Кибер-вождь - Белаш Людмила и Александр (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗

— Ну, Фанк, здравствуй. Мы заждались. Ты насовсем, надеюсь?

— Га-га, он с нами, — басил Коэран, ощупывая Фанка здоровенной ладонью. — Будет работа!

Мужчину в черном сразу опознали как некое ответственное важное лицо; вопросы на него сыпались самые непосредственные, каких и Доран не выдумает:

— Это правда, что Пророк купил театр? Здесь будет храм или театр? А Фанк опять директор?

— Прошу минуту тишины! — агент высоко поднял ладони, а зычный голос его заставил окружающих замолкнуть. — Я отвечать не уполномочен. Вам все объяснит Фанк.

— Пожалуйста, на трибуну, — Коэран поднял Фанка вместе с Донти на плечо; он и не такие силовые трюки мог проделывать. — Ашшш!! Все слушаем!

Фанк огляделся — десятки, сотни любящих, любопытных, устремленных на него взглядов. Ждут его слова. Его — годами скрывавшего свою природу, жившего под угрозой разоблачения, в постоянном страхе перед шантажом Борова. Ни звука в упрек, ни знака отторжения, ни выкрика: «Эй ты, кукла!» Они приняли его, простили ему все и ждали, что он будет для них тем же, прежним Фанком. Иного они не хотят.

— Друзья, — проговорил он наконец, — я рад, что вы пришли к нам в театр…

— К нам, к нам, — кошкой урчал Донти ему в ухо и терся щекой.

— …и вдвойне рад, что могу снова служить вам как артист. Театром владеет Мартин Рассел; вы знаете, кто это. Директор — Хацирас, он вам хорошо знаком по сцене, и я ему целиком доверяю. А я… я буду кибер-консультантом…

Ответом был обвальный хохот.

— Да что в этом смешного?..

— Молчи! — тряхнул плечом Коэран.

— А петь ты будешь? — просунулся ближе паренек в возрасте между верой в сказки и первой любовью. — Петь с Диска? Пророк разрешил тебе?

Фанк поискал глазами агента; тот кивнул.

— Да, могу. Но без записи. И своим голосом.

— Гитару! — замахала руками Бенита. — Сейчас же!

— Что, прямо здесь? Я…

— Да, Фанки. Иначе я измучаю себя жестокой голодовкой, — шепнула Бенита с лукавством.

— Ты давишь на меня, злодейка!.. — прошипел Фанк.

Бегом принесли гитару; в фойе набились все, кто был в театре, и новые прибывали с улицы. Кое-как очистили круг для певца. Стойко терпели, пока он настраивал инструмент.

— Вот. Эта песня… она главная.

Черный ветер хлестал бот снежными вихрями, и те на нагретой обшивке обращались в водяную пленку, над которой трепетала пелена слабого пара; вода стекала по бортам и улетала с ветром, рисуя на плитах вытянутую мокрую тень приземлившейся машины. Густые, как ночь, сумерки ненастного позднего вечера висели низким куполом над Норд-Хайдом, но громадное, могучее сияние осветителей на башнях не давало тьме накрыть базу. За летящими потоками хлопьев, казавшихся прозрачно-серыми, виднелись горы пусковых станков, кубы ангаров, а у земли непрерывно двигались огни — у военного транспорта нет ни дня, ни ночи, ни праздников.

Телескопический трап и удобное место для посадки — привилегия генералов и делегаций VIP. Одевшись в стеганые куртки с капюшонами, пассажиры бота вышли в непогоду ждать перронный автобус — сбившись за шасси, спиной к ветру, задернув капюшоны до носа. Не там встали! Очень скоро их вытеснил на открытое место слоноподобный тягач — мигая проблесковыми вертушками, эта махина с трубным мычанием высунула бивни-захваты, и возвращенцы с ТуаТоу уступили натиску, а то забодает. Смеху и остротам не было конца: «Едва высадившись, они были раздавлены тупым снарядом», «Печальный конец триумфальной миссии», «В надгробной речи Лоуренс Горт сказал…». Чем еще греться и бодриться на продувном ветру?

Тягач утащил бот в пургу, и на какое-то время пятеро скитальцев остались одни в беснующемся полумраке. Но явился автобус — и они были спасены.

Здание вокзала в Норд-Хайде тоже оказалось насквозь армейским — простота, чистота и казенность. Штампуя отметки о прибытии в паспортах и медицинских сертификатах, серый киборг на пропускном пункте для приезжих объяснил, что флаер «Морион» (ура, свой!..) готовится к вылету, а пока надо посидеть в зале ожидания.

— Там стоит елка, — добавил он, словно хотел утешить невезучих путешественников, — а в буфете можно согреться.

Двое новоприбывших — по петлицам из инженерных войск, а на самом деле из разведки — сказали, что принесут выпивку на всех; как-никак Рождество, они не при исполнении, и комендантский патруль не станет придираться сейчас к необычно веселым офицерам.

Зал был воплощением военщины — на полстены федеральный орел над скрещенными саблями, а по периметру — эмблемы аэрокосмических войск, вот и все украшения; ряды одинаковых кресел и табло объявлений для пассажиров; указатели — «Туалеты», «Убежище», «Багажное отделение» — ярче, чем мишени на стрельбище.

Отправив багаж по трубе на досмотр и хранение, Хиллари, Гердзи и уорэнт-офицер в должности «ассистент докладчика» (тоже из разведки) пошли сквозь вытянутый в длину зал к центру, где почему-то скопились ожидающие. И причина, оказалось, не в елке, которую на Колумбии заменяла «роданидия иглолистая» чарующего лилового цвета, наряженная лентами, звездами и херувимами.

С каждым шагом по проходу между кресел Хиллари все больше убеждался, что вернулся прямиком в родной проект. Сперва «Морион», а теперь и Дымка собственной персоной. Распустив по плечам пышные волосы, в венчике нимба и какой-то воздушной хламиде с похожими на крылья рукавами, дочь Чары стояла у елки и громко читала нараспев:

Ее слушали офицеры, их жены и дети, кому выпала нелегкая участь ждать рейсового транспорта в такую ночь, — всего человек пятьдесят. Виднелось несколько синих курток и кепи — это сэйсиды; в иссиня-черных пальто и беретах — военные моряки. В другое время сэйсиды держались бы особняком, но сегодня — канун Рождества, и если ангел поет, то для всех, без различия.

— Сядем, — шепнул Хиллари, хотя был уверен, что Дымка их уже заметила, опознала его и с радара оповестила своих: «Здесь Кибер-шеф».

Позади и в стороне от елки стояла ширма из голубого нетканого материала с блестками, на легкой раме, какими пользуются уличные лицедеи в Городе. Дымка удалилась, развеваясь, под аплодисменты зрителей, а с другой стороны из-за ширмы вышел Этикет в серебряной короне, в мантии (то есть — в вывернутой наизнанку противолучевой накидке) и с посохом, в котором многие узнали щуп-миноискатель, но атмосфера мистерии заставляла верить, что это мантия и посох, и ничто другое. К лицу координатора была подвешена черная борода.