Трактир «Волшебная жемчужина» - Лейман Вера (читать онлайн полную книгу .txt, .fb2) 📗
Син в очередной раз обошел все свои деревья, пытаясь восстановить их прежний облик, но у него опять ничего не вышло. Словно насмехаясь над его усилиями, деревья все больше напитывались жизнью, подтверждая слова Ханнелиума.
Странная компания, которая ушла на поиски хозяйки токкэби, все не возвращалась, и Син заволновался. Крутанувшись на месте, он исчез из пещеры и оказался на улице, вновь сливаясь с силой природы и превращаясь в порывистый ветер. Метался по улицам, ища упрямую девчонку, лису и друга. В груди что-то ныло и тянуло, не давало спокойно жить, сигнализировало о какой-то опасности. Но откуда она могла прийти, Син не понимал.
На Ханян опустились сумерки, и, сливаясь в унисон с утопающим в тоске сердцем духа, пошел снег. Син поднял голову, глядя, как с черного неба падают большие хлопья. Чувствовал, как они тают на его лице, приятно охлаждают и успокаивают встревоженную душу. Он закрыл глаза, прислушиваясь к той магии, которая серебряными нитями привязала его к смертной девушке. И вдруг сразу понял, где она. Стрелой метнулся на восток, чуть не сбив по дороге ученого Сонгюнгвана, и остановился, невидимый ни для кого, возле ворот дворянского дома. Старый трехствольный вяз, не выдержав груза лет, треснул у основания, устало сложив тяжелые толстые ветви на каменный забор. Хозяева подставили деревянные подпорки, чтобы сохранить дерево, но Син видел, что это не поможет. У всего есть свой срок, и время древнего вяза подошло к концу.
Син скользнул в дом, успев просочиться в узкую щель почти закрывшейся двери, и увидел печальную картину. На расстеленной постели лежала женщина. Ее волосы были совсем седыми, а лицо словно высохло, но едва вздымавшаяся грудная клетка и подрагивавшие веки говорили о том, что она еще жива, хоть и доживает свои последние дни. Совсем как старый вяз во дворе ее дома. У постели больной сидели Енын и женщина средних лет с волосами, закрученными в низкий пучок, какие носили замужние дамы, а в углу комнаты скорчился невидимый для людей токкэби.
– Я не знала, что у матушки была ученица, – всхлипнула женщина, аккуратно вытирая платком глаза.
– Несколько лет назад я вынуждена была уехать из Ханяна, и мы потеряли с ней связь, – ответила Енын, печально глядя на больную. – Спасибо, что впустили и дали возможность проститься с ней.
– Она жила так уединенно… Мы с сестрой давно вышли замуж и вынужденно оставили ее одну. Как, должно быть, ей было одиноко! Мы не понимали ее увлечения гончарным делом, считали это странной забавой, поэтому после того, как она заболела, убрали все ее изделия в сарай. Однако только недавно я начала понимать, что, должно быть, так она спасалась от одиночества… А я так редко ее навещала… – Женщина зарыдала, судорожно прижимая руки к груди.
В глазах Енын стояли слезы. Ее чистая душа сочувствовала чужому горю, переживая его как свое собственное, и в сердце Сина что-то оборвалось. Никогда раньше он не испытывал ничего подобного, когда в груди невыносимо жжет и тянет. Так сильно, что хочется разорвать грудную клетку и выпустить все то, что давит, мешает, словно внутри этому неизведанному не хватает места. Эта юная девочка, сама того не ведая и не желая этого, показала ему, что значит быть человеком. Это было больно, это было страшно, но оно стоило всего.
– Простите, госпожа, вы же хотели попрощаться, оставлю вас наедине, – спохватилась хозяйка дома, поднимаясь на ноги.
Когда женщина ушла, из своего угла медленно вышел токкэби и опустился на колени рядом с бесчувственной госпожой. Син потрясенно смотрел, как по мохнатым щекам гоблина катятся большие капли слез, как его большие лапы тянутся к худой руке своей хозяйки, которая когда-то подарила ему жизнь.
– Творец всегда живет в своих созданиях, – тихо сказала Енын, украдкой вытирая слезы.
– Спасибо, спасибо вам, юная госпожа, – некрасиво всхлипывая, три раза до земли поклонился ей токкэби. – Вы сделали для меня больше, чем кто-либо за всю мою жизнь! Я выполню свое обещание!
Глубоко потрясенный увиденной в доме гончарного мастера сценой, Син вернулся домой. В пещере он застал спящую возле бочки с водой Ино. Тишина, которую он раньше так любил, теперь давила, рождала непривычное чувство тревоги и страха. Тяжело было признаться, но за последние дни он привык к постоянному хаосу, который внесла в его размеренную жизнь Енын. И этот хаос начал ему нравиться.
Наконец, спустя время, пещера вновь наполнилась голосами и звонким смехом Енын. Син спрятался в тени, опять подслушивая ее разговор с Имуги и Хэиль. Ему было грустно, что он стал лишним и вынужден теперь скрываться, одновременно отчаянно желая влиться в эту странную компанию.
– Мне кажется, я за всю жизнь так много не ходила. – Енын с тяжелым вздохом уселась рядом с проснувшейся Ино и тепло ей улыбнулась. – Мы обошли чуть ли не весь Ханян! Но выполнили просьбу токкэби, и теперь у нас есть деньги!
Ее щеки разрумянились от мороза, глаза блестели, и Син подумал, что невообразимо приятно видеть ее такой счастливой. Вот бы всегда на ее лице играла открытая улыбка… Одернув себя, он вновь прислушался.
– У тебя есть подходящая одежда? – спросила кумихо, опустив чашу в бочку. Она тоже выглядела запыхавшейся, но довольной. И только Имуги был измучен долгим отсутствием воды.
– Я взяла с собой несколько платьев, но не думаю, что буду выглядеть в них как взрослая дама, – задумалась Енын. – Все сразу поймут, что я незамужняя дочь аристократа.
– Я что-нибудь для тебя найду, не переживай, у меня много знакомых швей, – с готовностью сказала Хэиль. – К мерзавцу Юну пойдем вместе.
– Спасибо, твоя поддержка очень мне нужна! – пылко поблагодарила ее Енын и мягко улыбнулась.
«Ну почему свою прекрасную улыбку она дарит всем, кроме меня? – с обидой подумал Син, но тут же сам ответил на свой вопрос. – Потому что единственный ее враг здесь – я. И именно из-за меня она рискует своей жизнью и связывается с разными существами с двусмысленной репутацией».
Впервые с момента их рокового знакомства Син действительно искренне захотел вернуть все обратно. Разорвать их связь, дать Енын свободу и остаться на своем месте. Он уже сомневался, что хочет стать человеком. Во всяком случае, не такой ценой. Не ценой ее жизни. Но он не лгал, когда говорил Енын, что чары не имеют обратного эффекта. И не знал, как все исправить.
– Ты собралась в логово этого чудовища, Юна Чанхо? – Син наконец вышел из своего укрытия, и атмосфера в пещере заметно изменилась. Температура воздуха будто упала на несколько градусов, а с лица Енын медленно сползла улыбка. В груди что-то больно кольнуло.
– Да, собираюсь.
– И как ты хочешь освободить ребенка Ино? Выиграть его в карты? – усмехнулся он.
– Я сыграю с ним на желание. И если он проиграет, то не сможет отвертеться. Карточный долг священен для картежника.
– Неужели ты настолько глупа, что думаешь, будто он так легко расстанется с постоянным источником богатства? – усмехнулся Син.
– Моя дочь не может дарить жемчужины, это умеют только взрослые Ино, – тихо отозвалась русалка. – Он держит мое дитя в заложниках, рассчитывая, что рано или поздно я вернусь.
– Послушай, если ты поставишь на кон жизнь маленькой русалки, то этот негодяй сразу же поймет, что ее мать у тебя! – Син начал терять терпение, проигнорировав слова Ино, которая думала только о том, как бы спасти свою дочь. – Его дом охраняют наемники, которые мигом тебя схватят! Это очень опасно, Енын!
Все присутствующие одновременно посмотрели на него. Син отвернулся, но все равно чувствовал на себе их пораженные взгляды. Совсем нервы ни к черту! Самообладание трещит по швам! Сдерживаться уже не получалось, когда речь шла об опасности, которая грозила этой несносной девчонке.
– Почему тебя волнует моя безопасность? Разве не лучше, если меня продадут в рабство, обесчестят или убьют? Ты в любом случае будешь в выигрыше, – холодно сказала Енын и отвернулась, делая вид, что очень заинтересована узором на своем платье.
