Град обреченный - Стругацкие Аркадий и Борис (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
– Помолчите, – сказал ему Андрей.
Детина посветил на него своим фингалом, ухмыльнулся (Андрей тотчас вспомнил и ясно ощутил собственную гулю на лбу) и прохрипел миролюбиво:
– Можно и помолчать. Почему не помолчать, когда все ясно без слов?
– Не разговаривать! – грозно заорал издали дежурный. – Кто там к стене прислоняется? А ну отслонись!
– Подожди, – сказал Андрей Вану. – Тебя куда вызвали? Сюда? – Он указал на дверь двадцать второй камеры, пытаясь припомнить, чей это кабинет.
– Точно, – прохрипел детина с готовностью. – В двадцать вторую нас. Полтора часа уже стенку подпираем.
– Подожди, – снова сказал Андрей Вану и толкнул дверь.
За столом восседал Генрих Румер, младший следователь и личный телохранитель Фридриха Гейгера, бывший боксер среднего веса и мюнхенский букмекер. Андрей спросил: «Можно к тебе?», но Румер не отозвался. Он был очень занят. Он что-то рисовал на большом листе ватмана, склоняя то к одному плечу, то к другому свою звероподобную физиономию с расплющенным носом, он пыхтел и даже постанывал от напряжения. Андрей прикрыл за собою дверь и подошел к столу вплотную. Румер перерисовывал порнографическую открытку. Ватман и открытка были расчерчены на клеточки. Работа была в самом начале, на ватман пока наносились лишь общие контуры. Труд предстоял титанический.
– Чем это ты занимаешься на службе, скотина? – укоризненно спросил Андрей.
Румер заметно вздрогнул и поднял глаза.
– А, это ты… – проговорил он с видимым облегчением. – Чего тебе?
– Это ты так работаешь? – горестно сказал Андрей. – Тебя там люди ждут, а ты…
– Кто ждет? – встрепенулся Румер. – Где?
– Подследственные твои ждут! – сказал Андрей.
– А-а… Ну и что?
– Ничего, – сказал Андрей со злостью. Наверное, надо было как-то пристыдить этого типа, напомнить зверюге, что ведь Фриц за него ручался, честным своим именем ручался за кретина ленивого, за обормота, но Андрей почувствовал, что сейчас это выше его сил.
– Кто это тебе в лоб засветил? – с профессиональным интересом спросил Румер, разглядывая Андрееву гулю. – Красиво кто-то засветил…
– Неважно, – сказал Андрей нетерпеливо. – Я к тебе вот за чем: дело Ван Лихуна у тебя?
– Ван Лихуна? – Румер перестал разглядывать гулю и задумчиво запустил палец в правую ноздрю. – А что такое? – осторожно спросил он.
– У тебя или нет?
– А ты почему спрашиваешь?
– Потому что он сидит там перед твоей дверью и ждет, пока ты здесь свинством занимаешься!
– Почему это – свинством? – обиделся Румер. – Ты посмотри, титьки какие! М-м-мух! А?
Андрей брезгливо отстранил фотографию.
– Давай сюда дело, – потребовал он.
– Какое дело?
– Дело Ван Лихуна давай сюда!
– Да нет у меня такого дела! – сердито сказал Румер. Он выдвинул средний ящик стола и заглянул в него. Андрей тоже заглянул в ящик. В ящике действительно было пусто.
– Где вообще все твои дела? – спросил Андрей, сдерживаясь.
– Тебе-то что? – сказал Румер агрессивно. – Ты мне не начальник.
Андрей решительно сорвал телефонную трубку. В поросячьих глазках Румера мелькнула тревога.
– Постой, – сказал он, торопливо прикрывая телефонный аппарат огромной лапищей. – Ты это куда? Зачем?..
– Вот я сейчас позвоню Гейгеру, – сказал Андрей зло. – Даст он тебе по мозгам, идиоту…
– Подожди, – бормотал Румер, пытаясь отобрать у него телефонную трубку. – Что ты, в самом деле… Зачем звонить Гейгеру? Что мы – вдвоем с тобой это дело не уладим? Ты, главное, объясни толком, чего тебе надо?
– Я хочу взять себе дело Ван Лихуна.
– Это китайца, что ли? Дворника?
– Да!
– Ну, так бы и сказал с самого начала! Нет на него никакого дела. Только что доставили. Я с него первичный допрос снимать буду.
– За что его задержали?
– Профессию не хочет менять, – сказал Румер, деликатно таща к себе телефонную трубку вместе с Андреем. – Саботаж. Третий срок дворником сидит. Статью сто двенадцать знаешь?..
– Знаю, – сказал Андрей. – Но это случай особый. Вечно они что-нибудь напутают. Где сопроводиловка?
Шумно сопя, Румер отобрал наконец у него трубку, положил ее на место, снова полез в стол – в правый ящик, – покопался там, заслонив содержимое гигантскими плечами, вытянул бумажку и, обильно потея, протянул ее Андрею. Андрей пробежал бумагу глазами.
– Тут не сказано, что он направляется именно к тебе, – объявил он.
– Ну и что?
– А то, что я его забираю к себе, – сказал Андрей и сунул бумажку в карман.
Румер забеспокоился.
– Так он же на меня записан! У дежурного.
– Так вот позвони дежурному и скажи, что Ван Лихуна взял себе Воронин. Пусть перепишет.
– Это уж ты сам ему позвони, – сказал Румер важно. – Чего это я ему буду звонить? Ты забираешь, ты и звони. А мне расписку давай, что забрал.
Через пять минут все формальности были закончены. Румер спрятал расписку в ящик, посмотрел на Андрея, посмотрел на фотографию.
– Титьки какие! – сказал он. – Вымя!
– Плохо ты кончишь, Румер, – пообещал ему Андрей, выходя.
В коридоре он молча взял Вана под локоть и повлек за собой. Ван покорился, ни о чем не спрашивая, и Андрею пришло в голову, что вот так же безмолвно и безропотно он шел бы и на расстрел, и на пытку, и на любое унижение. Андрей не понимал этого. Было в этом смирении что-то животное, недочеловеческое, но в то же время возвышенное, вызывающее необъяснимое почтение, потому что за смирением этим угадывалось сверхъестественное понимание какой-то очень глубокой, скрытой и вечной сущности происходящего, понимание извечной бесполезности, а значит, и недостойности противодействия. Запад есть Запад, Восток есть Восток. Строчка лживая, несправедливая, унизительная, но в данном случае она почему-то казалась уместной.
У себя в кабинете Андрей усадил Вана на стул – не на табурет для подследственных, а на стул секретаря сбоку от стола, – уселся сам и сказал:
– Ну, что там у тебя с ними произошло? Рассказывай.
И Ван сейчас же принялся рассказывать своим размеренным повествовательным голосом:
– Неделю назад ко мне в дворницкую явился районный уполномоченный по трудоустройству и напомнил мне, что я грубо нарушаю закон о праве на разнообразный труд. Он был прав, я действительно грубо нарушал этот закон. Три раза мне приходили повестки с биржи, и три раза я выбрасывал их в мусор. Уполномоченный объявил мне, что дальнейшее манкирование грозит большими для меня неприятностями. Тогда я подумал: ведь бывают же случаи, когда машина оставляет человека на прежней работе. В тот же день я отправился на биржу и вложил свою трудовую книжку в распределительную машину. Мне не повезло. Я получил назначение директором обувного комбината. Но я заранее решил, что на новую службу не пойду, и остался дворником. Сегодня вечером за мной пришли двое полицейских и привели сюда. Вот как все было.
– Поня-атно, – протянул Андрей. Ничего ему было не понятно. – Слушай, хочешь чаю? Здесь можно попросить чаю с бутербродами. Бесплатно.
– Это будет большое беспокойство, – возразил Ван. – Не стоит.
– Какое там беспокойство!.. – сердито сказал Андрей и заказал по телефону два стакана чая и бутерброды. Потом он положил трубку, посмотрел на Вана и осторожно спросил: – Я все-таки не совсем понимаю, Ван, почему ты не захотел стать директором комбината? Это уважаемая должность, ты бы получил новую профессию, принес бы много пользы, ты ведь очень исполнительный и трудолюбивый человек… А я знаю этот комбинат – вечно там воровство, целыми ящиками обувь выносят… При тебе этого бы не было. И потом, там гораздо выше зарплата, а у тебя все-таки жена, ребенок… В чем дело?
– Да, я думаю, тебе это трудно понять, – сказал Ван задумчиво.
– А чего тут понимать? – сказал Андрей нетерпеливо. – Ясно же, что лучше быть директором комбината, чем всю жизнь разгребать мусор… Или, тем более, вкалывать шесть месяцев на болотах…
Ван покачал круглой головой.
