Каменный век - Тюрин Александр Владимирович "Trund" (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
И тут же вернулся свет в лампы и экраны, заткнулся сигнал тревоги, щелкнул, закрываясь, замок двери. Феодосий уселся на свое место, промокая мокрое лицо рукавом, «э-маузер» на всякий пожарный положил поближе — в карман. А дракон на экране съежился в точку и исчез…
Инспектор съел конфету — сласти всегда помогали проведению анализа, особенно если с добавкой нейроакселераторов. Подышал полным носом из курильницы с ладаном — это успокаивало. Наверняка, его подопечный затащил «К2» из сетевого эфира своими мыследействиями. Ну-ка, еще раз попробовать ухватить вируса за хвост.
Но хватать было уже поздно. Феодосий, как пианист, бросил руки на клавиатуру и сделал снимок быстрой памяти своей рабочей станции. Чисто. Как бы узнать, что творится в рабочей зоне кибероболочки, распределенной в сотнях компьютерах? Надо бы потоньше справиться у дежурного системщика, чтобы самому не попасть в список подозреваемых.
— Коллега Матвеев, — связался инспектор с центральным пультом, — покажи-ка свое бородатое личико. Почему проводите учебные тревоги без предупреждения? Людям работать надо, а вы по нервам бжикаете. Или вы считаете, что тут нет людей?
— Какая учебная? — заистеричничал коллега Матвеев, весь бледный выше бороды. — Все коды доступа к периметрам защиты были рассекречены. Оболочка стала менять коды в аварийном режиме. И, самое интересное, никаких следов атаки. Я еще понимаю, сидела-пыхтела бы в памяти вирусная комбинаторная программка, подбирала ключи. А в системном журнале только чиркнуто «внутрисистемное тестирование, построение смысловых цепей». Где ж вирус? Уму непостижимо.
— Увы, твой ум, Матвеев, не годится для измерения непостижимости. Впрочем, ты еще поуди в системном журнале, авось рыбка клюнет. — Феодосий ушел со связи отчасти довольный. Пока что он ни в чем не виноват. Виновато нечто. «К2»?
Почему мы называем «К2» вирусом? Какой вирус выживет при внутрисистемном тестировании? Только полезный вирус. Тот, что умеет встраиваться в оболочку. Что помогает ей в работе над смысловыми цепями. Теперь деревенского дядю с соплей под носом и близко к сетевой среде нельзя подпускать — вредность слишком глубоко в нем сидит.
Пока Феодосий оценивал дядю Витю как источник постоянного зла, его подопечный отвечал ему в том же духе, но другими словами. Селянин снова расселся в кресле, напялил на голову обруч с проводками и уверенно направлял инспектора в срамные места, так чтоб ему вовек не возвратиться…
Феодосий Драницын покинул Службу озадаченный и напряженный, вполне готовый к дальнейшей борьбе.
Однако дома он быстро скис и угас. Дома он окончательно убедился, что жена Мелания любит свой браслет больше, чем мужа-инспектора. Даже к робикам она нежнее, чем к нему.
Картина, которую он предполагал увидеть в бреду, а не наяву.
Теперь она даже не желала с ним общаться. То, что он раньше считал ее докучливым зуденьем, сейчас казалось щебетаньем райской птицы. Она больше не хотела перессказывать ему второсортные фильмы о киберах-убийцах и роботах-насильниках, об искусительницах-роботессах, которые питаются гениталиями своих жертв, о дьяволах-компьютерах, погубляющих самолеты и суда. Нет, Феодосий и фильмы теперь мало волновали ее.
Ныне у нее были Петух и Кот.
Мелания вела с ними какие-то игрища, малопонятные для других людей. Игрища носили боевой, оперативно-тактический характер. Стратегия же оставалась скрытой в тумане. Такими же смутными были и мыследействия, которые применяла жена, чтобы столь управлять своими киберживотными. Не привяжешь супругу к «электрическому стулу», не одурманишь ее супраэнцефалином и не начнешь считывать ее мыслекоды.
Разве что выкрасть робиков? В самом деле, они явно вышли из-под контроля у кибероболочки министерства развлечений, под чьим присмотром обязаны находиться. Какое там министерство развлечений. Не заражены ли они вообще вирусами? Вдруг у них в памяти сидит вирусный киберобъект типа «К2». Как бы их распотрошить?
Но стоило бросить на робиков хоть один пристальный взгляд, как все мечты сразу уплывали в форточку.
В гостиной и на кухне шли учебные бои. Кот прижимался к полу, пятился, наносил едва заметные из-за мгновенности удары, когти его высекали искры из холодильника, производили режущие звуки на стекле и оставляли внушительные зарубки на мебели стиля неоготика. Петух же беспрерывно нападал, наскакивал, делал ложные и настоящие выпады, пытался усесться Коту на загривок и долбануть его в темечко. От его бронебойного клювика оставались глубокие, но аккуратные ямки.
Феодосий машинально, в обход своего дисциплинированного сознания, примеривал следы от когтей и клюва к себе. И всякий раз становилось неприятно, от мозга костей до костей мозга. Особое, ни с чем не сравнимое чувство возникало, когда Петух удачно пикировал и вышибал Коту глаз. Брызгала белая окологлазная жидкость, Кот цеплял когтем свое выпавшее око и, предварительно облизав его, заправлял обратно в глазницу. И всегда рядом с тренирующимися гадами неотступно находилась Мелания в виде знатока боевых искусств. Она была арбитром, болельщиком, да похоже, что и участником. Браслет биоинтерфейса, присосавшийся к ее руке, явно играл не последнюю роль, пропуская широкий спектр мыследействий.
Ясно, что робики, как неуправляемые малые оболочки, рыскают по сетевому «эфиру», выискивая разгадки мыслекодов, и уже нахватались там разной дряни, вплоть до «кошачьего карате».
Единственное роботехническое правило, которое они пока что соблюдают — это служение хозяину, вернее хозяйке. Однако ее психическое состояние вызывает все больше вопросов…
Мелания перестала откликаться на призыв кибернетического йога провести утреннюю, дневную и вечернюю медитации. Немедля вырубала экраны, как только начинали передавать звуковидеоряды для гармонизации. Вырывала «с мясом» шнуры питания из автоматических кадильниц. Разорвала тибетские мандалы. Перестала делать пранаяму, дышала теперь поверхностно, будто на улице. Портретом махатмы вытирала пыль. Почти целый день запрещала звучать индийским мантрам…
