Алмазный век, или Букварь для благородных девиц - Стивенсон Нил Таун (читаемые книги читать .TXT) 📗
Бад оскалился до ушей, и вдруг понял, что судья Ван настроен отнюдь не шутливо. По нью-йоркской манере речи Бад поначалу принял его за свойского малого, а зря.
– Итак, в первом своем качестве, – продолжал судья Ван, – я попросил бы вас, мистер Квамина, сказать, узнаете ли вы подозреваемого.
– Это он, – сказал мистер Квамина, направляя на Бада указательный палец, – угрожал мне, ранил меня и присвоил мои деньги.
– А вы, миссис Кум? – произнес судья Ван и специально для Бада добавил: – В их обществе женщина не берет себе фамилию мужа.
Миссис Кум только кивнула в сторону Бада и сказала:
– Он – виновная сторона.
– Мисс Бао, есть у вас, что добавить?
Маленькая женщина в очках посмотрела на Бада и сказала на техасском английском:
– Из лба подозреваемого я извлекла наноснарядную пусковую установку с голосовым приводом, обычно называемую лобомет, заряженную тремя типами пуль, в том числе разрывными, того же типа, что были использованы против мистера Квамины. Наноисследования серийных номеров и сравнение с осколками, извлеченными из раны мистера Квамины, показывают, что пули, примененные против мистера Квамины, были выпущены из установки подозреваемого.
– Сука, – сказал Бад.
– Ладушки, – сказал судья и потер виски. Через секунду он повернулся к Баду. – Вы виновны.
– Эй! Разве мне не положен адвокат? – вскричал Бад. – Я требую!
– Не бзди, – сказал судья Ван.
Тут снова поднялся сикх.
– Поскольку у ответчика нет сколько-нибудь серьезных денежных накоплений либо иного имущества, а стоимость его труда слишком мала, чтобы компенсировать истцу понесенное увечье, Протокол прекращает заинтересованность в дальнейшем ведении дела.
– Ясно, – сказал судья Ван. – Бад, дружище, есть ли у тебя нетрудоспособные иждивенцы?
– Есть подружка, – сказал Бад, – а у нее – сын по имени Гарв, от меня, если мы правильно посчитали. И вроде она снова беременна.
– Вы предполагаете или уверены?
– Была беременна, когда я заглядывал последний раз – месяца два назад.
– Ее имя?
– Текила.
Молодая женщина – стажер по линии Протокола – фыркнула и зажала рот рукой. Сикх закусил губу.
– Текила? – недоверчиво переспросил судья Ван. Стало видно, что он рассматривал немало подобных дел, и непрочь для разнообразия повеселиться.
– На Арендованных Территориях проживает девятнадцать женщин с таким именем, – прочла мисс Бао по феноменоскопу, – одна из них три дня назад родила девочку, зарегистрированную под именем Неллодия. У нее есть пятилетний сын Гарвард.
– Фу ты, – сказал Бад.
– Поздравляю с прибавлением семейства, – сказал судья Ван. – По вашей реакции я заключаю, что оно явилось для вас неожиданностью. Можно считать доказанным, что ваши отношения с названной Текилой крайне непрочны, так что я не вижу смягчающих обстоятельства, которые следовало бы учесть при вынесении приговора. Посему я просил бы вас выйти в эту дверь, – судья Ван указал на дальний конец зала, – спуститься по лестнице и пересечь улицу. Там вы увидите реку и пирс. Идите по пирсу, пока не окажетесь в красной его части, там встаньте и ждите дальнейших указаний.
Бад мялся, но судья Ван нетерпеливо указал ему на дверь, так что он спустился по лестнице и вышел к Банду – улице, идущей вдоль набережной Хуанпу и застроенный большими домами в европейском вкусе. Подземный переход вывел его к самой реке. По набережной спешили китайцы, сновали туда-сюда безногие на тележках. Несколько пожилых китайцев принесли акустическую систему и танцевали под медленную старинную музыку. В другую минуту и музыка, и танец возмутили бы Бада своим дебилизмом, но сейчас он смотрел, как здоровые, благополучные люди кружатся в обнимку по мостовой, и ему сделалось грустно.
Наконец он нашел нужный пирс. По пути пришлось оттеснить плечом китаезов с длинным матерчатым свертком, которые пытались пройти на пирс раньше него. Вид отсюда открывался прекрасный: старые здания Банда позади, головокружительные неоновые небоскребы Пудунской экономической зоны по другому берегу, и на их фоне – череда идущих по реке тяжелонагруженных барж.
Пирс был выкрашен красным только в самом конце, где начинался пологий спуск; его покрывало что-то вязкое, так что ноги совсем не скользили. Бад обернулся на увенчанное куполом здание суда, ища окошко, из которого выглянет судья Ван или кто-то из его присных. Китайское семейство со свертком тоже вышло на пирс. Сверток украшали гирлянды цветов, и Бад догадался, что это – тело усопшего родственника. Он слышал, что такие пирсы зовут погребальными.
Несколько десятков микровзрывных устройств, известных под названием "дыроколы", сдетонировали в его крови.
Нелл осваивает матсборщик; детская опрометчивость; все заканчивается хорошо
Нелл выросла, так что перестала помещаться на старом матрасике, и Гарв, ее старший брат, пообещал раздобыть новый. Он сказал, что уже большой, ему можно. Нелл пошла за ним на кухню, где было несколько важных шкафчиков с выпуклыми дверцами. Одни были холодные, другие теплые, некоторые с окошками, а еще некоторые жужжали или разговаривали. Нелл часто видела, как Гарв, или Текила, или кто-нибудь из ее дружков вынимал оттуда еду на разных стадиях готовности.
Один шкафчик назывался МС. Он был встроен в стену над кухонным столом. Нелл принесла стул и стала смотреть, что делает Гарв. Дверца МС представляла собой медиатрон – так называется все, что показывает картинки, или звучит, или и то, и то. Гарв ткнул в него пальцем, и на дверце появились маленькие движущиеся значки. Нелл это напомнило рактюшники, в которые она играла на большом медиатроне в гостиной, когда место не занимал кто-нибудь из старших.
– Что это? – спросила Нелл.
– Медиаглифы, – холодно ответил Гарв. – Когда-нибудь ты научишься их читать.
Нелл уже некоторые знала.
– Красный или синий? – великодушно поинтересовался Гарв.
– Красный.
Гарв особенно театрально ткнул пальцем, и появился новый медиаглиф, белый круг с узким зеленым сектором. Сектор расширялся. Медиатрон заиграл музыку – это значило, что надо подождать. Гарв пошел к холодильнику и достал себе с Нелл по пакетику сока. С ненавистью взглянул на медиатрон.
– Просто смешно, до чего он медленный, – сказал Гарв.
– Почему?
– Потому что у нас дешевая подачка, всего несколько граммов в секунду. Тоска.
– А почему у нас дешевая подачка?
– Потому что это дешевый дом.
– Почему дешевый?
– Потому что другой нам не по карману, – сказал Гарв. – Конкуренция, понимаешь. Китаянки совсем себя не уважают, готовы работать за гроши. Вот и маме приходится работать за гроши. – Он снова взглянул на МС и покачал головой. – В Блошином цирке во-о такущая подача. – Он вытянул руки и развел в стороны, показывая, какая большая. – А эта, небось, с твой мизинчик.
Он отошел от МС, как будто не мог больше находиться с ним в одном помещении, быстро высосал сок, вернулся в комнату и включил рактюшник. Нелл продолжала смотреть, как растет зеленый клинышек, как превращается в полукруг. Теперь перед ней был белый сектор на зеленом фоне, он все убывал и убывал. Музыка заиграла громче и смолкла в то самое мгновение, как клинышек исчез совсем.
– Готово! – крикнула она.
Гарв поставил рактюшник на паузу, вразвалку вернулся на кухню и ткнул по медиаглифу, на котором была изображена дверца – она все время открывалась и закрывалась. МС громко зашипел. Нелл испугалась, и Гарв, видя это, взъерошил ей волосы – отбиваться она не могла, потому что обеими руками зажала уши.
– Надо выпустить вакуум, – объяснил Гарв.
Шипение прекратилось, дверца со щелчком распахнулась. Внутри, аккуратно сложенный, лежал новый матрасик Нелл.
– Дай! Дай сюда! – завизжала она, злясь, что Гарв трогает ее вещь. Гарв еще секунду поиграл в "ну-ка отними", потом смилостивился и отдал. Нелл опрометью вбежала в их с Гарвом комнату и что есть силы хлопнула дверью. Заврик, Утя, Питер и Мальвина ее ждали. "У меня новая постелька", – объявила она, схватила старый матрасик и забросила в угол, а новый начала аккуратно расправлять на полу. Он оказался до обидного тонким, совсем как одеяло, но стоило развернуть его до конца, как он засопел с присвистом, совсем тихо, как Гарв, когда спит, и раздулся в настоящий матрас. Нелл сгребла Заврика, Утю, Питера и Мальвину в охапку и, просто для проверки, подпрыгнула на нем раз сто.
