Черные дрозды(ЛП) - Вендиг Чак (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗
Он вышел. Я показала ему бутылку. И мы отправились в лес. Сидели среди сверчков в темноте, рассказывали всякие разные истории, издевались над другими учениками, а потом… мы это сделали. Шуры-муры, зверь с двумя спинами. Прислонившись к дереву, словно пара неуклюжих, загнанных животных.
— Романтично, — говорит Пол.
— Вот вы детишки со своим сарказмом. Ты шутишь, но на какой-то странный манер, однако, это правда было романтично. Я хочу сказать, если ты о той фантазии, что романтика — это открыточки, десятки роз и все те бриллианты, которые друзья девушек, то сейчас не о том. Но это была… честная связь. Два заблудших идиота в лесу, смеющиеся, блуждающие, пьяные. — Мириам открывает пачку сигарет, но видит, что уже всё выкурила. Она комкает её и выбрасывает через плечо. — Конечно, я моментально всё испортила. Как у меня обычно и получается.
— Ого. Это как так?
— Мы направились обратно к его дому, я чувствовала себя такой парящей, легкомысленной, я улыбалась, будто кошка, только что поймавшая мышь. А его ждала мать. Нас ждала. А рядом с ней стоял один из копов, лысый хер по имени Крис Штумпф. Парень был похож на необрезанный член. Итак. Мать начинает читать Бену нотацию, а мне говорит, что если ещё раз меня увидит, я пожалею, она до меня доберется и бла-бла-бла.
Мириам прищелкивает пальцами.
— Вот тогда до меня дошло. То, что мы сделали в лесу. Эта такая прекрасная вещь превратилась в сущий позор. Меня затопил стыд. Мы как Адам и Ева, и это заставило меня ощутить свою наготу. Моей матери там не было, но мать Бена отлично её заменяла — идеальный дублер. Я почти слышала голос матери, ясно, как небо, он лишал меня моего достоинства, подталкивал к вратам Ада. Я почувствовала себя одновременно использованной и потребителем, бесполезная ленивая шлюха, отдавшая свою девственность засранцу с большой дороги. И это был конец моим с Беном, так и не начавшимся, отношениям — надо пропитать их мятным ликером, поднести огонь и бежать домой.
Пол неловко ерзает на месте.
— И вы никогда с ним больше не разговаривали?
— Разговаривала, но мимоходом. — Мириам лениво теребит бутылку, ей очень хочется курить. Она говора прерваться на минуту и сбегать за сигаретами, но не может. Всё должно идти определенным образом. Порядок и всё такое. — Он пытался со мной заговорить, но мне это не надо было. Я сказала ему, то, что мы сделали, было неправильно, но он никак не мог принять отказа. Этот идиот сказал, что любит меня, ты можешь в это поверить? Вот тогда и открылись шлюзы.
— Что случилось?
— Я позволила себе наговорить ему такого дерьма, какого ты себе и представить не можешь. Я вылила кислоту ему в глаза, помочилась в уши. Назвала его идиотом, дебилом, каким он на самом деле не был; он не был заторможенным, наоборот, умным, просто… пошел неправильным путем. Я сказала ему, что у него безвольный член, не смог меня трахнуть, и не сможет этого сделать ни с калекой, ни девкой, лежащей в коме. Я имею в виду, что вела себя, будто одержимая. Даже не уверена в том, что вообще когда-то раньше слышала такие слова, но они запросто слетали с моего языка — мне хотелось прикусить язык и перестать нести эту хрень, но не смогла. Желчь текла. Её было не остановить.
Мириам бросает последний взгляд на стоящую перед ней бутылку. Наполовину уже пустую. Девушка свистит протяжно и низко и тянется за бутылкой, и пьет. Пьет. Пьет. В горле набухает с каждым глотком. В голове у Мириам шумит. Речь и так уже заплетается. Девушка думает, что пора идти ва-банк.
У неё во рту всё горит.
Но потом быстро цепенеет.
Мириам ловит ртом воздух и кидает бутылку через голову Пола. Тот морщится, нагибается и снова морщится, когда стекло разбивается о бетон.
— Той ночью, — продолжает девушка, отрыгнув, — Бен идет в ванную, его голова забита всей той херней, что я ему наговорила, садится в душевую кабину и стягивает носок с левой ноги. Потом вставляет ствол сраного дробовика меж зубов — двойной ствол похож на восьмерку, бесконечность, какая ирония, — а большой палец ноги кладет на двойной спусковой крючок. Нажим пальца. Бум. Он был весьма любезен, чтобы сделать это в душе, — матери было легче всё убирать. Был хороший мальчик, пока не пустил себе пулю в голову.
Мириам даже не пытается побороть очередную отрыжку. Она выпускает алкогольные пары. На глазах девушки выступают слезы. Она убеждает себя, что все это из-за виски. Мириам почти удается себя в этом убедить.
— Настоящая соль в том, что он оставил записку. Ну, не совсем записку, а, не знаю, открытку что ли. На клочке бумаги черным маркером написал: «Скажите Мириам, я сожалею о том, что сделал».
Она смотрит в пустоту, девушка непривычно молчалива.
Глава двадцать первая
Чемодан
Мириам открывает дверь номера в мотеле (мотель, мотель, мотель один за другим, следующая автострада, другая остановка на её пути от побережья к побережью в никуда) и видит Эшли, совершенного голого. Он на кровати с членом в руке. Девушка не видит, что идет по телевизору, но слышит порнографические стоны, которые женщины в обычной жизни не издают.
Эшли в негодовании пытается схватить брюки, лежащие на озере из покрывала рядом с кроватью. У него это не получается, и он скатывается на пол, падая на одежные плечики.
— Дерьмо! Тебя не учили стучаться?
Штаны он не надевает, просто прячется за кроватью, чтобы скрыть свою наготу.
Мириам влетает в комнату и опускает жалюзи.
— Я заплатила за комнату, — говорит она, оглядываясь. Две светловолосые девушки с сиськами как у коровы лежат в позе шестьдесят девять. Они наскакивают друг на друга, словно кошки. — И, похоже, я заплатила ещё и за лейсбийское порно.
— Я думал, ты на свидании.
— Натяни штаны. Пора валить.
— Валить? Чего? Что ты наделала?
Мириам достигает точки кипения. Она чувствует себя загнанным в ловушку кроликом, готовым лягаться и брыкаться.
— Что я наделала? — интересуется она. — Я? Как это по-взрослому. Вопрос в том, что наделал ты? Какого рожна тобой интересуется ФБР?
Его реакция удивляет: Эшли смеётся.
— ФБР? Я тебя умоляю. Неужели у них нет дел поважнее, например, педофилы или террористы? Или педофилы-террористы?
Мириам вырывает из рук Эшли джинсы и бросает их ему в лицо.
— Ничего, твою мать, смешного. И перестань ухмыляться. Это серьезно. Я была в мотеле или в придорожном домике, или как там их называют, там ко мне подошли два агента ФБР. Эшли, у них была твоя фотография.
Ухмылка Эшли тает. Впервые Мириам видит, насколько он ошеломлен.
— Что? Моё фото? Ты серьезно?
— Да! Идиот!
Он прикусывает щеку.
— Как они выглядели?
— Высокий, смуглый мудак был… ну, высоким. Итальянец, наверное. Темный костюм. Второй была невысокая женщина, эдакий Наполеон в водолазке. Адамс и… Галло, мне кажется. Как дешевое вино.
Эшли бледнеет.
— Дерьмо, — говорит он. Его глаза рыщут по комнате. — Дерьмо!
Он хватает с кровати пульт и бросает его в телевизор. Приборчик разлетается на кусочки. Телевизор мерцает — порно вспыхивает и гаснет.
— Может быть, теперь ты осознаешь всю серьезность ситуации?
Эшли, схватив Мириам за запястье, огрызается:
— Нет, это ты не понимаешь всей серьезности ситуации. Эти двое не агенты ФБР. И не копы. Они вообще никто.
— О чем ты, черт побери, говоришь?
— Они демоны, дьяволы, призраки. Они чертовы отморозки. Убийцы.
— Убийцы? Что ты лепечешь. Перестань мямлить.
Эшли не обращает на неё никакого внимания. Он думает; Мириам это видит. Молодой человек начинает ходить туда-сюда.
— Собирай своё дерьмо, — говорит он. Эшли подходит к углу, отбрасывает свою сумку в сторону и достает железный чемоданчик. Хрюкнув, он кладет его на кровать.
— Всё дело в чемодане, — говорит, как ни в чем не бывало Мириам, поскольку знает, что это правда.
— Вероятно. — Эшли хватает сумку девушки и кидает ей. Мириам ловит её, будто мяч. Охает. — Ключи. Отдай мне ключи.
