Земля Злого Духа - Посняков Андрей (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
– Да о ком ты говоришь-то?
Еремееву неожиданно захотелось взять этого внешне невозмутимого парня за шиворот да тряхнуть так, чтоб слова горохом посыпались!
– О ком? О людоедах?
– Наши звали их «менквы», – негромко пробормотал остяк. – Они нападали летом, обычно – ночью. Коренастые, очень-очень сильные и злобные, как пупых!
– Кто-кто?
– Пупых – злые духи. – Пояснив, Маюни осторожно погладил лежащий в корзине череп и тихо продолжил: – Только с пупых можно договориться, ублажить, а вот с менквами – нет. Они тупые!
– Почему тупые?
– Не знаю. Так говорят. Я-то сам их видал один раз, еще в раннем детстве. Плохо помню, да-а. Они охотятся на товлынгов, а те живут на севере, далеко. Сюда только летом забредают. Не понимаете? – Остяк вовремя спохватился, хлопнул ресницами. – Как бы вам сказать… Товлынг-лув – это огромный конь великого божества Мир-суснэ-хума, сына Нум-Торума, вестника между людьми и богами. Так вот товлынг – такой же огромный, только не конь. С бивнями, с большим длинным носом, весь покрытый шерстью. О, в нем очень много мяса, да-а. И могучие бивни! Но это большой и очень сильный зверь, менквы его добывают редко, даже если наваливаются всей кучей. Так говорили старики, да-а. Еще они рассказывали про ужасных хищных драконов – ну, про то я вам уже говорил.
– Ага, старики, – насмешливо прищурилась Настя. – А сам ты не видел?
– Нет.
Маюни вновь ушел творить погребальный обряд, молить богов за своих погибших сородичей. Из-за ельника донесся приглушенный рокот бубна, послышались слова, точнее сказать – завывания: «Умм, умм, умм-ма-а-а…»
– Думаю, про великанов – все сказки, – ухмыльнулся Иван. – В стародавние времена тут, в Обдорской земле, новгородцы были, ушкуйники. Так они про людоедов ничего не рассказывали, иначе б и до нас дошли байки.
– Но людоеды-то все-таки есть! – Возразив, Настя пригладила волосы. – Людоеды – есть, это по костям видно, а вот про больших зверей… не знаю. Может, и врет Маюни, сам-то он никого подобного не видал, ни драконов, ни этих, товлынгов.
…На следующей неделе в тайге выпал снег, и хотя особые холода еще не пришли, но все хорошо понимали: зимушка-зима дышит в затылок. Казаки вытащили на берег струги, поставили частокол, заготовили дров, поднакидали на крыши дерна и лапника – к зимовке подготовились как надо! Девушкам выделили отдельное жилище, рядом с «приказной избой», – так ватажники именовали атаманскую землянку, в которой, кроме самого Ивана, еще жили отец Амвросий, Афоня Спаси Господи, бугаинушко Михейко и мекленбургский ландскнехт Ганс Штраубе, уговоривший всех идти на болото за морошкою да ставить брагу. Поставили, а чего ж? Дрожжи были.
Ушлый немец уже давно положил глаза на девок, особенно пришлась ему по нраву светлоокая Онисья – высокая, статная, с большой грудью и волосами белыми-белыми, словно выгоревший на солнце лен. При виде ее герр Штраубе лихо подкручивал светло-рыжие усы и, снявши берет, отвешивал самый галантный поклон:
– Ах, фрейлейн Онисья, как вы маните своей несравненной красотой мое слабое сердце!
Скромница и молчунья Онисья на подобные притязания не отвечала, лишь брови хмурила, еще больше распаляя ландснехта.
– Ох, немец, немец! – приговаривал отец Амвросий. – Надо, Иване, ему порученье какое-нибудь дать. Эх, зря мы девок взяли!
В этом смысле атаман был со священником абсолютно согласен – на всю зимовку нужно было придумать какие-то дела: грандиозные охоты, ремонт и постройка стругов, годилось все! Даже бражка. Пусть уж лучше пьют, чем блудят да из ревности бьют друг другу морды. Хотя одно другому не мешает, конечно.
Еремеев, из жалости взявший с собой освобожденных пленниц, теперь все чаще корил себя за сей столь необдуманный шаг: сотня мужиков на десять девок! Да еще зимой, когда делать-то, по большому счету, нечего. Ясно было, что добром это не кончится. Чем-нибудь бы только отвлечь! Чем-нибудь… Только не так, как предлагал отец Амвросий, – постом да молитвою. А с другой стороны – почему б и нет-то? Скоро уж и Рождественский пост, а потом – и Великий, Пасхальный, ну а там и в путь, к золотому идолу! Перезимуем, ничто… А девок в тайге бросать – тоже не очень-то доброе дело, для чего б и освобождали тогда?
…Покончив с частоколом, укрепили ворота, установили пушки – почти настоящий острог получился, только что маленький, ну да ничего, перезимовать можно. Настала очередь для большой охоты, казаки давно уж просились запромыслить мяса: оленей, кабана, рябчиков. Даже целую делегацию к атаману послали с Андреевым Силантием во главе.
– Охота так охота, – выслушав, покладисто согласился Иван. – Вперед дозоры вышлите, разведайте, где тут зверье. Да! Остяка нашего, Маюни, дозорные с собой пусть возьмут.
Разведка вернулась быстро – видали и оленей, и кабаргу, и кабанов бессчетно, и это не говоря уже о более мелкой дичи, всяких там глухарях, рябчиках, зайцах.
– Ну что, братцы? – выйдя к народу, улыбнулся молодой атаман. – Охоту удачно проведем – всю зиму с мясом будем.
Все уже собрались и, возбужденно переговариваясь, ждали. Кто-то из казаков с азартом вспоминал прежние охоты, в которых им довелось участвовать, а кое-кто с беспокойством посматривал на небо: вроде разъяснилось, то и к лучшему, вот и славно. Зверь, он ведь тоже пурги да дождя не любит: схоронится в норах, в чащобах укроется – поди поищи.
С собой прихватили луки со стрелами, большинство же – рогатины, взяли и пару пищалей – на особо крупную дичь, порох-то поберечь следовало, так же, как пули. Еще за идолом золотым идти!
Оставив в селении девушек и караульных, помолясь, наконец вышли. Впереди шагали хорошо знавший здешние места Маюни, за ним – Еремеев и первый отряд, человек в двадцать с лишним. Еще был отрядец правой руки, левой руки и особый – загонный, им командовал немолодой казак по имени Василий Яросев, человек, по мнению атамана, вполне основательный, надежный. Не особо приметный, молчаливый – без нужды слова клещами не вытянешь, – Яросев пользовался у казаков большим уважением, поскольку был человеком в ратном деле опытным и так, по жизни, много чего знал.
– Там, спаси, Господи, олени! – выскочив из кустов, доложил дозорный – Афоня. – Их бы загонщикам во-он к тому овражку выгнать, я покажу.
Иван повернул голову:
– Василий! Всё слышал?
– Слышал, атамане. Исполним.
Кивнув, Яросев пригладил бороду и, деловито распоряжаясь, повел выделенных ему казаков за послушником, через заросли осин и рябины, к невидимому отсюда оврагу. Яркие красные ягоды гроздьями свисали с веток.
– К морозной зиме, – вполголоса заметил отец Амвросий. – Ничего, перезимуем теперь. Еще б Господь помог с охотою.
– Поможет.
Обернувшись, атаман махнул рукой, направляя отряды:
– Вы – туда, слева, вы – справа рощицу обойдите, там и затаитесь, в урочище, ну а мы за овражком засядем. Ветер, слава богу, оттуда – не должен бы почуять зверь.
Иван не предупреждал охотников, чтоб вели себя осторожно, не разговаривали, не чихали, не кашляли – это и так было понятно всем, да и казаки – люди опытные, не дети малые, что их зря учить?
Проводив взглядом скрывшиеся в лесу отрядцы, Еремеев чуть выждал и направился через осинник, туда, куда не так давно ушли загонщики – к оврагу, оказавшемуся довольно крутым и глубоким, правда, едва заметным из-за разросшегося орешника и густо взявшейся по краям малины.
– Вот тут, в малине, и сядем, – указал атаман. – В оба смотреть, слушать!
На чистом белесом небе появились небольшие облака, тучки, пошел легкий снежок, тихий и редкий, вовсе не скрывавший видимость. Тусклое сибирское солнце то пряталось за облаками, то вновь показывалось, зажигая заиндевевшие с утра деревья сверкающим золотым светом. Оттого и лежавший под ногами снежок – еще едва взявшийся, без сугробов – тоже казался золотистым, а чуть впереди, у елей – уже отливал густо-зеленым.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
