Програмерзость - Фостер Алан Дин (чтение книг .txt) 📗

«Кстати, о выпивке, — зашептал со знающим видом на ухо инспектору раздражающе настойчивый подвижный реклам, когда Карденас брел мимо дорожки, идущей от главного бульвара, — пол-литра „ершей“ всего трояк за штуку в счастливую хору [21], проведенную в кафе «У Робусто», третий двор справа, его нельзя не заметить». Молотя одной рукой, он отогнал парящего в воздухе электронного зазывалу. Будь у него такое желание, он мог бы заграммировать свой браслет выдавать частоту, которая предупреждала бы всех таких досаждал держаться от него подальше, идентифицируя инспектора как находящегося при исполнении сотрудника СФП. Однако такая защита позволила бы определенным элементам населения засечь специфическую несущую волну и заметить его присутствие. И потому федералам, предпочитавшим вроде него действовать под покровом сравнительной анонимности, приходилось страдать от того же избытка вездесущей рекламы, что и всем прочим гражданам.

Подобно любому популярному ночному логову, Отвод № 64 так и кишел рекламами. По-прежнему раскаленный воздух пронизывала музыка, состоявшая не сплошь из рекламной какофонии. Карденас поймал себя на том, что насвистывает популярную современную очаровалку. Из шикарного бистро, гордо похвалявшегося своей бирманско-каджунской кухней, выскочила и чуть не налетела на него смеющаяся молодая пара, опьяненная вином и юношеской любовью. Он снисходительно улыбнулся и посторонился, давая парочке пройти. Хихикая, юноша и девушка старались не слишком долго пялиться на превосходящего их возрастом мужчину с яркими глазами и внушительными усами, когда прошли дальше по улице. Инспектор надеялся, что счастливое состояние не покинет их вместе с похмельем.

Как всегда при подобных операциях он слился с толпой, став одним из ничем не примечательных присутствующих среди множества других, требующих внимания. Проделывал он это едва ли не лучше всех в департаменте. Со спрятанным под манжетой рубашки браслетом и без синей фуражки и блейзера, он был последним из ночных гуляк на улице, в котором прохожий опознал бы федерала, не говоря уж про старшего инспектора. Умение растворяться в среде всегда было одной из его способностей. Оно не принадлежало к числу тех, которые запросто измерялись при департаментских тестах на пригодность и мастерство. Тем не менее, начальники и коллеги одинаково высоко ценили этот талант. Да и вообще, многое из того, что мог проделать Карденас, не поддавалось количественной оценке. Это иногда беспокоило дотошных бухгалтеров, но не коллег-полицейских.

Перед салоном «Бледный ряд» ошивалось четверо ребят, надеясь увидеть, как кого-нибудь выкинут вон, чтобы помочь ему подняться. Ну а в процессе оказания помощи, возможно, очистить карманы дезориентированного бледного. Для прочих на улице все выглядело, будто они всего лишь стояли и болтали. Но «прочие» видели их не так, как Карденас. Их нацеленность, позы и даже запах их тел говорили ему, что они намеревались устроить маленькую свалку.

Самым старшим в группе был парнишка лет четырнадцати. Лицо его с обеих сторон обрамляли свернутые в спираль косички, а ермолку украшали древние символы, бросавшие в лицо вызов на древнееврейском. Равно как и вытатуированные арамейские непристойности, покрывавшие большую часть его выставленной напоказ правой руки. Рука эта выглядела не особо внушительной — в четырнадцать-то лет. Но в ней проглядывало обещание дурного расцвета. Подвитованный, решил Карденас. Соискатель, нацелившийся присоединиться к одной из двух-трех организованных ортодоксальных банд нинлоков, кочующих по западной половине Полосы.

Одежда и внешность его спутников были менее броскими. Девочки обеспокоенно следили за подходящим инспектором. А паренек поменьше попытался компенсировать доподростковый недостаток в росте повышенной бравадой.

— Чем оборачиваешься, хомбер? — нагло осведомился парнишка тоненьким голоском.

— Йа, тебе это идет, — добавила одна из девчонок. Ее спутница захихикала. Их обоих еще можно спасти, решил Карденас. Но он не занимался профилактикой доподростковой преступности.

— Приятная ночка, — небрежно обронил он, завязывая разговор.

— Была, — прорычал парнишка повыше ростом, явный вожак бездельничающего квартета. — Пока ты не аррибал.

Рычание у него получилось не очень-то пугающим. Голос у этого подкода еще не сломался.

— И остается, — улыбнулся в ответ Карденас, не вынимая рук из карманов легкого плаща. — Я б не портажил такую фиску в заднем кармане. Погонит кто-нибудь не ту синус-волну, и ты, вероятно, потеряешь кусок задницы, эготиста [22].

Дерзость паренька улетучивалась, как водородное горючее из брюха «Геммера» дальнего радиуса действия, пока одна рука рефлекторно метнулась к единственному широкому карману, пришитому сзади к центру его штанов.

— Чингаринга! — воскликнула одна из девчонок. — Да этот хомбер — бомбер!

— Мне не нужно то, что у вас есть, — успокаивающе продолжал Карденас. — Мне нужно то, чего у вас нет.

— Аблай, — настороженно пробормотал парень. — Чего тебе надо, федоко?

Не обращая внимания на обтекающий их неровный поток смеха, болтовни и визга ночной жизни, Карденас сосредоточился на вожаке. Пар из этого подкода вышел уже основательно, и он даже не взглянул в сторону вышедшего из салона «Бледный ряд» одурманенного бланблана, или англосакса мужского пола. А две девчонки и другой паренек усиленно старались не впиваться взглядами в очумелого чистяка. Гражданин, пошатываясь, удалился в ярко освещенную сонорскую ночь, не сознавая, что только-только избежал вероятной опасности.

— Я ищу ветевенгского подкода примерно твоего возраста по прозвищу Дикий Дох. Тощего афрангло с зеленым ежиком и выстриженным вопросительным знаком, торчащего от музухи. А также двенадцатилетнюю девчонку, нонсафадо, которая любит веть с ним. Катлу Андерсон.

Голос делавшегося то мрачным, то испуганным паренька упал до шепота.

— Не сабе такого подкода. И такой девчонки.

Карденас тоже умел понижать голос.

— Не пытайся гнать мне фак-якк. Вот сволокут тебя с фиской в центр, и проведешь в итоге пару ночес [23] в «обезьяннике». А ты знаешь, что там творится.

Когда паренек поднял взгляд на этот раз, на лице у него был написан настоящий страх. Одна из девчонок дернула было его за руку, но он стряхнул ее.

— Дикий Дох считает себя чингаруном, но он не настоящий нин. Просто ему нравится играть, а ветевенгас позволяют ему амбулать с ними. А девчонку я не знаю. Это вердад, хомбер.

Карденас знал это, точно также, как раньше узнал, что парень врет.

— Где мне его найти?

Тут наконец подал голос другой паренек, которому явно надоело сдерживающее присутствие федерала.

— Дох большой поклонник Нобуру. У него завершенный пояс и, может, с полдюжины нод при нем. Когда он не тусуется с нинами, то любит крутиться около «Мелариума». Ты знаешь «Мелариум»?

Инспектор кивнул. Это популярное место свиданий предлагало тысячу различных видов возлияний, во многих случаях законных; громкую музыку, иной раз законную; и танцы в магкомбезе для тех, кому хотелось скорей поплавать в воздухе, чем подержаться, и тут уж законность зависела от степени обоюдного согласия.

— Спасибо, — выпрямился он. — Вы все заработали по паре положительных очков. Может когда-нибудь пригодиться. — Он повернулся, собираясь уйти, но не раньше, чем наградил поувядшего вожака последним немигающим взглядом. — Гуляй ночью, если охота, но фиску я б на твоем месте выбросил. Именно настолько серьозо.

«Мелариум» был одним из самых популярных ночных заведений в Большом Ногалесе, столь же хорошо известным полиции, как и публике. Он являлся еще одним местом, где могли смешиваться чистяки и труженики, где инженеры, маскохудожники и скромные сборщики могли общаться и разговаривать, не пребывая под бременем классовых предубеждений. В свете алкоголя и стимов все граждане были равны.