Дионисов. За власть и богатство! – I (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич (книги без регистрации txt, fb2) 📗
— Это еще почему?
Многие бы на моём месте сказали бы что-то куда более резкое. Но мне нужно было остудить пыл, а на пьяных подобное действует совсем не остужающе.
Что ж, оберну всё в шутку. Для первого раза.
— Каждый из мужчин, пытавшийся возлечь с ней, умирал в течении суток от мучительной душевной немощи. Или месяца? Ну, уж в течении года, точно. Так и мается бедная. Знаменитая Смертоносная Дева.
Замойский криво усмехнулся:
— Ты сомневаешься в моей отваге?
— Было бы в чем сомневаться.
Двусмысленно конечно получилось, но пьяному прокатило.
— Я обуздаю эту смертоносную лошадку, — с воодушевлением заявил Замойский, а в следующее мгновение все его воодушевление смыло с его лица, как потоком ледяной воды из ведра:
— Так, а эта бешеная сука что тут делает?
Да чтоб вас!
Тётка Марго тоже не усидела в тылу, и когда коварный враг начал подкатывать к её законному Второму Номеру отважно и безрассудно оттянула огонь на себя.
Хотя, может и неплохо получилось, Замойский тут же позабыл об Ангелине. Зато вспомнил всё остальное.
Вспомнил сам и нам припомнил.
— Поношение доброго имени! Хульные надписи! Потрава скота! Скисшее молоко! Проколотые шины!
Ого. Да тётка Марго реально им тут партизанскую войну объявила.
— Моча в биотопливе!
— Ну, нет, — тётка покачала головой. — Это вы уже точно без меня, сами.
— Растление юношей!
— Чего? — несказанно удивилась тетка.
Замойский не сразу нашел что ответить:
— Вызывающее поведение, ведущее к растлению!
А тётка Марго, похоже, в свое время не давала спать ночами молодому поколению! Сколько тогда Замойскому было? Двадцать? А тётушке — сорок пять? Ядреная феми фаталь!
— Угон скота! Подделка документов! Потрава полей!
В конце-концов эта истошная и риторически однообразная истерика мне надоела.
— Не думаю, что вышеозначенные события под силу одной женщине, если она, конечно, не торнадо с красивым именем, — попытался вразумить я вздорного соседа.
— Да что ты понимаешь, мусью, в наших бабах? — отмахнулся от меня Замойский. — Пожар, падеж и проказа в одной персоне!
Ну все, это был край.
— Ещё раз назовешь меня «мусью», щенок, а моих дам — «бабами», — процедил я протягивая руку и подталкивая его к себе за зацепленную между пальцев пуговицу. — И в следующий раз общаться мы будем уже через барьер. Оружие на твой выбор.
Пуговица с треском оторвалась оставшись у меня в руке, освобожденный Замойский резво отскочил от меня.
— Ну, если ты этого хочешь, — растерянно прошипел он. — Я тебе дуэль устрою.
Я усмехнулся ему прямо в бледное личико:
— Давай, не тяни, жду от тебя письменный вызов.
Бросил ему пуговицу под ноги и, развернувшись, зашагал к дому.
Вот же скотина, вывел меня-таки из себя!
Неудачно все повернулось. Но я долго держался. Хотя стрелять мне в спину не начали — и то ладно.
Замойский завалился в машину со своими приспешниками, и они поспешно укатили. Дуэльный картель, очевидно, составлять.
Около дома всадник в княжеских гербах, наблюдавший издали нашу ссору, приложил два пальца к шляпе:
— Я гонец его светлости князя Югопольского. Господин Де Онисов, полагаю?
— К вашим услугам.
— До его светлости дошли вести о вашем славном подвиге, и он желает принять вас при своем дворе со всей возможной поспешностью.
— Вот как? Аудиенция? — произнес я задумчиво. — А я ведь к ней совершенно не готов.
Гонец легкомысленно взмахнул рукой, мол пустое, мелочь, вас примут таким каков вы есть.
— И да! — спохватился княжий гонец — Захватите с собой чучело зверя, князь желает обозреть его лично.
Глава 26
Княжий волкодав
Югопольск встречал нас как героев. Своих давно обожаемых долгожданных героев…
Утром взяли с собой пяток мужиков из отделения Рустама, натянули брезент на установленное в кузове чучело и поехали в Югопольск, людей посмотреть, себя показать. А тупай увязался с нами без спросу, как всегда предпочел быть выше мелких условностей.
На хозяйстве во Фламберге мы оставили Степана, любезно давшего свое согласие, и тетку Марго, которую никто не спросил, а она ничего не сказала. Рада, наверное, оказаться в родных стенах через столько лет.
Вести в маленьком княжестве разлетаются быстро, даже при отсутствующей ещё пока глобальной сети. Видимо, и редких проводных телефонов для этого хватило.
Нашу машину с чучелом узнавали на улицах! Нет, не то, чтобы толпы и почётный эскорт на мотоциклах.
Но на окраине пареньки вдоль дороги махали мне газетами с моим мутным, напоминающим работу фоторобота, портретом на фоне поверженного чудовища, вырезанным из нашего группового фото и увеличенным на пол листа. В кварталах ближе к центру — мне уже совали эти газеты с просьбой дать автограф, мне совали цветы! Цветы-то зачем? Я их есть не стану, и в вазу ставить тоже, вазы во Фламберге нет.
Да и вообще — не особо я люблю славу. Слава — это не самоцель, это иногда инструмент в достижении каких-то совсем других целей. Но не всегда. Сейчас мне слава, скорее, может помешать.
Или, всё же, нет?
В общем, сгрузил все букеты зардевшейся Ангелине.
Первым делом в Югопольске заехали на квартиру, скинули дорожное, переоделись в приемное: Ангелина в платье придворного кроя, а я в свой парадный красный замшевый пиджак в золотых галунах, я в нем на выпускном был. Надел поверх охотничьего костюма. Я брутальный охотник или где? Тупай забрался мне на плечо угнездившись на вышитом эполете, да так и ехал всю дорогу.
Мы уселись обратно в машину от которой Рустам отгонял зевак и двинули к княжеской резиденции над городом. Пришла пора взглянуть на это выдающееся сооружение поближе.
Через внешние ворота резиденции нас пропустила охрана, внутри нас встретил уже знакомый нам гонец, и передал с рук на руки княжескому церемониймейстеру. Пригнали дюжину ливрейных лакеев, и они со всем возможным почтением сгрузили Живодера из кузова на низкую тележку, на которой и увезли его в обсервационный зал личной княжеской Кунсткамеры, куда следом за главным дивом дня, провели и нас.
Я признаться малость напрягался относительно тупая на моем плече и был готов в любой момент отослать с ним Рустама, если у охраны или секретарей возникнут по его поводу вопросы, но животину натурально никто в упор не замечал, словно он был надлежащим аксессуаром моего костюма, неудержимым знаком статуса отважного охотника на чудовищ, вроде как леопардова шкура на плече.
В огромном беломраморном зале княжеской Кунсткамеры с видом из огромных окон прямо на Парфенон, рядом с накрытым брезентом чучелом мы скучали недолго. Князь заставил ждать себя не более получаса. Считай, практически мгновенно к нам выскочил, я даже не успел толком рассмотреть чучела иных эндемичных тварей, расставленных по залу.
Князь, похоже, тот ещё ценитель представителей вымирающей мегафауны континента, и к хищникам особенно неровно дышит, хотя сам ни разу на них не охотник. Так, максимум по уткам пострелять, я наводил справки…
Князь теперь куда больше походил на свой парадный портрет, что я заметил в приемной дворца, чем тогда, издалека, в порту. Чисто выбритый надменный лик. Черный протокольный наряд расшит золотом, пальцы в перстнях, золотой монокль на цепочке, туфли на высоких каблуках, хочет казаться выше? Волосы точно красит.
— Покажите! — закричал князь еще издали, семеня к нам частой пробежкой. — Покажите мне его!
Рустам по моему сигналу сбросил брезент с чучела, и князь схватился за сердце, да так внезапно, что я всерьез поверил, что он вот сейчас тут и помрет от захлестнувших его чувств.
— Так вот ты какой, — прошептал князь, отступая назад, чтобы лучше обозреть сраженное чудовище. — Югопольский лев.
Мы с Ангелиной, присевшей у входа в зал, переглянулись. Ладно, дернул я плечом с закачавшимся тупаем, пусть будет лев. Пусть будет Югопольский. Мне всё равно, а князю приятно. Не зря значит, роста чучелу добавляли.
