Тайна Замка грифов - Фарр Каролина (бесплатные полные книги TXT) 📗
– Я выгляжу ужасающе! – проворчала я. – Но я никогда не видела ничего более красивого, чем это ожерелье, дядя Морис!
Он кивнул, продолжая меня рассматривать. Я вернулась к кровати и села.
– Через несколько дней синяки пропадут, а пока тебе придется носить что-то с высоким воротом, чтобы Луиза и другие слуги из деревни не заметили. Они обожают сплетничать.
– Я буду надевать шарф или свитер с высоким горлом.
Хорошая девочка. – Дядя внезапно встал, подошел к двери и прислушался. Затем выключил верхний свет и вернулся. – Они ушли в свои комнаты, – тихо сказал он и окинул меня взглядом, который я почувствовала всеми изгибами своего тела. Это было странное ощущение. Я смутилась и поплотнее запахнулась в халат. Дядя Морис отвернулся, улыбаясь. – Даже сейчас, после всех потрясений, тебя можно назвать красавицей, Дениза, – заметил он спокойно. – Драгоценности и дорогая одежда мало что могут добавить к твоему очарованию. Однажды, когда все останется позади, мне доставит огромное удовольствие покупать для тебя хорошие вещи в Америке. Но это наш секрет, и его пока следует хранить. Теперь послушай. Я попытаюсь объяснить тебе то, чего ты не знаешь, но о чем, будучи довольно сообразительной, уже успела догадаться сегодня ночью.
Я удивленно уставилась на него:
– Вы имеете в виду Альбера и Габриель? Возможно, я смогу понять вашу снисходительность к Альберу, но к Габриель... – Я невольно содрогнулась. – Дядя Морис, я не могу понять, почему вы позволяете этой ужасной женщине оставаться подле вас.
– У меня нет выбора.
– Значит, она... они каким-то образом держат вас в руках? Но что Габриель имела в виду... что она хотела со мной сделать? Я была... в ужасе...
Он тихо засмеялся:
– Ну, они с Альбером просто отослали бы тебя в Америку, Дениза. Завтра же, если бы смогли. Они были против твоего приезда с самого начала.
– Но почему?
Отправить меня обратно в Америку? Да я сразу же согласилась бы, с радостью, если бы они прямо сказали мне об этом. Однако, глядя в зловеще сверкавшие глаза Габриель и видя ледяное спокойствие Альбера, я испытала ужас и ожидала от них чего-то худшего. И теперь, вспомнив подслушанный разговор в библиотеке, я в это еще больше верила.
– Они просто ревнуют, – пожал плечами дядя. – Боятся, что ты сможешь лишить их привилегий, которыми они здесь пользуются. Сельских жителей в Шатеньере вообще возмущают любые перемены. За две сотни лет они и сами мало изменились. В течение многих веков жизнь здесь была очень тяжелой, а переехав в поместье, крестьяне забыли о горестях и хотят, чтобы так оставалось и впредь. – Он напряженно взглянул на меня. – Но это мои проблемы, Дениза, и я намерен с ними справиться самостоятельно. Я имею в виду, что, вырвавшись отсюда с твоей помощью и уехав в Америку, я, естественно, не оставлю их без средств к существованию.
– Вырваться... из-под того давления, которое они на вас оказывают?
Он кивнул, внимательно глядя на меня.
– Но, – прошептала я, – не могу понять, как они могут вас остановить? После того, что вы сделали для них и для всей Франции?
– Это правда. Я действительно заслужил имя одного из героических лидеров Сопротивления, – медленно сказал дядя. – Но когда-то я, как и многие другие, был неизвестен. Франция была разделена... фактически их было две: Франция Виши и Франция де Голля. Петен подстрекал нас сотрудничать с немцами, де Голль убеждал направить оружие против них. – Он пожал плечами. – Кому было верить? Кто тогда знал, что будет лучше для Франции?
– Мой дедушка знал, – сказала я. – Де Голль.
– Но твой дед жил не во Франции, Дениза. Как и де Голль. Для нас же, для тех, кто остался здесь, все выглядело по-другому.
– И все же, – решительно заявила я, вспоминая, что рассказывал мне дед о дяде Морисе, – я не могу поверить, что вы приняли сторону Виши и предали Францию.
Я была удивлена, когда дядя саркастически улыбнулся:
– Какую Францию, Дениза?
– Есть только одна Франция, не Петена и не де Голля. Просто Франция, дядя Морис.
Он кивнул и нахмурился:
– Ты умная девочка. Отлично, тогда суди сама. В Шатеньере мы были ближе к Виши, не имеет значения, какие сомнения таились в душе каждого из нас. После падения Франции здесь остался только один отряд маки, возглавляемый очень решительным человеком, которого я не могу назвать даже тебе. Он пришел ко мне в Везон и попросил сформировать партизанский отряд в деревне. С ним были двое из его людей и Габриель. Я сказал ему, что это невозможно, что крестьяне никогда не примут в этом участия, потому что поддерживают Виши. Они меня сразу же предали бы.
– Люди из Везона? – ужаснулась я.
Он кивнул:
– Это просто, Дениза. Они предпочитали остаться в живых и спасти своих сыновей и дочерей под властью Виши, вместо того чтобы голодать и умирать в горах. Тогда лидер маки попросил меня присоединиться к нему лично. Это было нелегкое решение – согласиться на предательство своих людей и смерть за дело, в которое я тогда не верил. Но если бы я сказал "нет"... У маки были в руках ружья, и они были бы дураками, если бы оставили за своей спиной в живых того, кто отказался к ним присоединиться и мог их выдать.
– Но вы же не сделали этого!
– Выслушай меня до конца. Я тогда не знал, что маки уже поговорили с некоторыми людьми в деревне. Например, со старшим братом Анри Клоэта. Когда он сказал им "нет" при встрече возле мельницы, они просто убили его.
– Это ужасно! – воскликнула я.
– Была война... – Дядя пожал плечами и продолжил: – Но тогда я не знал об этом и попросил немного времени, чтобы проверить настроение людей, которым доверял. Я сказал, чтобы они вернулись на следующую ночь в это же время. И поскольку маки считали меня важным человеком, готовым пойти за ними со своими людьми или без них, они согласились.
– И они вернулись?
– Да. Они вернулись. Но первыми пришли немцы, чтобы расследовать смерть бедняги Клоэта, подозревая, что это сделал партизанский лидер.
Они пришли ко мне и сказали, что заберут меня в управление гестапо для допроса и наказания как предполагаемого члена отряда. Кто-то из деревенских накануне ночью видел партизан, направлявшихся в сторону фермы, и, видимо, донес об этом. Так что...
– Да? – недоверчиво спросила я, глядя на него.
– Немцы были не одни, Дениза. С ними был французский офицер из Виши. Он тоже угрожал мне и требовал, чтобы я сказал правду. Мы жили небольшой общиной, и Клоэт был одним из нас, а партизаны были чужаками. И я сказал правду, Дениза, подчинившись приказу французского офицера. Совершенную правду, ни больше пи меньше. Немцы устроили засаду, и партизаны угодили в нее ночью на ферме. Все были убиты, за исключением Габриель Бреман. В темноте и неразберихе ей удалось ускользнуть. Она убежала на север и присоединилась к другому отряду, который возглавлял Альбер. Он стал ее любовником. Маки Альбера двинулись дальше на север. После этого в Шатеньере больше не было партизанских отрядов, пока через год я не создал свой. Тогда во Франции было много подобных небольших групп, действовавших в одиночку. Но вскоре де Голль начал отправлять на континент своих бойцов и сбрасывать оружие, и мы стали координировать свои действия. До конца войны я больше не видел Габриель Бреман, но в тюрьме встретил Альбера...
– Я знаю, – прошептала я. – В Германии. Он сказал мне об этом.
– Это все. Вот почему я... терплю Габриель и Альбера. Они знают. А подобные поступки во Франции не прощают. Я стяжал славу лидера маки, награжден орденами, завоевал уважение всех французов – и всего этого я лишусь, если Габриель и Альбер разболтают о моем прошлом. Моя жизнь зависит от них. Я буду опозорен, возможно, заключен в тюрьму, лишен состояния, которое однажды надеялся оставить тебе.
– Не знаю, что и сказать... – в замешательстве пробормотала я. – Все это случилось так давно... Потом вы, не щадя себя, сражались за Францию и многое для нее сделали!
