Читатель (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович (е книги .txt, .fb2) 📗
— Ты знал, что линейка «Хагири» не пойдет! — сжал кулаки Кавасима Сайго-сан, один из руководителей «Тсубасы», — Знал!
— Отнюдь. Надумываете. Я знал, что не пойдет ни одна линейка ваших товаров, что вы разработали после звездных «Хито-чан». Пустить всю сверхприбыль на попытку запуска местного производства было максимально опрометчиво. Я вам об этом говорил, но вы отмахивались от моих слов.
— Патриотизм для тебя пустое слово, мальчишка⁈ — Кавасима побагровел. Во многом это была его инициатива. Провальная.
— Для вас патриотизм — это сделать себе сеппуку под хохот филлипинцев? Хватит, не отвечайте, Кавасима-сан. У меня нет никакого желания начинать с вами конфронтацию. «Тсубаса Петролеум» за рамками спасения, вы не найдете чуда у пятнадцатилетнего школьника.
— А если попробую? — это прозвучало почти жалко. Я не хотел быть жестоким именно с этим человеком, но его состояние сулило большие неприятности. Мало ли что ему еще в голову взбредет.
— Если вы попробуете меня увезти, то уже послезавтра все работники «Тсубаса Петролеум», проживающие в Аракаве, не выйдут на работу. Вы это знаете, Кавасима-сан.
Мы просидели минут пять в тишине. Было жалко потраченного времени, но я знал, что Кавасима Сайго не в том состоянии, чтобы принимать взвешенные решения. Детище его семьи, небольшая, но очень гордая корпорация, стояла на грани краха, причем даже шагать в пропасть не было никакой нужды, она уже разверзалась под ними. Всё из-за ряда решений, принятых под влиянием момента. Плохо. Эти местные деятели прикрывали меня от внимания рекрутеров крупных дзайбацу. Охота за гениями в Японии уже лет пять как приняла вид лихорадки.
— Ладно… Йош… — бизнесмен с силой провёл ладонями по своему лицу, — Дай мне совет, Кирью-кун. Дай хороший совет и мы расстанемся друзьями, больше ты меня не увидишь.
— Хороший, не хороший, он лишь один, — откликнулся я, ни грамма не веря человеку, что не может соблюдать элементарных договоренностей, — Срочно договаривайтесь с «Сан-Сан», пусть входят в долю. У них есть контракты с китайцами, насколько я слышал, они получают русское сырье. Если они согласятся, то…
— Поздно… — с усилием выдавил из себя толстяк, — «Сан-Сан» с нами связывался в пятницу, они предупреждали нас насчет «Сомо». Хидео не поверил, решил подождать до открытия биржи, он не думал, что они смогут скупить более шести процентов…
— Других идей у меня нет, Кавасима-сан, — слегка поклонился я, — Извините.
Не то чтобы я его уважал, скорее, здраво опасался проблем, которых в избытке может предоставить этот тип. Люди мастера самооправдания, а я для Сайго из палочки-выручалочки превратился в козла отпущения. Разумеется, он изначально знал, что их предприятию крышка, но привези он меня, брось на алтарь перед родственниками, так сказать, это могло послужить каким-то оправданием его личных провалов. Ценой бы стало неудовольствие моего прадеда, что могло быть пострашнее банкротства «Тсубасы», но Сайго сейчас соображать адекватно не мог.
Мне оставалось лишь вести себя аккуратно, чтобы не спровоцировать достаточно могущественного человека на пустом месте.
Почти покойная «Тсубаса Петролеум» имеет свои корни в Аракаве, её рекрутеры раньше часто паслись в школах, нередко опережая конкурентов, а то и бодаясь с ними, но, обычно, за студентов. Школьников раньше не трогали. Однако, времена меняются, а моё досье далеко не только у этих типов. Если бы не влияние прадеда, то мне пришлось бы учиться в совершенно другом месте, попутно делая вид, что я будущий перспективный работник корпорации, а затем…
Затем, скорее всего, пришлось бы переезжать из Японии.
…возможно, еще и придётся. У Кавасимы слишком сложное положение, он вполне может попытаться «продать» меня кому-то и за что-то.
Так ничего больше не вымучив из своей головы, толстяк со мной распрощался.
— Аники! Ты вовремя! — поприветствовал меня дома младший брат, возящийся у плиты, — Забери от меня эту приставучку! Два яйца уже уронил из-за неё!
За Такао хвостиком моталась Эна и развлекалась, тыкая брату под рёбра. Она явно была не очень голодна, налопавшись каких-то снеков в школе, а значит, заслуживала дополнительного увеличения утренних нагрузок. Стоило только это озвучить, как черноволосая и черноглазая егоза испарилась, а на диване обнаружилась самая наипримернейшая японская девушка, скромная и ответственная, полностью увлеченная чтением газеты, которую держала, правда, вверх тормашками. Но это уже мелочи.
— Родителей дома нет? — спросил я, поднимаясь наверх.
— Нет. Они снова собираются свалить, Акира! — пожаловался Такао.
Когда родителей нет, общение между братьями и сестрой куда… неформальнее. Это всё в рамках заключенного нами соглашения, призванного в конечном итоге хоть немного дисциплинировать нашу семью. Мы нередко остаемся одни, пока отец с матерью разъезжают по миру. Почему их еще пускают в другие страны? Это один из вопросов, на которые я не могу представить никакого ответа.
— Значит, хоть немного поживём в тишине! — откликаюсь я.
Нам, школьникам, как раз будет неплохо пожить пару неделек в покое, чтобы как следует утрястись с новым учебным годом. Вечная эмоциональная буря, которую родители зовут «счастливым браком», может утомлять. Не всерьез, но, когда мама находит новый журнал, и начинает гоняться за отцом, потрясая «запретным плодом» и норовя растрепать его об макушку мужа, это может длиться часами, а полные признательности взгляды младших, напоминающие, что именно я настоял о полной звуковой изоляции родительской спальни, слегка… выбивают из колеи. Если бы не настоял то, чувствую, ювенальщики точно оказались бы на нашем пороге.
Хорошо, что больше детей у этой страстной четы Кирью не будет. Организм матери, выдавший трех детей с перерывом в год (с небольшим) отказался от функции деторождения.
— Брат? — ко мне в комнату заглянула Эна.
— Да?
— У нашей школы снова верзилы дедовские тусовались, — вздохнула девочка, подходя к моему канделябру, — Эти дураки нам с Такао руками машут. Может, поговоришь с дедом, чтобы не махали? От нас снова новенькие шарахаются!
— Нет, — отрицательно качнул я головой, — Все в порядке, так и должно быть. Просто подождите, пока этим новеньким другие всё расскажут.
— Ну… — надула губы сестра, — Я чувствую себя как из клана якудза!
— Эна… — развернувшись от письменного стола, я обнаружил, что сестра уже освоилась на кровати, — Этим здоровякам по двадцать с лишним лет. Думаешь, взрослым людям нравится торчать у средней школы и махать рукой чьим-то детишкам?
— Я знаю, что они нас охраняют, но… — сестра недовольно скуксилась, — Просто это… стыдно.
— Подумай вот о чем, — предложил я, — Они охраняют всю школу, но делают вид, что только вас. Машите им в ответ, помогите укрепить это заблуждение.
— Это будет еще хуже!
— Это поможет прадеду, — отрезаю я, заставляя сестру задуматься.
— Все готово! Спускайтесь кушать! — зовёт нас Такао.
За обедом я рассказываю младшим о том, что со мной приключилось вчера и сегодня. Упоминаю как о драке в парке, так и почти удачной попытке похищения, не скрываю никаких деталей. Дети должны понимать, что даже здесь, в Аракаве, официально втором по безопасности месте после площади перед императорским дворцом, всё не так просто. Что наш дед (мы его называем, в основном, дедом) ни разу не шутит, периодически отправляя своих учеников в патрулирование.
Знали бы они, что пара местных мелких кланов якудза, из тех, старых, давным-давно уже ушли от бизнеса и занимаются почти тем же, что и ученики «Джигокукен»… но такую информацию я им раскрывать не собираюсь. Незачем. Правильные японские дети должны быть как можно дальше от теневого мира этой страны. Замараться можно легко, а вот отчиститься не выйдет.
Домой возвращаются родители. Отец слегка выпивши, мать, откуда-то взявшая флаг Аргентины, вовсю дурачится, то заматываясь в него сама, то пытаясь поймать в своеобразную ловушку тех, кто подвернется под руку. Неудачное нападение на меня вызывает заматывание самой нападающей, после чего я говорю ей тихо на ухо, что знаю, как флаг будет применяться этой ночью. Затем происходит поспешное бегство красной как рак женщины.
