нудного подъема. Франкс все еще тяжеловесно разворачивался на месте, когда я достиг площадки. Я потянулся и нажал на кнопку звонка у него над головой.
Приблизились быстрые шаги, и дверь распахнулась.
Там оказалась похожая на скелет женщина в сером шелковом платье. Обилие ювелирных украшений, бриллианты, золото, платина. Я решил, что она стара, но наверняка сказать не мог. На лбу и висках у нее проступали черепные швы, десны оттянулись далеко от зубов, а узловатые колени напоминали галлы на стебле травы.
— Здравствуй, Георг! — произнесла она легким, высоким голосом. — Приятно видеть тебя благополучно вернувшимся с Изнанки. Я уверена, что ты полон новых идей и.., и много чего еще. — Ее взгляд упал на меня. В глазах ее сверкала странная искра.
— Это доктор Феликс Рэймен, — сказал Кантор, — а…
— Меня зовут Франкс, — перебил жук, вероятно, беспокоясь, что его забудут представить.
— А это мадам Элизабет Люфтбаллон, — закончил фразу Кантор.
Она улыбнулась и сделала шаг назад.
— Зовите меня просто Элли. И входите. Я обожаю знакомиться со студентами Георга.
Она сверкнула мне отдельной улыбкой. Несмотря на ее высохший вид, было в ней какое-то обаяние. Совершенная конфигурация ее улыбки и идеальная симметрия напомнили мне засахаренные лимонные дольки.
Кантор провел нас мимо нее в комнату рядом с холлом. Ее обстановка напоминала отель Гилберта, особенно восточные ковры и симпатичный антиквариат. Там было еще несколько музыкальных инструментов. Пианино, скрипка, клавесин.
Венецианское окно с импостом выходило на непрерывно изменяющийся пейзаж вроде того, что я видел в Библиотеке форм. Я с минуту поглазел в него, потом повернулся лицом к комнате.
Кантор потихоньку переговаривался с Элли у двери, а Франкс обнюхивал все вокруг. Они явно ожидали гостей. Там был чайный столик на тонких ножках с чайными приборами и красивым шварцвальдским тортом.
— Это начинается снова, — прощебетал мне Франкс.
Одна его нога нервно дернулась.
— Что начинается? — Я плавно переместился поближе к торту. Он состоял в основном из взбитых сливок, посыпанных курчавой шоколадной стружкой. Я был готов попробовать саймионской еды.
Франкс собачкой следовал по пятам, а голос его звенел от волнения:
— Твои пророчества снова начинают сбываться. Я все это читал. Про эту комнату, про торт, эти слова, и снова ужасная смерть приближается ко мне на шуршащих крыльях!
Он когда-нибудь думал о чем-либо, кроме себя самого? Я надеялся, что у меня здесь получится интересная беседа с Кантором, а тут Франкс был готов снова впасть в свое бредовое состояние. Я обернулся и резко бросил:
— Сделай что-нибудь, чего нет в сценарии. Что-нибудь неожиданное. А если не сможешь — твои проблемы. Будешь доставать меня, и я сам прошибу тебе голову.
Не успел я еще закончить, как он взвизгнул «Свободен!» и прыгнул на меня. Я вздрогнул, оступился и, сдавленно крикнув, упал назад. В падении я зацепил локтем чайный столик. Он развалился, и торт с чаем взлетели в воздух.
— Этого не было в сценарии, — высвистывал счастливый Франкс. Я проигнорировал его и попробовал сесть.
Элли исчезла, но Кантор стоял у двери, наблюдая за нами с оживленным, заинтересованным выражением.
Я принялся собирать разбросанные чайные предметы. Ковры были мягкими, и ничего, кроме столика, не пострадало, но взбитые сливки и горячий чай разлетелись повсюду. Франкс не тратил времени даром и зарылся в раздавленном торте.
— Простите, — сказал я, поднимаясь. — Я надеюсь. — .
Кантор прервал меня движением руки.
— Ничего страшного. Элли всегда рада гостям. — Он неожиданно повысил голос и крикнул:
— Элли! У нас тут происшествие! Принеси, пожалуйста, еще чаю и чистые чашки!
Франкс подъедал последние крошки и мазки с пола.
Кантор подошел к нему и резко пнул ногой.
— Эй! Чаю не хотите?
Почувствовав недружественное прикосновение, Франкс развернулся с предупреждающим шипением. Но потом он вспомнил о хороших манерах и чирикнул:
— Да, пожалуйста. В плошке, с молоком и, наверное, с корочкой хлеба. Желательно в плошке синего фарфора.
Кантор передал заявку дальше. Я снял ботинки и парку и сел, скрестив ноги, на пурпурной кушетке с большими бархатными подушками. За окном узор из цветных линий начал складываться в объемную спираль. Поблизости плавал красный огонек. Спираль отвердела и стала прыгать во все стороны, как ожившая диванная пружина.
Появились еще спирали и стали танцевать друг с другом.
— Что это там такое? — спросил я Кантора.
Он уселся в массивное кресло с подлокотниками, а Франкс разлегся на полу, глядя одним глазом в окно, а вторым на нас. Я надеялся, что хоть какое-то время он не будет чувствовать потребности в неожиданных поступках. Спирали превратились в гусениц шелкопряда и стали окружать световое пятно разноцветной паутиной.
— Это сны, — сказал Кантор своим глубоким голосом. — Пятна красного света — это спящие.
— Мне все об этом говорят. Но значит ли это, что те пятна света создают все… — Я смолк в поисках подходящего слова.
Паутина образовала целую палатку, которая продолжала расти в размерах. В одной стенке было отверстие, через которое можно было увидеть пятно света, нежно движущееся вверх и вниз внутри влажного туловища огромной личинки.
— Феличе! — воскликнул Франкс, рывком бросившись к окну. — Драгоценная моя!
Туловище личинки сотрясла мелкая дрожь, а на ближнем к окну конце тела появилось что-то вроде рта. Красный огонек порхал вокруг, как пчела вокруг цветка. Франкс поднялся у окна на задние лапы и щебетал что-то невразумительное. Из его задней части высунулись и торчали два возбужденных волоска. Большая капля молочно-белой жидкости скользнула по ним, повисела, дрожа, и сорвалась на ковер.
Вдруг палатка сложилась, и световое пятно метнулось влево. Разноцветные полотнища рванулись следом и начали трансформироваться в сердитые лица. Вдали промелькнуло другое световое пятно. Франкс соскользнул с окна и принялся безо всякого смущения обнюхивать мокрое пятно под собой.
— Она выглядела точно как моя подружка. Наверное, этот спящий был с Праги.
Кантор кивнул.
— Спящие обычно выискивают подходящие им видения. Но… — он погрозил мне пальцем, — спящие не создают эти видения. Они наблюдают их, они переживают их; даже если все спящие исчезнут, видения все равно останутся здесь. Это как с множествами, не так ли?
