Доктора Звягина вызывали? (СИ) - Алмазов Игорь (книги серия книги читать бесплатно полностью txt, fb2) 📗
– Да странный! Всё спрашивает, что это за машина, почему такая большая, как она ездит. Надоел уже своими вопросами! – рассерженно ответил Владимир.
– Ой, это Ванюшка, наш местный, – пояснила подскочившая Татьяна Семеновна, – ты на него внимания не обращай. Такой уж он у нас, любопытный. Сам понимаешь. Везде есть свой деревенский дурачок.
Владимир недоверчиво глянул на фельдшера, но ничего не ответил. Я собирался что-то ему сказать, но тут из комплекса выглянула встревоженная Алина.
– Михаил Алексеевич! Тут на острый коронарный синдром похоже! – крикнула она, размахивая пленкой.
Медсестры профилактики частенько выполняют ЭКГ при диспансеризации. Обычно все пленки они носят врачу функциональной диагностики, которая их описывает. Но основные моменты по ЭКГ девчонки всё равно знают, потому меня не на шутку взволновало это объявление.
– Давай посмотрю, – я забрал пленку и быстро принялся проверять основные отведения.
Так, выраженный подъём сегмента ST в нескольких отведениях. Нехорошо…
– Где сам Иван Петрович? – быстро спросил я.
– На кушетке так и лежит, мы велели не вставать, – ответила Алина.
Я быстро направился к нему. Иван Петрович лежал в одном из кабинетов, выглядел довольно бодрым.
– Вы как себя чувствуете? Жалобы есть? – спросил я его.
– Да нет, хорошо себя чувствую. А тут вот девочки молодые рядом со стариком, так вообще помолодел лет на десять, – бодро ответил тот, подмигивая Светлане.
Так, клинической картины нет. Можно предположить другие причины, но в данном случае что-то мне подсказывало, что это инфаркт миокарда. Существует особая форма инфаркта миокарда, которая является атипичной, и встречается довольно редко. Это так называемая безболевая форма, которую ещё называют «немым инфарктом миокарда». Суть в том, что некроз сердечной мышцы развивается без каких-либо клинических проявлений. Конечно иногда это всё-таки сопровождается головной болью или некоторыми другими жалобами. Но у части пациентов действительно нет никаких симптомов. И если вовремя не успеть, может развиться нарушение сердечного ритма, отек лёгких и кардиогенный шок. В таком случае очень велика вероятность летального исхода.
Всё это пронеслось у меня в голове за долю секунды. Жалоб здесь никаких нет, но моя врачебная интуиция чувствовала себя очень неспокойно. Нужно вызывать скорую помощь и срочно везти его в стационар.
Я ободряюще улыбнулся Ивану Петровичу и попросил его ещё немного подождать в кабинете. Сам же быстро выскочил на улицу и попросил фельдшера срочно вызвать скорую помощь.
Татьяна Семеновна засуетилась и зачем-то убежала куда-то за машину. Вскоре оттуда раздался её голос:
– В смысле вам далеко до деревни? Доктор сказал, что нужно вызвать, вот я и вызываю! Да я не…
– Так, давайте я сам поговорю. – выхватил я у неё трубку, – Алло, это терапевт Михаил Алексеевич. У пациента подозрение на острый коронарный синдром, нужна срочно машина скорой помощи.
– Диспетчер Филамонова. Машин нет свободных. Везите на комплексе, – раздался нудный голос диспетчера. Эх, как же мне не повезло, что сегодня не смена Калининой!
– Я не могу везти пациента на комплексе, потому что он для этого не оснащён, – чеканя каждое слово, пояснил я.
– А я не могу предоставить вам машину. Ждите, может полчаса, может час, – ответила Филамонова и отключилась. Интересное дело выходит.
Я набрал номер заведующей поликлиникой Екатерины Вениаминовны и коротко обрисовал ситуацию. Звонить снова в скорую я не видел смысла, только время драгоценное зря потрачу.
– Я поняла, Михаил Алексеевич. Сейчас постараюсь что-нибудь сделать, –быстро поняла ситуацию заведующая и отключилась.
Я отдал телефон фельдшеру и направился назад к пациенту. Даже если скорая помощь будет выезжать прямо сейчас, добираться до села долго. А я понятия не имею, сколько уже Иван Петрович ходит с инфарктом. В голову пришло только одно решение – рискнуть и поехать на комплексе навстречу скорой. Это очень сильный риск, потому что по стандартам на этой машине мы не можем перевозить пациентов. Но выбора сейчас нет.
Я выглянул и быстро скомандовал Владимиру садиться за руль. Алину я усадил рядом с водителем, чтобы вдвоем точно не просмотрели машину скорой, и мы не разминулись. Светлану же оставил в комплексе для помощи.
Мы собрались меньше чем за минуту и спешно поехали, оставив у фельдшерского пункта растерянную Татьяну Семеновну и Елену Вячеславовну. Ну ничего, найдут чем заняться в наше отсутствие.
Мы со Светланой засуетились возле Ивана Петровича, особо не понимающего, что происходит. Я коротко провел необходимые мероприятия из подручных медикаментов, которые предусмотрительно всегда брал с собой.
Время в дороге показалось целой вечностью, но наконец, мы пересеклись со скорой помощью и передали пациента им.
– Иван Петрович, вам просто в стационар надо, ничего страшного, – успокаивала мужчину Светлана, – родственникам фельдшер сообщит.
– Да нет у меня никого, чтобы сообщать, – вздохнул мужчина, – жену похоронил, сына тоже. Один живу.
– Тогда я вас сама обязательно навещу. Вы только не волнуйтесь, – проговорила медсестра, сама заметно перенервничавшая от этой ситуации.
Иван Петрович с улыбкой кивнул, и скорая увезла его в стационар. Надеюсь, мы успели вовремя.
Мы вернулись назад в Ландышевку, где фельдшер с гинекологом уже успели накрыть прямо во дворе рядом с фельдшерским пунктом стол с чаем.
– Хоть немного перекусите, устали же, суетилась Татьяна Семеновна, раскрывая банки со всевозможным вареньем. Елена Вячеславовна уже восседала за столом, дегустируя из всех банок подряд.
Мы быстро попили чай, слегка успокаиваясь после бурной погони за скорой. После этого двинулись обратно к комплексу.
– Чёрт, я же вроде, закрывал машину, – внезапно проговорил Владимир, подходя к раскрытой настежь водительской двери.
– Может от ветра раскрылась, – предположил я.
Водитель подошёл к своему месту и заглянул внутрь. А затем раздался его громкий крик на всю Ландышевку:
– Едрид Мадрид! У меня руль украли!
Глава 9
Владимир заметался возле автомобиля, выкрикивая ругательства.
– Как это руль украли? – уточнил я. – Просто сняли с автомобиля, пока мы чай пили?
– Ну да, – почесал затылок водитель, – я машину-то не закрывал. Она же на виду в деревне, рядом прям стояла. Да и кто вообще мог подумать? Едрид Мадрид…
– Что у вас тут случилось? – спросила подошедшая Татьяна Семеновна.
Мы коротко обрисовали ей ситуацию, а затем я заглянул в комплекс к нашим дамам, и сообщил, что пока что поездка домой не предвидится.
– Татьяна Семеновна, вы лучше всех знакомы с населением Ландышевки, кто мог украсть наш руль? – поинтересовался я у фельдшера.
– Да тут и думать нечего. Ванька, дурачок наш местный. Страсть у него к автомобилям, всё мечтает свой собрать из запчастей, – ответила фельдшер.
– Из моего руля?! Ну-ка где этот Ванька, я сейчас из него самого какую-нибудь запчасть достану! – распылился Владимир, покраснев от гнева до уровня помидора. Я даже подумал, что у него снова давление может подскочить от таких нервов.
– Так, спокойно, – остудил я водителя, – с Ванькой пойду разговаривать я. Татьяна Семеновна, покажите мне его дом, пожалуйста.
– Да показывать нечего, вот по главной улице идёшь и самый последний дом справа его. Не ошибёшься. Только вот осторожнее там. Ванька к себе домой вообще никого не пускает.
Я кивнул и направился в заданном направлении. В деревне, строго говоря, очень сложно заблудиться. Здесь есть одна главная улица и парочка второстепенных. Вот собственно, и всё. Конечно, у нас в области были сёла и побольше, но Ландышевка по размерам была очень скромной.
Насчёт разговора с Ваней я не волновался. Судя по всему у него врождённое слабоумие. Курс психиатрии с университета я помнил очень хорошо, и как общаться с такими пациентами знал. При олигофрении выделяют три степени тяжести: дебильность, имбицильность и идиотию. Дебильность является самой лёгкой из форм. Люди с этой формой начинают позже ходить и говорить, страдают некоторыми дефектами речи и способны выполнять неквалифицированный труд. При имбицильности у людей также формируется речь, но со значительными дефектами и косноязычием. Движения у таких людей плохо координированы, к труду они не способны. При желании их можно обучить элементарным навыкам самообслуживания. Идиотия – самая тяжёлая форма олигофрении. При ней человек не способен к речи, необучаем и живёт, в основном, инстинктами.
