Черные дрозды(ЛП) - Вендиг Чак (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗
Кроме того, я видел тех трёх, каждый из них умер по-разному, ведь так? Велосипедист-курьер в Ричмонде… черный парнишка. Автокатастрофа. Сложно назвать это убийством, хитрая ты маленькая сучка.
— Прелестно. Этим ртом ты ублажаешь свою мамашу?
Эшли заметно напрягается. Его улыбка не исчезает, но становится не такой радостной.
— Не смей говорить о моей матери. — Он продолжает: — Самый последний, похоже, подавился своим собственным языком во время приступа эпилепсии. И снова не похоже на убийство, ведь у парня такое случалось и прежде, верно? А тот, что из Рэли, старик, как там его звали? Бенсон. Крейг Бенсон. Тут я не уверен, как он умер. Важная шишка, куча охраны, копов и всего такого; я не смог подобраться поближе. А ты смогла. Он был просто старым?
Мириам отставляет тарелку. Она больше не голодна.
— Его убил его собственный член, — говорит она.
— Ну да, член.
— Эрекция, если точнее.
— Ты трахнула Большого Начальника?
— Иисусе, нет. Я показала ему сиськи. Он был так накачал пилюлями для своего друга (и не по рецепту они были куплены, а заказаны из Китая), что это его убило. Моя грудь, конечно, не настолько впечатляющая, но её вполне достаточно, чтобы убить старикашку.
— Значит его ты все-таки убила.
— Враки.
— Пистолет или сиськи, какая разница из чего ты произвела выстрел.
Мириам отмахивается от него.
— Все равно.
Подходит официантка — худая, но с огромной задницей, которую Мириам может назвать не иначе, как «чресла», — и спрашивает у Эшли, что он будет. Молодой человек заказывает кофе.
— Так значит, ты следишь за мной около двух месяцев?
Он отвечает, что так оно и есть.
— Как? Как ты меня нашел?
Подходит официантка, наливает ему кофе и наполняет до краев стакан Мириам тоже.
— Курьер на велике. Я видел, как ты обчищаешь его карманы. Просто у меня была такая же идея.
— И ты оказался там совершенно случайно?
— Неа. Я работал курьером около недели. А он был не чист на своей работе. Доставлял всякие разные посылки. Я разработал схему, пытался убедить его стащить одну из них и предложить более высокую цену, но на самом деле, я лишь хотел забрать сверток и сбежать. — Он шумно отпивает свой кофе. — Ясно понятно, что появилась ты и все испортила.
— Так ты мошенник.
— Я предпочитаю слово аферист.
— Я танцовщица, а не стриптизерша. Продолжай так говорить, и, возможно, выдумка станет реальностью. — У Мириам начинает болеть голова, как будто бурбон, вытянувший свои ноги у неё под черепом, желает встать и побродить. Ей надо покурить. Или выпить. Или пустить себе пулю в голову. — Давай перейдем к делу. Ты видел то, что видел, и следил за мной два месяца. Зачем?
— Сначала это было обычное профессиональное любопытство. Я подумал, эй, смотри-ка, еще одна аферистка, как и я. Может, я смогу ещё чему-нибудь научиться или стянуть у неё что-то, или она стянет у меня. В любом случае, было интересно.
— Я не аферистка.
— Может, да, а может, нет. Может, всё это уловка и ты сейчас пытаешься обвести меня вокруг пальца. Дневник, календарь, покраска волос. Может, ты знала о той игре, что я затеял, и решила, что я крупная рыбка. — Эшли качает головой и выставляет указательный палец. — Но я так не думаю. Что-то не складывается. Ты ничего не взяла. Ты лишь обчистила его бумажник. По сути, это единственное, что ты делаешь. Опустошаешь их бумажники, может быть, забираешь пару-тройку вещей — детский шарфик, часы старика.
— Это единственное, что мне было нужно. Я замерзла, поэтому взяла шарф. А часы Бенсона я не трогала. Наверное, забрал коп. У меня есть свои часы… — Мириам вытягивает руку, на запястье застегнуты старые часы с калькулятором. — Конечно, батарейки уже сели, но дело не в этом. У Бенсона я взяла ручку, потому что она была мне необходима. Я хотела есть и спать, так что взяла деньги на еду и мотель.
— И все? Ничего больше тебе не нужно?
Мириам высыпает в свой кофе три пакетика сахара.
— Я не жадная.
— Ты не жадная, — смеясь повторяет Эшли. — Как мило. Мне нравится. Совсем немного для души, что никого не обидит.
Мириам пожимает плечами.
— Будем считать, что всё это правда, — говорит Эшли.
— Это и есть правда, поэтому мы и разговариваем.
— Ты можешь видеть, как человек умрет.
— Ты же прочитал дневник. Там так и написано, надоедливый ублюдок.
Эшли смеётся.
— Хорошо. У тебя есть этот странный дар. Потрогай меня.
— Тебя я вчера потрогала.
— Очень мило. Нет, я хочу сказать, все эти вуду касательно-смертельные видения.
Мириам закатывает глаза.
— И я о том же. Ага, я потрогала тебя своей вагиной, но еще и провернула этот «вуду касательно-смертельные видения» трюк. Для этого много не требуется. Кожа к коже. — Эшли начинает что-то говорить, но Мириам его перебивает. — Ни за что, дружок. Я не скажу тебе, как ты умрешь. Такого удовольствия я тебе не доставлю. Кроме того, ты не хочешь знать. Это будет некрасиво.
Эшли вздрагивает. Его глаза сужаются. Она достала его. Он думает, что это случится скоро. С точки зрения Мириам, люди делятся на две категории: те, кто думает, что их смерть близка, и те, кто считает, что впереди у них долгая и счастливая жизнь. Никто не думает, что она может быть где-то посередине.
Эшли кивает, потом прищелкивает языком.
— Я понимаю, что ты делаешь. Ты пытаешься запутать меня. Это клёво. Знаешь, что? Я не хочу знать. Но вот идет официантка. Посмотри её.
— Ты серьезно?
— Я серьезен, как легочная эмболия.
Официантка, та что с огромными бедрами и вагоном-прицепом, подходит к краю стола и кладет на него счет. В другой руке она держит кофейник.
— Заберу, когда будете готовы, — говорит она голосом сладким, будто мёд. — А пока, дорогая, кофе долить?
Мириам ничего не отвечает, просто с благодарностью придвигает кружку к официантке. Она слабо улыбается женщине и, когда та наливает напиток, Мириам касается её кисти…
Хэтчбэк Хонда трусит по проселочной дороге, продуваемой всеми ветрами. Стоит лето, два года от сего дня. Леса и поля полны светлячков. За рулем сидит официантка, она отрастила волосы — не очень длинные, но их можно собрать в хвост, и два года спустя это позволяет ей выглядеть чуть моложе. Она счастлива. И очень устала. Словно только возвращается из бара. Или с вечеринки. Или с хорошего перепихона. По радио играет Кенни Роджерс, поет про азартного игрока; официантка подпевает:
— Я повстречала игрока, мы слишком устали, чтобы дать храпака. — Машина проходит поворот за поворотом. Гудит мотор Хонды.
Веки официантки опускаются. Она пытается проморгаться, потирает глаза, зевает.
Голова слегка наклоняется. Официантка слишком резко дергает рулем на повороте. Заднее колесо машины съезжает с асфальта, попадает на гравий, теряет точку опоры, женщина просыпается. Она перебирает руками руль, едва не задыхается, но машина возвращается на дорогу; официантка облегченно выдыхает. Она делает громче радио. Высовывает, как собака, голову в окно, только чтобы не уснуть.
Это не помогает. Пять минут спустя её глаза закрываются. Подбородок опускается на грудь.
Колесо попадает в выбоину. Глаза открываются.
Машина выезжает на Т-образный перекресток, на противоположной стороне которого растет огромный дуб. Хонда едет слишком быстро. Пальцы с побелевшими костяшками вцепились в руль. Ступня вдавливает тормоз. Колеса визжат, словно под ними скользит привидение. Зад машины таскает из стороны в сторону, как бедра хозяйки; наконец автомобиль подлетает к дереву и…
Хонда замирает лишь в нескольких дюймах от огромного старого дуба. Машина глохнет. Единственный звук — это звук охлаждающегося двигателя, издающего дзынь-дзынь-дзынь.
Официантка выглядит так, будто вот-вот заплачет, но вместо этого она смеется. Она жива, она сошла с ума, воздух вокруг стоит теплый, никто не видел, что произошло. Женщина смахивает с глаз выступившие слёзы растерянности и радости, а это значит, что она не успевает заметить грузовик. Две огромные фары во тьме. Пикап цвета земли.
