Танцы с Виртуэллой - Тюрин Александр Владимирович "Trund" (книги онлайн .TXT) 📗
Вокруг глаза располагается куча небольших косточек, решетчатая, слезная, клиновидная, скуловая. Шрамик был как раз в районе решетчатой…
После лечения Шрагин, конечно, стал стесняться Виртуэллы, как воплощенного безумия. Но все равно она приходила к нему, когда было совсем плохо.
Вернувшись на службу, господин Шрагин нашел свою репутацию сильно изменившейся. Теперь у него была репутация не задумчивого гуру, а почти болвана. И не без основания, как самокритично признавал он. Глубокие мысли о сущности программирования нередко сменялись на не менее глубокомысленные раздумия, о том как сварить холостяцкий суп и как не хочется стирать носки…
По идее, в соответствии с духом времени, его должны были выкинуть вон, это только при советской власти псих мог быть передовиком производства и даже руководителем страны…
Однако худшего не случилось. Шерман оставил его, но сослал его от глаз подальше, в полудохлую дочернюю фирму, в отдел-отстойник под начало бесхребетного Вали Полубянского, на «диетическую» зарплату.
Но остальные более успешные карьеристы не забыли Сергея Сергеевича, и павший авторитет теперь вызывал не уважение, а наглость и глумление.
Как сейчас понимал Сережа, господин Шерман жалел людей, поэтому старался ими не интересоваться и кадровые вопросы не решать. Оттого у него были отстойники для жалких личностей и куча разрезвившихся наглых карьеристов, которые бросались грызть Шрагина при первой же возможности.
Господин Шерман сильно отличался от товарища Сталина, верно сказавшего: «Кадры решают все». Кодла решает все. У Андрея Шермана не было кодлы, он платил людям зарплату, но они не ели у него с руки. Он был всегда одиночкой, гордецом. Поэтому и погиб…
Шрагина стиснули двумя устаревшими громоздкими компьютерами в самом центре отдела, отдав под перекрестные прожигающие взгляды недоброжелателей. Да и дали посмотреть одно старье да фуфло…
Приятнее было бы работать с контактным экраном, когда никто ничего не видит, кроме твоей занавешенной физиономии. Но сейчас партия шла в открытую — при живом внимании публики. Так что особо не попрыгаешь. Но Шрагину сегодня, несмотря на страх, накатывающийся волна за волной, хотелось быть дерзким. Он наклонился, как будто проверяя подсоединение «мыши» и вогнал в USB-порт компьютера едва заметную «пробочку» — с начинкой из хищных программ-следопытов и потрошителей.
Следопыты обшаривали все доступные файлы, потрошители-декомпиляторы рвали на куски программые коды, выискивая секреты доступа к серверам.
После первых непрочных успехов до Шрагина дошло малоприятное известие, что на обеденном перерыве весь отдел собирается праздновать день рождения любимого начальника. Все отправятся в столовую, где под фанфары будут славить Дениса Петровича и дарить ему подарки — не в качестве подхалимажа, а в знак признательности за счастливые трудовые будни. Заботливый начальник также станет одарять подчиненных — акциями и опционами. Жаль, что в этом отделе действовала японская модель менеджмента. Из-за нее проклятой всем известного психа по фамилии Шрагин, конечно же, выгонят и оставят перед запертой дверью на все время торжественного обеда. Что выбрать: уйти с опущенной немытой шеей или попробовать переписать стандартный сценарий, добавив в него нестандартные действия?..
В миллионный раз в своей жизни Шрагин не мог решиться ни на что. Еще немного, и его лишенное воли тельце захватит и унесет поток внешних событий.
Однако, не дожидаясь «высочайшего» решения, внутренний подпрограммист взялся за работу. Он отсканировал внешнее пространство и соединил объекты ниточками нужных событий. Психоинтерфейс захватил ноги Шрагина и превратился в инструмент перемещения его тела.
Шрагин встал безропотно как зомби и направился к дверям, как будто понадобилось прогуляться «до ветру».
Возле самой двери стоит три шкафчика — для одежды, что ли? Пока он еще в поле зрения сотрудников. А вот зашел за первый шкаф и стал недоступен для царапучих взглядов, но еще через секунду он должен выйти и захлопнуть дверь.
С полсекунды подпрограммист определял последовательность событий. Открыть сразу две двери — комнаты и шкафа — после чего дверь отдела закрыть, забраться в шкаф и бесшумно затворить его дверцу — мебель новенькая, скрипеть не должна. Еще полсекунды телесная оболочка Шрагина послушно исполняла набор команд, переходя из события в событие…
А ведь обратного пути нет, подумал Шрагин, сидя в шкафу. Просто, незатейливо, словно речь шла о чихнуть или почесать затылок, он перешел в принципиально новый сценарий. Сейчас все обнаружится, и мариноваться ему в психушке до скончания века. Достаточно только кому-то полезть в шкаф за плащом.
Испарина, перебирая клейкими лапками, ползла по спине. Некто Шрагин, взявшись исполнять команды распоясавшегося подпрограммиста, своими руками-ногами разломал-растоптал собственное житие-бытие. Жанна Д'Арк тоже каких-то голосов послушалась и это для нее плохо кончилось. Но она хоть за целую Францию вступилась, а его зарядил на нелепые подвиги единичный труп и детский палец также количеством один. В конце концов Шерман-старший рассчитался по своим счетам, к примеру, за неудачную игру на бирже с фьючерсными контрактами, а с Шерман-младшей ничего особенного не случится. Ее родня отыщет посредника, сговорится на приемлемую сумму и девчонка вернется назад.
А пациенту Шрагину бродить сто лет по пыльным больничным коридорам с отвисшей челюстью, роняя слюни на грязный пол. Сто лет в собственном соку.
А ведь в поселке городского типа Носопаткино проживает его собственный сын, зачатый то ли восемнадцать то ли девятнадцать лет назад во время командировки в колхоз. В ту суровую пору колхозная грядка напрочь отвергала Сережу, его ляпку и тяпку. Но одно колхозное лоно как-то после бани приняло его семя и понесло. Затем разрешилось от бремени и подало на алименты. Неправедный суд удовлетворил истицу, хотя Настасья его чуть ли не изнасиловала в тот тихий вечерок по над речкой, в смысле, стриптиз исполнила на довольно-таки неплохом уровне …
