История про одолженную жизнь. Том 3 (СИ) - Иванов Александр Анатольевич (читать книги онлайн бесплатно полные версии .txt) 📗
Так мы и простояли в обнимку пару минут, и это было уместнее тысячи вопросов, типа: «как ты?», которые нам следовало друг другу задать.
— Ты давно здесь? — спросил я, высвободившись из «отцовских» объятий, — Извини, что не заметила тебя сразу…
— Нет, — ответил он, улыбнувшись своей прежней беззаботной улыбкой, — и минуты не стою…очень хорошо бежишь, я залюбовался
— Я люблю бегать, — ответил я, глядя в пол, — когда бежишь, исчезают все неприятные мысли и воспоминания…
«Папаня», опершись на один из тренажеров, и отведя от меня взор, сказал:
— Кайа, я должен перед тобой извиниться
— За что? — поинтересовался я, вновь вернув «мимишное» выражение на лицо
Перед тем, как ответить, он неспешно прошелся взад-вперед по комнате (что заняло довольно приличное время, учитывая ее размеры), я внимательно следил за ним.
— За столь короткое время столько всего произошло, и столько всего переплелось в какой-то сумасшедший клубок…, — сказал он, и вновь замолчал
Молчал и я, не мешая ему.
— Когда я принял решение удочерить тебя, — наконец продолжил он, — то помимо всего прочего, мне захотелось сделать твою жизнь лучше…
Сделать мою жизнь лучше, «папочка»? — подумал я и мысленно посмеялся, — Но зачем? С чего это вдруг, ты собрался улучшать именно мою жизнь? Ты же совсем не знал Кайю. Да и далеко не единственный она незаконнорожденный ребенок Семьи, тем более, что родной папаша ее признал… К чему вообще сейчас вспоминать то, чего ты когда-то там желал? Быть может, тогда оно и было именно так, как ты говоришь, «папочка». Но тогда — это тогда, а сейчас же — все совершенно иначе.
Неееет, «папашка» сейчас специально разыгрывает передо мной эту мелодраму, ибо хорошо знает девичью натуру, и то, какие именно струны в ней необходимо задеть, дабы добиться желаемого. И хотя сама по себе Кайа весьма и весьма незначительная Семейная пешка (хоть мой статус в Семье безусловно и вырос), она все же играет определенную роль в планах Семьи, и в каких-то там его личных расчетах. Причем планы эти появились задолго до того, как он принял в свои руки бразды правления Семьей, а стало быть, и желает от меня он того же, чего желала «бабка». Только вот делает он все тоньше и умнее, оборачивая свои хотелки в гораздо более привлекательную для девушки-подростка «обертку». «Бабка»-то все делала грубо, в ультимативной форме, а «папаша» прекрасно осознает, что Кайа способна выкинуть любой фортель, смешав ему в последний момент все карты… И, стало быть, он решил действовать так, чтобы доча сама искренне возжелала сделать все возможное для помощи любимому папочке в его непростых делах. Хитрый жук.
— … Наверное, это звучит как-то странно, но для мужчины за сорок, у которого нет своих собственных детей…, — он вновь замолчал
«Нарезав» еще один круг по комнате, он подошел ко мне и взяв мою ладонь в свои, произнес, будто герой какой-то бразильской мыльной оперы:
— Кайа, я искренне извиняюсь перед тобой. Когда я удочерял тебя, то всем сердцем желал, чтобы нахождение рядом со мной, сделало твою юность по-настоящему счастливой и беззаботной. Прости меня, пожалуйста, за то, что вместо этого, тебе пришлось пройти через…
Он выразительно посмотрел на меня, ожидая, видимо, какой-то реакции на свои слова. Мне же стоило громадного труда не рассмеяться.
Что я должен делать? Лгать им всем, конечно! Лгать им, говоря все то, что они хотят от меня услышать! Лгать и обещать им все что угодно! Лгать, как они непрерывно лгут мне… Лгать и играть! Лгать им в глаза, а самому делать то, должен. Здесь все друг другу непрерывно лгут. Это мир лгунов. И если я хочу жить здесь долго (счастливо — это уже как получится), то должен обучиться всем правилам жизни в этом обществе, успешно подстраиваясь под них, и меняя их под свои хотелки, если это будет мне по силам.
И если «папаша», стоящий сейчас передо мной, лжет мне, играя при этом «дона Педро», то мне не остается иного, нежели лгать ему в ответ, играя дочку «дона Педро».
Поэтому я, приложив к груди сжатые кулачки, и сделав максимально решительное выражение личика, с жаром возразил:
— Папа! Прекрати! Я не желаю слышать от тебя подобного! Ты все делаешь для того, чтобы моя жизнь была прекрасной, простой и беззаботной! И это не твоя вина, что произошли все те ужасные вещи! Это вина тех гадких людей, которые желают зла тебе, мне, маме и всей нашей Семье…!
И ведь говоря, что жизнь моя: «прекрасна, проста и беззаботна», я соврал лишь на 23. Я и правда живу прекрасно. В моем распоряжении есть все, что человек только может себе пожелать. Причем для того, чтобы заполучить все это, мне не пришлось и пальцем пошевелить, ибо я есть неотъемлемая часть этой Семьи, со всем отсюда «вытекающим».
Ну, а то, что моя жизнь совсем не проста и совершенно не беззаботна, так в этом кругу она у всех такая, и нечего жаловаться. Того же «папашу», вон, родные братья сначала отправить на плаху хотели, а затем и вовсе, едва не зарезали прилюдно. И ничего, как-то живет и не жужжит «папаша», принимая все это как должное. «Матушку» замуж выдали (если на минуту поверить ее словам, конечно), совершенно не считаясь с тем, хочет она того или же нет. И я тоже должен научиться жить здесь, не «жужжа», молча перекраивая окружающую действительность под себя. Как говориться, добро пожаловать в мир неисчислимых денег и безграничной власти.
— … и будь уверен, папа, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе во всех твоих делах!
Сторонний наблюдатель, пожалуй, мог бы и помидорами меня закидать за столь смехотворное и насквозь фальшивое «выступление». Но, во-первых, для импровизации, без подготовки — вышло вполне неплохо. А во-вторых, «папаша» не был этим сторонним наблюдателем, да и к тому же, я сказал именно то, что он хотел от меня услышать. А человек так уж устроен, что лучше всего слышит желаемое.
«Папаша» лишь улыбнулся и сделав шаг ко мне, не говоря ни слова, обнял меня.
— Я на тебя рассчитываю! — сказал этот «дон Педро» наконец, добавив затем, — Завтра состоятся похороны, и, хотя я прекрасно понимаю, что тебе на них присутствовать совершенно не хочется, но все же прошу не упрямиться…
— Конечно, пап, проводить твоих братьев в последний путь — это мой долг, как твоей дочери! — перебил того я, скривившись про себя, будто надкусил дольку лимона
Само собой, предстоящие похороны — событие ожидаемое, и было очевидно, что отвертеться от них у меня никак не выйдет…но Боже, как мне не хочется видеть все те рожи, особенно «бабкину»… Ее образ, воющий и проклинающий меня, до сих пор стоит перед глазами.
— Кстати говоря, — сказал «папаша», беря в руки мою левую кисть и внимательно рассматривая искалеченный палец, — скоро на твоей руке вновь будут все пальцы. Я обо всем договорился. Твой новый мизинец будет неотличим от настоящего, и со временем он сможет все то, что мог бы делать настоящий…Ты довольна?
— Папа, — практически непритворно ахнул я, и схватив его руку обеими своими, торопливо спросил, — когда?!
— После Рождества с твоей руки снимут необходимые мерки…
Вот же урод! Привязал «пряник» к Рождеству, на которое я приглашен к потенциальному любовничку…
Посыл «папаши» прост, как грабли: «Хочешь пальчик? Будь на приеме паинькой».
Глава 58
Раннее утро следующего дня.
— Это платье вам к лицу, барышня, — сказала Мария, когда я оказался облачен в свой траурный наряд и одна из «домашних» китаянок, помогавшая мне надеть платье и расчёсывавшая мои космы (как выяснилось, я ничего не имею против появляющихся у меня барских замашек), получив дозволение Марии, покинула мою комнату
— Ты права, Мария, — сказала вошедшая в комнату «матушка», — милая Кайа прелестна даже в траурном… Ты собралась, Солнце мое? Нам пора уже ехать
А Кайа и впрямь выглядела в этом платье просто отпадно. Я все чаще стал замечать за собой тягу к кастомизации внешнего вида Кайи: ее шмоток, причесок, макияжа и прочего… Черту, столь присущую прекрасному полу. Я залюбовался отражением в зеркале. На фоне черного платья мои рыжие волосы казались пламенем, расплескавшимся по плечам. А глаза, насыщенно зеленого цвета, дополняли образ, созидая совершенно прелестную и одновременно мистическую картину. Моя Кайа сейчас будто сошла с книжных страниц некой женской фэнтези про волшебниц и ведьм.
