Империум человечества: Омнибус (ЛП) - Ренни Гордон (книга бесплатный формат TXT) 📗

Меневон бросил на проповедника яростный взгляд, видя, как люди, внимая его словам, расходились, оборачиваясь и бормоча проклятия.

— Ступай к своей семье, Меневон. Ты не нужен им в качестве повешенного. — тихо сказал ему Яков. Возмущение в глазах мутанта угасло, и он печально кивнул. В отчаянии окинув проповедника долгим взглядом, Меневон тоже пошел прочь.

Прикосновение чего-то холодного пробудило Якова и, открыв глаза, он увидел перед своим лицом мерцающее лезвие ножа. Оторвав взгляд от острой стали, он провел взглядом по руке владельца и уставился глазами в белесые глаза мутанта, имя которого было Бизант. Как Латезия, он был беглым и бунтовщиком, которого разыскивали Специальные Агенты Безопасности. Его лицо было мрачным, а глаза уставились на проповедника. На бугристой морщинистой серая кожа, покрывавшей его тело, проблескивали тусклые блики серебристого света, изредка проникавшего в незакрытое стеклом окно маленькой кельи.

— Ты обещал. — услышал Яков голос Латезии. В следующую секунду, она появилась из тени возле окна, и ее волосы неярко блеснули в свете луны.

— Я спрашивал. Ответ был «нет». - сказал Яков, отталкивая руку Бизанта и принимая сидячее положение, отчего одеяло, которым он укрывался, спало, обнажая его рельефные мышцы на животе и плечах.

— Ты в хорошей форме, — заметила Латезия, увидев его сложение.

— Ежедневные прогулки до столицы помогают мне в этом, — ответил Яков, спокойно ощущая, как ее пронизывающий взгляд скользит по его телу. — Чтобы должным образом служить Императору, я должен поддерживать физическую форму так же, как и духовную.

Саймон Джоветт

Ксеноцид

Пролог

— Папа! Иди быстрей!

Браель Корфе был в скотном сарае, когда услышал возбуждённый крик сына. Молох, молодой бычок, который, как надеялся Браель, заменит Магога, стареющего быка-производителя, вожака коровьего стада, захромал. Браель перевёл его в сарай, и сейчас обрабатывал следы бело-зелёной гнили, которые нашёл на переднем копыте.

Грибок был довольно обычной неприятностью. Если вовремя его заметить и обработать испытанным средством из кое-каких местных корешков и трав, он быстро исчезнет. Но если запустить болезнь, она проникнет в сердцевину копыта, превратив его в дурнопахнущее месиво и не оставив фермеру другого выбора, кроме как забить больное животное.

— Папа! Мама! Небо в огнях! — Брон скакал по двору. Браель макнул руки в лохань с водой у двери сарая и, вытирая насухо тряпкой, пошёл через двор к Брону. Двор представлял собой полукруг с колодцем посередине, из которого мужчины и женщины Корфе черпали воду в течение многих поколений. Двор ограничивали с востока и запада длинные, низкие постройки скотного двора и сенного сарая.

На северной стороне полукруга, дверью на юг, стоял жилой дом. Хозяйственные постройки были крыты деревом, крыша дома же была выложена черепицей. Тёплый, жёлтый свет масляной лампы горел в окне кухни. Ставни по всему дому распахнуты навстречу нежной летней ночи. Брон родился под широкой низкой крышей этого дома, как и Браель, как и его отец, и отец его отца. Бесчисленные поколения рода Корфе рождались и умирали в этих местах. Браель находился в полной уверенности, что они с Броном проведут жизнь точно так же.

Брон прыгал посреди двора. Будь это день, он бы смог увидеть ровные, плодородные луга, на которых Браель с роднёй пасли свои стада. В ясный летний день можно было проникнуть взглядом до самых Южных холмов, до которых от фермы Браеля было три дня верхом. Земля мало значит, когда её так много. Стада и посевы гораздо важнее, и на больше чем три дня пути в каждую сторону имя, с которым связывали скот и поля, было — Корфе. И дня не проходило, чтобы Браель не искал случая поучить Брона, что значило быть Корфе и работать на земле.

Браель увидел, как из дома появилась Вика, тоже вытирая руки. Брон унаследовал энергичный характер от матери, в этом Браель был уверен. Он любил послушать её истории о героях из далёкого прошлого, о людях, что могли летать как птицы и испускать огонь из глаз. Некоторые из историй были весьма захватывающими, даже Браель признавал это.

Но, в отличие от жены, Браель не верил в их правдивость.

— Видишь их? — спрашивал Брон, показывая в ночное небо. — Видишь, да?

Браель подошёл к сыну и проследил вверх за его взглядом. Линии света прочертили ночь, пологими дугами уходя на север.

— Это падающие звёзды, Брон, — сказал Браель, взъерошив тонкие, светлые волосы сына. Их Брон тоже получил от матери: волосы Браеля, как и его отца, были жёсткими и тёмными. — Ты же видел падающие звёзды раньше. Это они и есть.

— Только я никогда не видел столько много, — ответил Брон. Он глянул снизу на Браеля, потом на мать, которая присоединилась к ним и тоже смотрела на звездопад.

— Это звёздные боги? — спросил Брон. — Они пришли?

— Брон… — начал Браель.

— Мы живём надеждой, Брон, — ответила Вика. — Мы верим в Вакс.

— Вика, это всего лишь падающие звёзды, — сказал Браель, — ничего больше.

— В «Догматах» говорится, что будут знамения и чудеса, так ведь? — Брон вопросительно посмотрел на Вику. Единственной книгой в доме был Викин экземпляр «Догматов священного Вакса». Вика по ней учила Брона читать; он был первым из Корфе, кто мог не только ставить свою подпись. Вика улыбнулась ему, и словно собиралась что-то сказать.

— Твоя тётка Брелла верила в знамения и чудеса, — вклинился Браель. Вика закатила глаза. Она уже слышала эту историю не раз. — Как-то она заявила, что видела быка, который шёл задом наперёд и назвал её по имени. И сказала, это значит, что у твоей мамы будет девочка, и что она будет невезучей. Через восемь месяцев родился ты.

— Но она не знала, что я беременна, — добавила Вика.

На это Браель не знал, что ответить. Брелла уже была древней старухой, когда он родился, и была известна тем, что знала вещи, которые знать не могла. К тому времени, когда Браель привёл в свой дом Вику, Брелла выглядела невероятно старой, цепляясь за жизнь лишь благодаря железной воле и консервирующему действию зернового виски, который любила пригубить. Именно виски винили в крайней неточности некоторых из её предсказаний.

Но каким-то образом она узнала о беременности Вики прежде, чем та поведала об этом кому-либо, кроме Браеля.

— Значит, мы снова отправимся в храм? — спросил Брон. Вика хотела, чтобы его после рождения благословили жрецы Вакса в храме Маллакса, города на юге. Его называли Железным городом из-за литейных и мастерских, что загрязняли его дымом и шумом. — Я достаточно взрослый, чтобы запомнить его в этот раз.

— Как-нибудь мы снова туда съездим, — ответил Браель, вспоминая путешествие на юг в грохочущем железном караване — десять дней и девять ночей, — когда ты будешь постарше, и я научу тебя, как заправлять этим местом.

Он помассировал шею. В затылке нарастала тупая боль — предвестник пульсирующих приступов, что иногда запирали его в затемнённой комнате почти на весь день.

У Бреллы было название для этого.

— Мудрость пытается пробиться наружу, — говорила она, вперив в Браеля многозначительный взгляд. Браель улыбался, целовал старую женщину и предлагал снова наполнить ей стакан.