Основы человечности для чайников (СИ) - Шашкова Екатерина Владимировна (книги хорошего качества .TXT, .FB2) 📗
Нет уж, лучше по старинке, на бумаге!
— Фу ты! — пробормотал Фёдор, покрутив картинку в руках. — Я думал, строчка из песни будет, или имя мальчика. Или хотя бы покемон какой-нибудь. А у тебя загогулина.
— Это важная загогулина, — нахмурилась Ксюха.
— Ладно, понял. И куда мы будем её важно колоть?
— Сюда! — Ксюха ткнула куда-то в район сердца. Задумалась на мгновение и переместила палец чуть выше, чтобы лифчик снимать не пришлось. — Вот сюда.
— В глаза бросаться будет, — подумав, сообщил Фёдор. — И через тонкую блузку просвечивать. И всякие там платья с декольте не наденешь. А если майка или купальник — так вообще всё на виду.
— Я купальники не ношу.
— Голышом, что ли, плаваешь?
— Нет, вообще не плаваю. Не умею. А вам какое дело? Всё-таки боитесь злобных родителей, которые засекут и прибегут? Так я вам честное слово дам, что не прибегут.
Если только бабушка. Да и то вряд ли: сначала она будет занята воплями и попытками отхлестать Ксюху по заднице полотенцем, а потом решит, что бежать куда-то и качать права — только прилюдно позориться, что снова за ребёнком не уследила. И ещё надо ведь знать, куда бежать. А Ксюха не скажет. Ни за что не скажет!
— Да не в родителях дело. Просто сложилось впечатление, что ты не хочешь свой рисунок показывать всем подряд. Значит, надо колоть в таком месте, где не видно. Нет, я могу ошибаться, но…
— Всё правильно. Да. Извините. А куда тогда? Здесь можно? — Ксюха спустила руку ниже, накрыв область под грудью.
— На рёбрах? Можно, только там больно будет.
— Нестрашно, потерплю.
— Ну как скажешь. Тогда стягивай футболку и ложись. И ещё раз напоминаю: если что случится — тебя здесь не было, я тебя никогда не видел и буду всё отрицать.
— И убьёте Тимура.
— И убью Тимура. Непременно. В первую очередь.
Больно, кстати, не было. Было вполне терпимо, то ли из-за небольших размеров рисунка, то ли из-за его простоты, то ли из-за того, что Ксюха была морально готова к худшему.
Зато почти сразу начало чесаться. Ксюха шла домой от остановки, пялилась в почти беззвёздное, затянутое облаками небо и очень хотела забраться рукой под одежду и от души там поскрести. Но скрести, чесать, обдирать и ковырять Фёдор, конечно, запретил. Да Ксюха и сама бы не стала, не дура всё-таки. Но хотелось — очень!
Ещё хотелось немедленно протестировать обновку, но это совершенно точно откладывалось на завтра. Она и так основательно задержалась, а переместиться в Дом означало отложить возвращение домой ещё сильнее.
Ксюха свернула с тёмной улицы в ещё более тёмный проезд между гаражами, перепрыгнула лужу, пнула валявшуюся на пути жестяную банку из-под пива… и замерла, напряжённо глядя перед собой. Потому что во тьме вдруг вспыхнули два огонька. Два таких очень характерных огонька — как глаза неведомого хищника в фильме ужасов.
И рычание раздалось тоже характерное: глухое и злобное.
— Опять погулять решил? — спросила Ксюха.
Вопрос был глупый. Хотя бы потому, что глаза были золотистые, а не синие. Да и с чего бы Людвигу пугать прохожих в темноте, если он может спокойно сидеть дома.
Вторая мысль была про Дом. Или про какого-нибудь другого боггарта, случайно попавшего в российскую глубинку и прижившегося здесь. Только вот Ксюха ходила этой дорогой уже много лет и никогда не встречала на пути ничего страшнее бродячих собак. А собак она не боялась.
Да и, пожалуй, в её случае боггарт смог бы придумать что-нибудь поинтереснее, типа Марианской впадины, внезапно разверзшейся под ногами.
Третья мысль была про собак. Тех самых, бродячих. Их здесь водилось множество: больших и мелких, лохматых и короткошёрстных, с цветными бирками в ушах и без них (без бирок, или даже вообще без ушей). Иногда собаки рычали, иногда лаяли, иногда ластились к рукам и выпрашивали вкусняшку.
А ещё они бегали стаями. Всегда. Одинокая собака могла оказаться разве что потеряшкой. А потеряшка не стала бы рычать на прохожих, скорее, бросилась бы навстречу, жалобно прося помощи.
Так что в версию с собаками Ксюха тоже не слишком верила.
Поэтому она мысленно обозвала неведомого монстра волком и отступила на полшага назад.
И сразу же врезалась спиной во что-то твёрдое.
Вскрик вырвался внезапно, не столько от испуга, сколько от неожиданности. А в следующее мгновение Ксюхе зажали ладонью рот. И нос. И даже глаза. В общем, ладонь эта была такого размера, что легко закрыла всё лицо целиком, мешая дышать и не давая разглядеть, что происходит вокруг.
Тем временем что-то (вторая рука незнакомца? щупальце гигантского плотоядного осьминога? корабельный канат?) обхватило Ксюху поперёк туловища, прижало руки к телу, сдавило со всех сторон. Сразу стало понятно, что рыпаться бесполезно. Дёргайся не дёргайся — слишком уж разные весовые категории. И силовые. И, видимо, возрастные тоже.
Совсем близко, в районе коленей, раздалось рычание. Поднялось выше, к поясу. И ещё выше.
Если бы не зажатый рот, Ксюха взвизгнула бы повторно, когда почувствовала, что собачьи (волчьи?) лапы упёрлись ей в грудь, а влажный нос ткнулся в шею. К счастью, её не кусали, а самым тщательным образом обнюхивали.
— Ну чего? — нетерпеливо спросил мужской голос откуда-то сверху. Очень сильно сверху.
Волк коротко рыкнул в ответ.
— А дальше что?
Волк что-то проворчал.
Эти двое совершенно точно понимали друг друга, в отличие от Ксюхи, которая не понимала практически ничего. Кроме одного: у неё проблемы. Возможно, большие проблемы. И проблемы эти почти наверняка связаны с магическим миром и Людвигом.
— Где эта тварь? Отвечай, ну! — прорычал мужик Ксюхе в макушку.
Да, совершенно точно — с Людвигом.
Но неизвестным личностям об этом сообщать не обязательно.
— Вы о чём вообще? — попыталась произнести Ксюха, но рука всё ещё закрывала рот, поэтому получилось только промычать.
— Где эта су… кобель⁈ — Ладонь слегка сместилась, позволяя нормально вдохнуть и ответить.
— Спасите! — заорала Ксюха вместо ответа. Как любой другой человек, на которого напали в тёмном переулке и который знать не знает ни про какого блудного кобеля.
Очень хотелось немедленно воспользоваться ключом, но сейчас перемещаться совершенно точно было нельзя.
Если она метнётся в Дом, то мужик отправится вместе с ней. И волк, возможно, тоже. Многовато противников для хромого, лишённого магии балбеса.
— Не ори. — Ксюху слегка встряхнули. — И не коси под дурочку, ты вся им пропахла! Где он?
— Да кто? Я не понимаю, о ком вы!
— Всё ты прекрасно понимаешь. И скажешь мне сейчас, где эта шавка, иначе не скажешь уже ничего, никому и никогда.
Звучало красиво, даже почти поэтично.
А потом Ксюха услышала тихий смешок. И ещё один звук, который не сразу получилось идентифицировать. Нечто среднее между треском, хрустом и хлопком. Как будто колбасу в тугой плёночной оболочке ткнули кончиком ножа, и плёнка расползлась в разные стороны. Или как будто натянутую кожу пробили туповатым шилом и она не сразу, но поддалась.
В общем, звук, с которым что-то одно протыкает что-то другое.
Потом Ксюха почувствовала неожиданный сквозняк чуть выше талии. Под курткой, под толстовкой, под футболкой… то есть там, где уж точно никакого сквозняка быть не могло.
И только потом она поняла, что рука, до того обхватывавшая её поперёк туловища, теперь держит как-то по-другому. Менее крепко, но более напряжённо. Странно как-то держит.
Смешок повторился.
В бок ткнулось что-то жёсткое. Вроде бы не слишком острое и не очень холодное (то есть не похожее на нож), но Ксюха не очень-то доверяла собственным ощущениям.
Ощущения совершенно точно врали!
Например, они уверяли, что вокруг жарко, как в бане, и самое время вспотеть. Или что Ксюхины ноги сделаны из мягкого, подтаявшего на солнце пластилина (а это точно было не так). Или что сердце вот-вот пробьёт грудную клетку (что вообще-то анатомически невозможно).
