Топор гуманиста - Тюрин Александр Владимирович "Trund" (полные книги .TXT) 📗
— Я — маленький белый собственник, а ты большая черная скотина… Топай, Рита, — я подтолкнул осоловевшую женщину к двери.
Чака цокнул языком и путь немедленно был прегражден еще более здоровенным мужиком — амбал сразу сгреб Риту, облапил ее только так.
— Ну, так потанцуешь с нами, брат? — сладко вопросил Чака.
— Настоящий танцор пляшет только под свою музыку.
Я вытащил свою пушку и направил ее на амбала, вполглаза поглядывая на Чаку.
Амбал только поплотнее заслонился моей удобной во всех отношениях Маргаритой.
— Ты же не выстрелишь, мой белый брат, — ласково протянул Чака, а его приятель полез в карман. Что же делать?
Я направил ствол чуть ниже и стрельнул между ног амбала и моей жены. Она совершенно бессознательно присела и тут я влепил пулю прямо в лоб здорового негра. Он грохнулся на пол, закатив зрачки, из его кармана так и осталась торчать рукоятка пистолета. Тут начался визг, я схватил Риту и потащил в коридор. Когда дотянул ее до лестницы, сзади уже появился человек с пистолет-пулеметом. Я направил жену вниз, надеясь, что она не переломает себе по дороге все косточки. Надо было пальнуть несколько раз в сторону вражеского стрелка, чтобы он умерил свою прыть. Затем, скатившись по лестнице, подхватил свою жену, которая все норовила стать неподъемным мешком.
Когда я заталкивал ее в машину, поверх головы свистнуло несколько пуль, потом пяток свинцовых лепешек звякнул по бамперу. Форд на мое счастье был достаточно старым и пуленепрошибаемым. Он все стерпел, пока я выруливал на шоссе и набирал скорость. А стрелки-то выстроились чуть ли не в шеренгу и устроили настоящую канонаду. Кстати, они мне все стекла разнесли, хорошо хоть Рита оплыла по сидению вниз.
Когда я увидел, что оторвался от этих басурманов, то окончательно сообразил: теперь жена моя — дура невменяемая и я не успокоюсь, пока не разорву Усманова как газету.
Голова жены болталась на сидении, Рита то и дело пыталась стравить харчи и несла околесицу, причем чувствовалось идейное влияние Чаки и его товарищей. Я еще раз оценил и сравнил лопотание грязнули Чака, сектанта Пеки, деловой бабенки Женевьев и ленивицы Риты. Тут меня окончательно сразило сходство. Похоже, я имею дело с ветвистой системой, цели и задачи которой вряд ли понимаю, хотя и ощущаю, что она использует меня для каких-то нужд.
Я подергал жену за уши.
— Где Хожа… да не вались ты мордой вниз, задница ты этакая… где господин Усманов?
— Хоха! Усманчик! У него сегодня выхлопной… ой, выходной денек… Ты простишь меня, муж?
— У тебя теперь много мужей, Рита. Даже есть муж в юбке — мисс Федорчук.
— Они все говорили о радости слияния, о потоке жизни…
— А ты все с радостью внимала, как на симфоническом концерте… Куда мог подеваться аспид Усманов?
— Он говорил, что ему… в банк. Он туда уже ездил… Это на Дэнбери-роуд… Ты все-таки прости меня, Коленька…
— Прощу, если у тебя в голове свист один.
Я быстренько развернул форд, снова газанул, и засек Хожу, когда он выруливал на своем «мерседесе» с Дэнбери-роуд. Хорошо, что ему не была известна марка моей новой машины, так что я спокойно его преследовал и настигал. А где-то на развилке я поровнялся с ним и долбанул вбок, пытаясь прижать к бетонному ограждению. Он увильнул и стал удирать со всех колес, затем свернул на Вудгейт. Тут-то у меня и отказали тормоза, отчего я помчался навстречу реке. Но дальше был пирс, уткнувшийся под острым углом в берег. Я прижался бортом к «мерседесу», не давая Усманову свернуть, моя машина была потяжелее и инерцию набрала приличную, так что мы вместе и влетели на пирс. Теперь надо было останавливать Хожу и как-нибудь тормозить самому. Рита не вопила в полный рот, как можно было ожидать, а довольно повизгивала, будто ее кто-то щекотал.
Бросив руль вправо, я столкнул «мерседес» с пирса — видимо, сцепление на мокром бетоне было не ахти. Хожа перелетел через полоску воды, разделяющую причальную стенку и судно. Речная посудина сидела низко, так что автомобиль только задел ее борт, чуть крутанулся вокруг продольной оси и шлепнулся на палубу между фальшбортом и комингсами трюмов. Естественно, что инерция еще потащила со скрежетом и визгом железную тушу машины, пока она не застряла где-то в районе форпика. Можно было представить, как дрищет от страха господин-товарищ Усманов. Впрочем, мне было не до того, я сам не слишком веселился.
Ведь мой тяжелый форд ехал, опираясь левыми колесами на причал и притираясь правой стороной к борту судна, соответственно правые колеса висели над водой. Хорошо, что расстояние между посудиной и причалом не превышало метра. В итоге мне удалось потерять скорость, а в районе переходного трапика даже свернуть влево и прекратить эту эквилибристику. Моя машина окончательно застыла, уткнувшись в швартовую тумбу. Но лично я еще не застыл, моя свирепость только усугубилась последним потрясением. Я прямо с причала сиганул на судно, весь полыхая от зверских гормонов.
Почему-то в минуты праведного гнева человек уверен, что у него получатся все те штуки, которые не пройдут при благостном расположении духа. Я больно ударился коленками о фальшборт, но успел зацепиться за него, а затем перекинул свое напружиненное тело на палубу. Когда добежал до вражеского «мерседеса», Усманов, очухавшись, уже выбирался через дверцу, которая сейчас располагалась сверху на манер танкового люка. Я помог ему вывалиться, дернув за шиворот, а потом стал лютовать. Кавказцы, как правило, сильные ребята, то есть в среднем они крепче русских и быстрее злобой наливаются. Это я еще в армии проверил на собственной шкуре. Однако можно их скоренько разрядить.
Когда я Усманову в промежность запаял, он вообще стушевался, так что револьвер к голове уже не обязательно было приставлять.
— Ну, здравствуй, эталон вредности и поганства. Тебе не кажется, Хоха, что ты мне слишком много задолжал?
— У меня были денежные проблемы, Николай.
— Сейчас я их тебе решу.
Я выдернул бумажник из кармана его пиджака. Как и прочие советские люди Усманов не избегал наличных. Я выгреб банкноты — не менее «тонны». Заодно прихватил все визитки. А вот кредитные карточки оставил. С ними можно разок отовариться в шопе, а потом настоящий владелец аннулирует их и я сразу попадусь полиции.
— Николай, завтра приезжай ко мне. Отдам тысячу баксов, а за неделю еще две верну.
— О, засранство кончилось и началось сплошное благородство. Значит, не будешь теперь подличать из-за какой-то мизерной копейки? Но мы еще не разобрались со всеми твоими грехами. Куда интересно потерялась моя фамилия из титров? Неужели она как грязь, которая вымывается при первой же стирке.
— Я не самостоятелен, Николай, надо мной есть люди, которые решают, — у Усманова физиономия набралась искреннего выражения.
— Так передай им, что только гадкие мальчики писают и какают на права автора.
— Игра «Секта» обязательно пойдет в продажу и там непременно будет приведена твоя фамилия, будет указано и то, что ты являлся автором предыдущих игр. Так что, не волнуйся, ладно?
— А чего мне волноваться, я сейчас отдыхаю… Как же, пойдет «Секта» в продажу, если какие-то психи, вернее стоящие над тобой люди, решили воплощать ее в жизнь.
— Я ничего про это не знаю, — вид у Усманова стал откровенно недоумевающий. Может, он и в самом деле ни при чем.
— Ладно, отложим это в сторону и вообще будем считать, что по двум пунктам я тебя простил. Но по третьему вопросу спрошу с тебя сполна. Зачем тебе, барану горному, понадобилась моя жена? Чтобы мне досадить?
Не удержался я и снова смазал Хоже по физиономии.
— Мне приказали, я должен был слушаться, чтобы меня не ликвидировали. Да и тебя тоже. Я сам себе не командир.
— Значит, я тебе командир, какашка ты этакая. Возьму сейчас и спущу тебя в унитаз.
Вместо этого я снова стал молотить его — вот гад, хочет навязать мне мысль, что кто-то сверху велел рокировку произвести. Мне — Женю, ему — Риту. Не знаю, как бы его разукрасил, но мне показалось, что КТО-ТО орудует моими руками и ногами, КТО-ТО получает большое удовольствие от процесса биться. Опять «слияние»? Нет, это просто кажется. Вот если бы у меня была электронная приставка вроде того самого чипа, я бы шизанулся всерьез и надолго. Однако что затевают командиры Усманова, не психотронный ли террор? Я могу прикончить сучару Хожу, но он все равно не расколется, видно, что запугали его навеки. Ладно, пусть живет — надеюсь, что между ног у него теперь большое-пребольшое «слияние».
