Криптономикон, часть 2 - Стивенсон Нил Таун (мир бесплатных книг TXT) 📗
— Что-то похожее уже было между войнами. Называлось «Черный Кабинет». Звучало красиво, хотя малость старомодно.
— Его распустили.
— Да. Госсекретарь Стимсон разделался с ним, заявив: «Джентльмены не читают чужих писем». — Комсток громко и долго смеется. — Ах, как изменился мир, правда, Уотерхауз? Если бы мы не читали переписку Гитлера и Тодзио, то где были бы сейчас?
— В большой заднице, — соглашается Уотерхауз.
— Вы видели Блетчли-парк. Видели Центральное бюро в Брисбене. Целые заводы! Чтение писем в промышленном масштабе! — Глаза Комстока блестят, он словно глядит сквозь стены, как Супермен с рентгеновским зрением. — За этим будущее, Лоуренс. Такой войны, как сейчас, больше не будет. С Гитлером покончено. Третий Рейх ушел в историю. Япония скоро падет. Но все это — только пролог для борьбы с коммунизмом. Черт, нам нужен огромный Блетчли-парк для этой работы! Он займет целый штат, например, Юту. Разумеется, если работать по старинке, усадив девочек за дешифровальные машины.
Тут наконец до Уотерхауза доходит.
— Цифровой вычислитель, — говорит он.
— Цифровой вычислитель, — эхом отзывается Комсток. Он отхлебывает из чашки и корчит гримасу. — Несколько комнат с цифровыми вычислителями заменят гектары девочек за дешифровальными машинами. — На губах Комстока играет озорная заговорщическая ухмылка. Он подается вперед. Капля пота с подбородка падает в кофе Уотерхауза. — А еще они заменят горы оборудования, что производит «Электрикал Тилл». Так что, как видите, здесь совпадение интересов. — Комсток ставит чашку на стол. Может, он наконец убедился, что под слоем плохого кофе не скрывается слой хорошего, а может, кофе — сущий пустяк по сравнению с той тайной, что он сейчас раскроет. — Я в постоянном контакте с моим руководством в «Электрикал Тилл». Интерес к цифровому вычислителю огромен. Огромен. Уже запущены шестеренки предстоящего проекта — и, Уотерхауз, я сообщаю вам об этом только потому, что, как мы установили, вы умеете хранить секреты…
— Понимаю, сэр.
— Проект такой: «Электрикал Тилл», крупнейший в мире производитель вычислительных машин, совместно с правительством Соединенных Штатов сооружает в Форт-Мид, Мэриленд, машинную комнату титанических размеров под эгидой нового Черного Кабинета — Агентства Национальной Безопасности. Блетчли-парк грядущей войны — войны с коммунистической угрозой изнутри и извне.
— И вы хотите меня как-то к этому подключить?
Комсток моргает и отодвигается. Его лицо внезапно становится холодным и отчужденным.
— Если уж начистоту, Уотерхауз, дело пойдет — с вами или без вас.
Уотерхауз фыркает:
— Понятно.
— Я хочу лишь помочь вам. Я уважаю ваш талант, у меня к вам… отеческие чувства, что ли, после нашей совместной работы. Надеюсь, вас не обижает, что я так говорю.
— Ничуть.
— Ну-ну! А, кстати… — Комсток встает и начинает ходить вокруг своего ужасающе чистого стола, потом вырывает лист бумаги из блокнота для записей. — Как дела с «Аретузой»?
— Архивируем перехваты по мере поступления. Взломать пока не удалось.
— У меня есть интересные новости.
— Вот как?
— Да. Кое-что, чего вы не знаете. — Комсток внимательно смотрит на лист. — После захвата Берлина мы собрали в кучу всех гитлеровских криптографов и тридцать пять из них направили в Лондон. Наши люди допрашивают их. Помогают нам восполнить многие пробелы. Что вы знаете о Рудольфе фон Хакльгебере?
У Уотерхауза пересохло во рту. Он сглатывает и застывает с каменным лицом.
— Знаком с ним по Принстону. Доктор Тьюринг и я считаем, что в перехватах «Лазури/Рыбы-еж» узнали его почерк.
— Вы не ошиблись, — говорит Комсток, шурша бумагой. — Но известно ли вам, что он, вероятно, коммунист?
— Ничего не знаю о его политических наклонностях.
— Ну, начнем с того, что он гомик, а Гитлер ненавидит гомиков. Может, это и толкнуло его в объятия красных. Кроме того, он работал под началом у русских в Гауптгруппе «В». Предположительно, они были царскими приверженцами и настроены прогитлеровски, но кто их знает. В общем, в середине войны, где-то в конце сорок третьего, он определенно сбежал в Швецию. Забавно, верно?
— Что тут забавного?
— Если у вас есть средства, чтобы убежать из Германии, почему не двинуть в Англию, чтобы сражаться на стороне свободного мира? Нет, он поехал из Финляндии к восточному побережью Швеции — прямо через залив. Финляндия граничит с Советским Союзом. — Он ладонью припечатывает бумагу к столу. — По-моему, все очевидно.
— Значит…
— Далее, везде эта чертова «Аретуза». Некоторые сообщения посылаются прямо отсюда, из Манилы! Некоторые приходят с загадочной подводной лодки. Очевидно, что не японской. Сильно смахивает на какую-то шпионскую сеть. Как вы думаете?
Уотерхауз поводит плечами.
— Объяснять — не мой профиль.
— Мой, — говорит Комсток. — И я заявляю: это шпионаж. Возможно, направляемый прямо из Кремля. Почему? Потому что, согласно вашему анализу, они используют «Лазурь/Рыбу-Еж», которую изобрел гомик-коммуняка Рудольф фон Хакльгебер. Я предполагаю, что фон Хакльгебер немного отоспался в Швеции, пропер в задницу какого-нибудь мальчика-блондинчика, а потом смылся в Финляндию, а оттуда — прямиком в распростертые объятия Лаврентия Берии.
— О черт! — восклицает Уотерхауз. — Что же нам делать, как вы думаете?
— Я перевел «Аретузу» в разряд вопросов первостепенной важности. Мы обленились и успокоились. Наши пеленгаторы неоднократно засекали, что сообщения «Аретузы» посылаются из этого региона. — Комсток поднимает указательный палец и тычет им в карту Лусона; потом спохватывается, сообразив — несолидно, нагибается и берет длинную указку; потом опять спохватывается, что стоит слишком близко, и отходит на пару шагов, чтобы конец указки доставал до того места, где только что был палец. Заняв наконец позицию, Комсток яростно обводит указкой берег к югу от Манилы и заодно пролив, отделяющий Лусон от Миндоро. — Южнее вулканов, тут, вдоль побережья. Здесь шатается эта субмарина. Мы не смогли как следует запеленговать ублюдков, потому что все наши пеленгаторные станции были на севере. — Конец указки молниеносно перебрасывается к Центральной Кордильере, где окопался Ямасита. — Но теперь — нет. — Указка мстительно переносится вниз. — Я приказал установить несколько пеленгаторов в этом районе и в северной части Миндоро. Стоит субмарине выйти в эфир, как мы накроем ее «Каталинами» за пятнадцать минут.
— Тогда, — предлагает Уотерхауз, — может, мне стоит вплотную заняться взломом «Аретузы».
— Если вы преуспеете, Уотерхауз, это будет первой блестящей победой в криптологической схватке с коммунистами. Великолепное начало для работы с «Электрикал Тилл» и АНБ. У вашей молодой жены будет симпатичный домик в деревне, с газовой плитой и пылесосом. Она и думать забудет про Палус.
— Звучит чертовски заманчиво. — отвечает Уотерхауз. — Не могу удержаться! — И с этими словами выскакивает за дверь.
Из разбитого окна комнатки с каменными стенами в полуразрушенной церкви выглядывает Енох Роот. Лицо его огорченно кривится.
— Я не математик, — говорит он. — Просто помогал Денго делать расчеты. Вам придется обратиться к нему.
— Увезите передатчик в другое место, — требует Уотерхауз, — и приготовьтесь отправить сообщение, как только оно будет зашифровано.
Гото Денго там, где и обещал, сидит на трибунах над третьей базой. Поле приведено в порядок, но никто не играет. Сейчас здесь только он и Уотерхауз, да еще пара филиппинских крестьян, которых война загнала на север, в Манилу, собирают под скамейками просыпанный попкорн.
— То, о чем вы просите, очень опасно, — говорит он.
— Никто не узнает, — отвечает Уотерхауз.
— Подумайте о будущем. Когда-нибудь эти цифровые вычислители, о которых вы говорите, взломают «Аретузу». Разве не так?
— Так. Но нескоро.
— Скажем, через десять лет. Пусть через двадцать. Код взломан. Они вернутся к старым перехватам — включая это сообщение, что вы хотите передать друзьям. Прочитают его. Так?
