Дар волка. Дилогия (ЛП) - Райс Энн (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT) 📗
На глаза Ройбена навернулись слезы.
– Я рад за тебя, – негромко, так, что за хором его слышал только брат, сказал Джим. – Рад, что у тебя будет сын. Рад, что у тебя такие замечательные друзья. Возможно, твои новые друзья знают что-то такое, что неизвестно мне. Возможно, им известно столько всего, сколько я даже представить себе не в силах.
– Джим, – так же тихо ответил Ройбен, – что бы ни происходило, это наше время, время нашего братства. – Тут ему изменил голос, и он умолк. Впрочем, он все равно не знал, что еще сказать. – Что касается девочки… Я помню, как ты говорил, что тебе бывает больно, больно иметь дело с детьми, но я не мог…
– Чепуха, и ничего больше, – сказал, улыбнувшись, Джим. – Я все понимаю.
Они оба повернулись, освобождая другим проход возле самого вертепа. Пастор Джордж нашла для них с Сюзи два свободных стула у столиков, Сюзи помахала оттуда рукой, и, конечно, Джим и Ройбен улыбнулись ей в ответ.
Так они и стояли вдвоем, повернувшись теперь лицами к просторному павильону. Справа оркестр играл прекрасную мелодию старых как мир «Зеленых рукавов», а хор, слившись голосами в один чудесный голос, пел: «Он Царь царей, пред ним скорей дверь сердца отворите».
– Они совершенно счастливы! – сказал Джим, глядя на людей, занявших все места у столиков, и официантов обоего пола, скользивших среди гостей с подносами, уставленными напитками. – Все счастливы.
– А ты счастлив? – спросил Ройбен.
Джим неожиданно улыбнулся.
– Скажи, Ройбен, а когда я был счастлив? – Он рассмеялся, и, пожалуй, впервые с тех пор, как жизнь Ройбена навсегда изменилась, он смеялся тем старым смехом, который Ройбен знал с детства. – Смотри-ка, вот и папа. Мне кажется, человек, с которым он говорит, крепко взял его в оборот. Пора его спасать.
Неужели он и вправду взял Фила в оборот? Этого человека Ройбен прежде не видел. Высокий, с длинными то ли седыми, то ли белыми волосами до плеч, примерно как у Маргона – нечто вроде львиной гривы, – одет в потертый подпоясанный замшевый пиджак с темными кожаными заплатами на локтях. Он слушал Фила, кивая тому, что тот говорил, а сам пристально рассматривал Ройбена холодными темными глазами. Рядом с ним стояла миловидная, но чересчур мускулистая блондинка с немного раскосыми глазами и широкими скулами. Ее соломенно-желтые волосы, как и у ее спутника, были распущены и волной ниспадали на плечи. Она тоже смотрела на Ройбена; глаза ее, казалось, были лишены всякой окраски.
– Этот человек – путешественник, объездивший весь мир, – сказал Фил, представив собеседнику обоих своих сыновей. – Он осчастливил меня лекцией об обычаях разных народов, связанных с солнцестоянием – о древних временах и человеческих жертвоприношениях! – Ройбен отчетливо слышал, как гость сочным низким голосом, завораживающим голосом произнес свое имя – Хокан Крост, но услышал за ним другое слово – морфенкинд.
– Хелена, – сказала женщина, протянув руку. – Какой очаровательный вечер! – Заметный славянский акцент, чрезвычайно приятная улыбка, но все же в ней было нечто гротескное в ее крепком телосложении, в крупных костях лица, украшенного мастерски наложенной косметикой, длинной шее и мощных плечах. Ее платье без рукавов было сплошь усыпано блестками и стеклярусом и казалось тяжелым. Как хитиновый панцирь.
Морфенкиндеры, оба.
Может быть, его мужчинам и женщинам его племени присущ какой-то запах, который тело воспринимает даже без участия рассудка. Мужчина довольно холодно рассматривал Джима и Ройбена из-под густых темных бровей. Его резко очерченное, с крупными чертами лицо не казалось непривлекательным. Бесцветные губы и мощные плечи придавали ему обветренный и закаленный вид.
Он и его спутница поднялись и, поклонившись, ушли.
– Сегодня мне попадаются совершенно исключительные люди, – похвастался Фил. – Не могу понять, почему они вдруг решили представиться мне. Я сел здесь, чтобы послушать музыку. Но знаешь, Ройбен, надо отдать должное твоим друзьям: здесь сегодня очень много развлечений и еда замечательная. А этот Крост – удивительный человек. Сам подумай: многие ли решатся открыто заявить, что понимают смысл человеческих жертвоприношений в Солнцеворот и не имеют ничего против этого? – Фил рассмеялся. – Настоящий философ.
Начали подавать десерт, и гости вновь потянулись в столовую; запахло кофе, свежеиспеченными пирогами с мясом и тыквой. Тем, кто остался в павильоне, ломти рождественского пудинга и пироги с потрохами и мясом в виде рождественских яслей разносили на подносах официанты. Филу понравилось пирожное с орехом-пекан и взбитыми сливками. Ройбен решил попробовать (впервые в жизни) пирог с потрохами и остался очень доволен.
За соседним столом маленькая Сюзи ела мороженое; пастор Джордж незаметно кивнула Ройбену и ободряюще улыбнулась.
Люди понемногу уходили. Феликс расхаживал между столами и уговаривал гостей задержаться и послушать прощальную музыку. Кое-кто с сожалением, но твердо отказывался. Кто-то говорил, что ехать было трудно и далеко, но дело того стоило. Гости демонстрировали памятные монеты, благодарили и уверяли, что обязательно сохранят их. Очень многие сообщали, что им «очень понравился дом».
Официанты теперь разносили маленькие белые свечки с маленькими бумажными подсвечниками и, направляя всех в павильон, говорили все о той же «прощальной музыке».
Что еще за «прощальная музыка»? Ройбен не имел об этом никакого понятия.
Павильон внезапно заполнился народом. Находившиеся в главном зале столпились у открытых окон, выходивших в павильон, собрались люди и в двустворчатых дверях, ведущих в оранжерею.
Главное освещение выключили, создав приятный полумрак. Начали загораться свечи; те, кто успел зажечь их раньше, подносили огоньки к свечам соседей. Вскоре загорелась и свечка Ройбена; он прикрыл ее ладонью от сквозняка.
Он поднялся и снова протиснулся сквозь толпу поближе к оркестру. Ему удалось найти удобное место прямо около каменной стены дома, прямо под крайним правым окном фасада. Сюзи и пастор Джордж тоже пробрались поближе к вертепу и оркестру.
Феликс, появившийся рядом с вертепом, бодрым раскатистым голосом сообщил в микрофон, что оркестр и оба хора – взрослый и детский – сейчас исполнят самый любимый из наших традиционных рождественских хоралов, и он просит всех присутствующих присоединиться к исполнению.
Теперь Ройбен понял его замысел. Сегодня прозвучало много прекрасных старинных гимнов и песен, несколько великолепных образцов церковной музыки, но до главных шедевров дело еще не дошло. И когда оркестр начал, а хоры с великим чувством подхватили «Радуйся, мир», по его телу пробежала дрожь восторга.
Все вокруг него пели, даже те, от кого он этого никак не ожидал, например Селеста и даже его отец. Откровенно говоря, он с трудом поверил своим глазам, когда увидел, что Фил стоит с горящей свечкой и поет во весь голос – и рядом с ним Грейс. Его мать тоже пела. На самом деле. Даже его дядя Тим пел вместе со своей женой Хелен, Шелби и Клиффордом. И тетя Джози пела, сидя в инвалидной коляске. Конечно, пели и Сюзи, и пастор Джордж. И Тибо, и все Почтенные джентльмены, которых было видно. Пели даже Стюарт и его друзья.
Происходило некое единение, которого он никак не предвидел и, более того, даже не считал возможным – в наше время и здесь. Напротив, он всегда был уверен, что наш мир слишком холоден для таких вещей.
Оркестр и хор почти без паузы перешли к «Вести ангельской внемли», а потом к «Пошли вам Бог радости, господа». Целая серия английских хоралов, один вдохновеннее другого. Музыка обладала ликующей силой, и ее дух, казалось, овладел всеми присутствующими.
Когда в исполнении одинокого сопрано зазвучало «О Святая ночь», многие прослезились. Столь могучей властью обладал голос певицы и столь красивой была песня, что на глаза Ройбена тоже навернулись слезы. Сюзи прижалась к пастору Джордж, а та крепко обняла девочку. Рядом с ними стоял Джим.
Подошел Стюарт. Он стоял рядом с Ройбеном и, когда оркестр перешел к торжественной и строгой мелодии «Придите верные» и к восторженному звучанию струнных и тремоло валторн присоединился хор, тоже запел.
