Путь волшебника - Адамс Джон Джозеф (полная версия книги txt) 📗
— Я мог бы приказать, чтобы оно доросло хоть до звезд. Еще больше помещений, больше вещей.
— Так в чем же дело?
— Мне и этого вполне хватает. — Саймон никогда не понимал своих родственников — ни их тяги к роскошным дворцовым покоям, ни мелочной грызни за наследство усопших предков.
— И ты живешь здесь один? — глянул на него Бернард. — Неужто не скучаешь по родственникам?
— Брат, — сдерживая себя, пояснил Саймон, — представь себе, я прожил шестнадцать лет в окружении потомков Виктора Архимага, поэтому без общения с родственниками могу воздерживаться очень долго без всякого вреда для себя.
Бернард жевал сэндвич и глядел в окно.
— Моя жена Элизабет, — сказал он, — наконец-то подарила мне ребенка. У меня сын.
— Поздравляю, — сказал Саймон, подчиняясь родственным чувствам.
— В следующем месяце церемония представления. Я хочу, чтобы ты присутствовал.
— У меня есть другие дела. — Старший брат подошел к буфету. — Но за приглашение спасибо.
— Саймон, все очень серьезно. Твое длительное отсутствие злит призрак Виктора, поэтому ветви, выросшие для сыновей наших братьев, оказались не такими величественными, какими могли быть. А мне хочется, чтобы моему сыну досталось все самое лучшее.
— Угощайся. — Саймон налил вина в два кубка. — Я сомневаюсь, что даже дух Виктора Архимага способен наказать младенца за мои проступки. На самом деле кое-что наводит меня на мысль, что здесь не обошлось без нашей матушки. Это она прислала тебя?
— По-твоему, я не способен на самостоятельные поступки?
— Этот ответ я принимаю как подтверждение моих слов. — Саймон протянул брату кубок.
— Ну, ладно, — ответил Бернард, беря вино. — Ты угадал. Но у нее свои причины, что вполне очевидно. — Пригубив, он добавил: — Ты нужен нам, брат. Никогда еще отношения с наследниками Этертона не были такими напряженными. Если дойдет до драки…
— Не дойдет.
— Ты не знаешь всего. Ты не видел, как все запущено. Малкольм постоянно ищет повода для ссоры.
— Уже много лет, — покачал головой Саймон, — дети Франклина и дети Этертона готовы вцепиться друг другу в глотки. Но до сих пор кровопролития не случилось. Не случится оно и впредь.
— А вдруг ошибаешься? Я вижу, ты не слишком любишь ближнюю родню, но готов ли сидеть сложа руки, когда мы будем гибнуть в междоусобице?
— Я уверен в вашей способности защитить самих себя.
— Обычно это удается, — скривился Бернард. — Но сейчас есть трудности.
— Какие?
— Мередит.
Прозвучавшее имя вынудило Саймона вздрогнуть. Он поставил кубок.
— Что ты сказал?
— Насколько я могу догадываться, она порвала с герцогом, как его там…
— Виландом.
— Да, именно. И теперь вернулась. Я побаиваюсь ее, Саймон. Ее магия стала гораздо сильнее. — В глазах Бернарда горел неподдельный страх. — Вот поэтому мы и нуждаемся в тебе. Чтобы восстановить равновесие. Если ты вернешься, то, возможно, мир сохранится сам собой, так как они дважды подумают, прежде чем сцепиться с нами.
«Мередит», — подумал Саймон.
— Ну, может быть, ненадолго, — сказал он через некоторое время.
Бернард широко улыбнулся, вскочил и, обняв Саймона, похлопал его по спине.
— Вот это правильно. Хорошо сказано.
Проводив брата, Саймон поднялся на самую высокую ветвь своего дерева, открыл дверку, шагнул на балкон. Там он долго сидел в темноте, рассеянно крутил в пальцах кубок и, вглядываясь в туманные холмы, вспоминал Мередит.
Спустя месяц Саймон сдержал слово, явившись к древу Виктора Архимага.
Ствол огромного растения в поперечнике не уступал замковой стене. На довольно большой высоте от земли он разделялся на две толстые ветви, которые принадлежали сыновьям Виктора — Франклину и Этертону. От этих ветвей отрастали новые, для каждого законного наследника мужского пола, и сейчас сотни таковых обитали в роскошных палатах, составлявших крону дерева. Девочек, как правило, выдавали замуж и отправляли куда подальше, — Виктор гордился своей просвещенностью. Дерево представляло собой результат виртуозной магии, первой в своем роде. Виктор до того поразился достигнутому успеху, что наказал себя величать Архимагом — мастером-волшебником. Как бы то ни было, до сих пор только Саймону удалось повторить его волшебство. Семьи, обладающие редчайшим магическим даром, казалось, должны быть обречены на невеликую рождаемость, но древо Виктора продолжало расти и шириться по мере увеличения числа отпрысков, и это подстегивало наследников Франклина и наследников Этертона соревноваться — в чьем роду будет больше наследников мужского пола. В настоящее время обе ветви достигли полного равновесия, но сегодняшняя церемония представления сына Бернарда могла все изменить.
Гости прибыли из всех окрестных городов, волшебники приехали из самых дальних краев; в тени раскидистых ветвей собралось несколько сот человек. Дети Франклина не поскупились, желая обеспечить достойное зрелище. В землю вбили столбы, между ними натянули веревки; по ним теперь вились сладко пахнущие цветы, а на столах громоздились вареные перепела и фаршированные яйца.
Саймон протолкался меж заезжих плясунов, лютнистов и жонглеров и оказался на огражденном веревками участке земли, предназначенном для семьи Архимагов. Здесь все мужчины и немало женщин носили шпаги.
Бернард вынырнул сбоку от Саймона и взял его под локоть.
— Спасибо, что приехал, брат. Матушка хочет перемолвиться с тобой.
Когда Саймон вновь пробирался сквозь толпу, многие поворачивали головы, чтобы поглядеть на него. Беседы внезапно прерывались, но потом возобновлялись полушепотом. Брат Мередит, Малкольм, рыжеволосый, одетый в черное, оделил его суровым взглядом и отвернулся, возобновив болтовню с кучкой кузенов. Саймон догадывался, о чем они думали — о возвращении беглеца. Теперь наследник Франклина, самый одаренный в магии, может склонить весы.
Он издалека увидел матушку — все еще прекрасную, одетую в нарядное голубое платье. Ее поседевшие волосы были заплетены в длинную косу, а на лице появилось несколько новых морщинок, что придало взгляду еще большую заботливость. Она беседовала с матерью Мередит — полной женщиной с избытком косметики на бледном от природы лице и вьющимися темно-рыжими волосами, окружавшими ее голову подобно пламенному ореолу.
Увидев сына, матушка помахала рукой и окликнула его:
— Саймон, ты приехал!
Мать Мередит напряглась и опасливо оглянулась. Родительница Саймона надела маску застенчивости, смешанной с самодовольством. Он безошибочно почувствовал, что оказался участником тщательно разыгранного представления.
Когда Саймон подошел, мать обняла его и ласково проговорила:
— С возвращением.
Он ткнулся губами ей в щеку.
— Я ненадолго погостить, матушка. Мой дом сейчас далеко-далеко.
— Да, конечно, — кивнула она и повернулась к матери Мередит. — Ты слышала? Саймон поселился в собственном древе. Он сумел повторить заклинание, которое создало наше с вами обиталище.
Он смущенно улыбнулся.
— Это так удивительно! — с сомнительной искренностью проговорила мать Мередит. — И чем ты там занимаешься, Саймон? Изучаешь магию? Твоя мама ничего не рассказывала нам о тебе все это время, — добавила она. — Должно быть, ты с головой погрузился в дела, если позабыл семью на долгие годы.
— Так оно и есть, — согласилась мать Саймона, подпустив в голос холодку. — И его успехи говорят сами за себя, ты же не станешь отрицать?
— Конечно-конечно. А ты знаешь, Саймон, моя дочь сейчас тоже где-то тут, неподалеку. Вам обязательно нужно поболтать. Она стала довольно сильной волшебницей.
— Верно, — кивнула мать Саймона. — Мы все так рады, что Мередит вернулась к нам. Она слишком хороша для того глупого герцога.
Мать Мередит прищурилась на миг. Но тут же глянула через плечо Саймона и сказала:
— Мне кажется или я в самом деле вижу свою дочь? Мередит, дорогуша! Подойди к нам, посмотри, кто приехал.
Саймон собрался с силами и обернулся.
