Священный огонь - Стерлинг Брюс (читаемые книги читать .txt) 📗
– Да, говорю.
– У вас есть карта Мунхена? На английском языке. Мне нужно найти одно место.
– Конечно. Я с удовольствием вам помогу. – Женщина открыла свой ноутбук и прошлась по файлам. – Как называется это место?
– Китайская башня.
– О да. Я знаю, где это. Вам надо выйти вот так. – Она показала. – Она расположена в Английском парке. В парке, разбитом графом фон Румфордом в 1790-х годах. Граф фон Румфорд – это Бенджамен Томпсон, американец. – Она дружелюбно поглядела на Майю. – Как интересно, этот древний город построил один из наших соотечественников – американец.
– А то, что Индианаполис перестроили индонезийцы, разве не забавно?
– Да, – нахмурившись, отозвалась женщина. – Все это случилось задолго до вашего рождения. По воле судьбы я родилась в Индианаполисе и жила там, когда индонезийцы купили город. Поверьте мне, в то время мы отнюдь не считали это забавным.
– Огромное спасибо за помощь, мэм.
– Если хотите, я отпечатаю вам карту. У меня в сумке есть скроллер.
– Хорошо. Я должна встретиться с одним человеком, мне пора идти.
– Но до города далеко, вы можете заблудиться. Позвольте мне просто... – Она удивленно осеклась. – У меня пропала сумка.
– Вы потеряли сумку?
– Нет, я ее не теряла. Она была здесь со мной, прямо здесь. – Она огляделась по сторонам, потом посмотрела на Майю и понизила голос: – Боюсь, что кто-то стащил мою сумку. Украли. О боже, что делать?
– Мне жаль, – неловко отозвалась Майа.
– Мне придется обратиться в полицию. – Пожилая дама вздохнула. – Это очень неприятно. Они будут так расстроены, бедняги. Ужасно, когда подобные случаи происходят с иностранцами.
– С вашей стороны очень благородно, что вы подумали об их чувствах.
– Конечно, мне больно не оттого, что лишилась своих скромных сбережений, а от нравов нашего жестокого мира.
– Я вас понимаю, – сказала Майа. – Мне действительно жаль. Я бы охотно отдала вам свою сумку. – Она положила на стол свою сумку. – Тут немного, но я хочу, чтобы вы взяли.
Пожилая дама впервые взглянула ей прямо в глаза. Между ними возникло что-то неуловимое. Глаза женщины расширились, она побледнела.
– Разве вы не сказали, что у вас назначена встреча, – неуверенно произнесла она, – что вы должны с кем-то увидеться? Пожалуйста, я вас не задерживаю.
– Да, верно, – пробормотала Майа. – До свидания. Wiedersehen.
Она покинула Хофбраухаус. Ульрих ждал ее на улице. Он опять надел свой замшевый костюм.
– Вы там слишком долго пробыли, – усмехнулся он, обращаясь к ней. – Пошли. – Он двинулся по улице. В сторону куполообразного перехода.
Спускаясь вниз на эскалаторе, Ульрих открыл свой рюкзак и начал шарить в его глубинах.
– Ага, ну так я и знал. – Он достал маленькие, легкие, как перышко, наушники. – Вот они. Наденьте-ка.
Майа приложила наушник к правому уху. Ульрих заговорил с ней по-немецки. С его губ сорвался поток немецкой невнятицы, и наушник стал синхронно переводить его речь.
– Вот так будет лучше, – повторил наушник на слишком правильном, среднеатлантическом английском. – Теперь мы сможем установить нечто вроде интеллектуальной связи.
– Что? – переспросила Майа.
– Перевод работает, не так ли? – Ульрих перешел на английский и настороженно прислушался.
– А... – Майа прикоснулась к наушнику. – Да, он работает.
Ульрих с облегчением продолжил свой немецкий монолог:
– Тогда все в порядке. Сейчас я смогу вам продемонстрировать, что я куда предприимчивее и умнее, чем доказывает мой скромный английский и неверно построенные фразы.
– Вы только что украли сумку у этой женщины.
– Да, я это сделал. Так было нужно, даже необходимо. А иначе разговаривать с вами было бы слишком тяжело. Я не сомневался, что у женщины ее возраста и положения есть туристический переводчик. Кто знает, может быть, в ее большой сумке найдутся и другие интересные вещицы.
– А что, если они вас поймают? То есть нас поймают.
– Они нас не поймают. Когда я взял у нее сумку, я был в леопардовом костюме, а ни одного человека в леопардовом костюме не зафиксировали входящим или выходящим из здания. Есть особые приемы, благодаря которым можно выбраться, не возбуждая подозрений и вполне безопасно. Но это трудное искусство, и новичку не объяснишь. – Ульрих резко похлопал по рукаву своей куртки. – Однако вернемся к делу. Я неплохо понимаю английский, а вот говорю на нем куда хуже. – Он улыбнулся. – Так что вы можете обращаться ко мне по-английски, а в ответ я буду говорить с вашим наушником по-немецки, и мы прекрасно поймем друг друга.
Они сошли с эскалатора и начали пробираться сквозь лабиринт растений в кадках – в основном цихасов, папоротников и гинкго.
– Когда кто-нибудь говорит на плохом английском языке, – пояснил Ульрих, – не следует недооценивать его интеллект, это очень важно. Люди часто кажутся форменными идиотами. Меня не беспокоит, что вы меня недооцените. Но неверная оценка сразу повлияет на наши отношения, и они будут развиваться не так, как надо.
– О'кей. Я вас поняла. Вы прекрасно говорите. Но вы вор.
– Да. Мы, европейские карманники, обычно очень образованны, и это нам на руку. – Она уловила нотки сарказма в немецкой речи Ульриха даже в торопливом переводе. В его монолог вплетались и английские слова, которые можно было разобрать благодаря старательной артикуляции. Он старался говорить именно так – ясно и четко.
Они направились в стеклянную трубу поезда и уселись на заднее сиденье. Ульрих явно не собирался платить.
– Лучше побыстрее оставить место преступления, – пробормотал он, взял сумку Майи, раскрыл ее и вытряхнул туда содержимое из украденной сумки, постаравшись прикрыть эту операцию собственным рюкзаком с большими карманами. – Вот, – сказал Ульрих, отдав ей сумку, – теперь это все ваше. Посмотрите, чем здесь можно воспользоваться.
– Ведь это преступление.
– Это вы преступница, Майа. Вы иностранка, нелегально путешествующая без ID, – заявил Ульрих. – Вы готовы стать честной и вернуться домой? Вы хотите честно взглянуть в глаза людям, от которых сбежали?
– Нет-нет, ни за что. Я не хочу этого.
– В таком случае вы уже нарушили правила. И вам придется нарушить еще больше этих дурацких правил. Без ID вы не получите никакой нормальной работы. Вы не получите рецепты на лекарство, вы не получите страховку. Если полицейские зададут вам формальные вопросы, то стоит им взглянуть на ДНК, и они узнают, кто вы такая. Неважно, откуда вы приехали, хотя наш мир очень велик, неважно, кто вы на самом деле. Общественная медицинская база данных очень точна. – Ульрих потер свой подбородок. – Майа, вам известно, что такое «информационное общество»?
– Да, наверное. Я догадываюсь.
– Европа и есть настоящее информационное общество. Настоящее информационное общество, созданное информаторами. – Темные глаза Ульриха сузились. – Общество крыс. Стукачей. Иуд. Шпионов. Ну как, этот перевод передает мой пафос?
– Да.
– Значит, это отличный перевод. Он схватывает немецкие обороты и интонации. – Ульрих весело засмеялся и понизил голос: – В Мунхене легко спрятаться, потому что наши полицейские никогда не торопятся. Если вы ловкач и у вас хорошие друзья, вы можете жить в Мунхене, залечь на дно. Но если ищейки что-то заметят, они явятся и арестуют вас. Вам нужно с этим считаться.
– Ульрих, а вы тоже нелегал?
– Вовсе нет. Я немец и гражданин Германии. Мне двадцать три года. – Он потянулся и обнял ее за плечи. – Мне просто нравится такая жизнь. Это настоящий кайф. И еще по идеологическим причинам. Излишняя честность ни к чему, она скорее приносит вред.
Майа заглянула в свою сумку. Ей захотелось быть откровенной с ним, пожаловаться, но, увидев, сколько всего он сумел стащить, она предпочла промолчать.
Конечно, без своего владельца мини-банк был бесполезен, но в сумке нашлось несколько карточек с ерундовыми остатками наличности. А также билет на мунхенский поезд. Темные очки. Щетка для волос, расческа. Лак для волос. Губная помада (не ее цвета), увлажняющий ночной крем, жвачка со вкусом мяты. Минеральные таблетки для настоек, противовоспалительное средство, платки и бумажные салфетки, красивый маленький мобильный телефон. Скроллер и фотокамера.
