Изъян (СИ) - Инк Анна (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗
Несколько женщин становятся у его ног. Их пальцы в перчатках изящно ложатся на зажатые в ладонях инструменты. Делают первый надрез. Края расходятся позже, когда лезвие уже ушло вниз. Кожа в первой ране кажется снежно-белой. Так падает освещение. Когда их руки нажимают на его орган, я вижу, что белое на самом деле красное. Они тянут его за самый кончик. Надавливают сверху. Вытаскивают твёрдое через низ. Опустошают лоскуток кожи. Оттягивают его к животу. Твёрдое надрезают и разделяют. Они растягивают его части в разные стороны, словно тетиву на луке, а стрела, которая готова выстрелить, уже лишь иллюзия оружия. Продолговатое проваливается в красное месиво из разрубленных гранатовых зёрен. Их собирают пальцами, нанизывают как размозжённые бусины на коричневую проволоку. Игла проталкивается, проникает, вонзается через его окровавленную плоть, тянет за собой колючую и упругую нить. Сшивает, чтобы появилась новая форма. Вылезая из плоти, коричневая леска в своих зазубринах тащит застрявшие куски мяса, и тянет их за собой, прокалывая новое отверстие. Просовывают в месиво узкую белёсую трубку, тут же под её прозрачной оболочкой пустая внутренность заполняется блеклой серной жидкостью. В стерильный воздух прорезается запах мочи. Берут ножницы с длинным узким лезвием. Их острота сдавливает розовую плоть на самом кончике того, что было твёрдым. Кончик лопается. Отводят его останки в сторону. Растягивают кожу, алую изнутри. Оно похоже на медузу с ампутированными щупальцами, которая хочет оттолкнуться – растопырила свои культи. Твёрдое стало узким, изничтожилось с толщины каната в надорванную нить – они жмут его пальцами, обтянутыми серой хирургической резиной, они сдавливают и перекручивают его, они счищают с него плоть миллиметр за миллиметром, наращивая сочащиеся слои на лезвии скальпеля. Берутся за лоскуток кожи, в котором было твёрдое – проталкивают в него палец на две фаланги, режут, серая слизь перчатки вяло проступает через новый надрез. Его кожа сопротивляется изо всех сил. Тогда вталкивают внутрь второй палец, растягивают то, что держало твёрдое, и обличается белая паутина плёнки между кожей и мясом. Она истончается, становится прозрачной. Они рвут её безжалостно. Выворачивают лоскуток наизнанку. Формируют новый вход. Тщательно ощупывают его. Удобен ли для проникновения расширителя? Достаточная ли глубина и ширина? Все засовывают туда свои пальцы, обтянутые перемазанной его кровью резиной. Те, кто уже слазил, растягивают плоть и держат металлическими крючками, чтобы ничто не сопротивлялось. Снизу подтягивают морщинистую кожу, украшают ею новый вход. Натягивают как следует. Срезают и соскабливают лишнее. Ушивают. В центр пытаются просунуть резину, в которую заткнули ватный тампон. Узко. С усилием заталкивают. Отступают. Оставляют её в покое.
Эпилог
Весна 2115
- Привет, - мой голос звучит жалостливо, и я обнимаю её крепко, будто так настроюсь быть сильнее. Её руки свободно повисают вдоль тела.
- Привет. Ты меня задушишь, - она отстраняется, извинительно улыбается. – Что, я сильно изменилась?
Мои волосы зарядились электричеством от её синтетической кофты, и смешно топорщатся, тянутся к ней. Я смотрю через сбившиеся на лицо пряди, сквозь их золото на её выцветшие ресницы:
- Ты выглядишь абсолютно здоровой.
- Я действительно очень хорошо себя чувствую, - она с нежностью смотрит на мои губы; преодолевает себя, тянет ко мне руку, поправляет прядь моих волос, застрявших между губами.
- Будешь чай?
- С удовольствием.
Я разливаю чай по низким чашкам. Она снимает кофту, и движения её выглядят изящно. Ключицы выпирают над плоской грудью. В этом создании всегда было столько хрупкости. Под тонкой белой кожей просвечивают синие венки. Длинные пальцы на ногах поджаты, упираются в золотистые стельки сандалий – она учится держать равновесие на высоких танкетках. Коленки острые, немного согнутые. Глаза бегают, не могут долго смотреть на меня.
Мы усаживаемся за маленький круглый стол в моём саду. Не напротив, так слишком далеко. А мы очень давно не виделись. И мы скоро расстанемся. Я придвигаю стул ближе к ней, и когда наши локти соприкасаются, она вздрагивает. Но не убирает руку.
- Я научилась готовить блинчики, - хмыкаю я. - И грушевое варенье. Уж в нём ты эксперт – так что оценивай.
Она укладывает горстку золотисто-золотистого варенья на блин, заворачивает его в трубочку, и пробует десерт. Зажмуривается от удовольствия. Золотистая капелька течёт по её пальцам, и она слизывает её. В её манерах появилось необычное сочетание: детские замашки разбавлены теперь жеманностью; дерзость сменилась строгостью; она снова научилась держать спину прямо. Только прикосновения даются ей с трудом – я это ощущаю интуитивно. Она изучает всё зрением. Но когда к нам подошла Фелис, она соскользнула со стула, плюхнулась на коленки в своём полупрозрачном, цвета топлёного молока, сарафане, и стала гладить кошку с задорной улыбкой, трепать её пушистую шерсть на пузе:
- Я по тебе скучала.
- Представляешь, она чуть не погибла прошлой зимой. Дурочка, съела птицу. Фелис решила стать охотницей, да? – обращаюсь я к своей кошке, усаживаюсь на траву с ними рядом.
- Ты уже была с ней тогда?
- Да. Наша новая Альфа разрешила мне вернуться ещё в середине того декабря. Как раз в мой день рождения.
- Подарок? – хмыкает.
- Угу. Елена, как всегда, великодушна.
- Ты привыкла к новым порядкам?
- Пока ничего не изменилось. Новые порядки нахлынут, когда подрастёт новая раса. Это ещё не скоро.
- Чем ты сейчас занимаешься?
- Разрабатываю экраны для купола. Они будут транслировать в прямом эфире то, что за пределами Города. Солнце. Облака. Я сейчас работаю над дождями, падающими на стекло.
- Я не думала, что этот проект когда-нибудь воплотится в реальность.
- Я тоже. Они сейчас используют все возможности, чтобы хоть как-то увеличить количество энергии. Всё плохо.
- Я знаю. Я в Городе уже несколько месяцев. Меня направили в «Агон». Теперь я занимаюсь «Спартой». Видишь, хотя бы частично моя мечта поучаствовать в игре сбылась.
- Это ужасно.
- Нет. Мне нравится. Я неплохо приспособилась. У меня даже появилась инсоба. Значит, и на новом месте смогу адаптироваться… - она с тревогой смотрит в мои глаза. - Всё это было не зря, Кир. Это того стоило.
- Не говори так. Не так должно было произойти, - я опускаю голову, и медленнее глажу кошку, с нажимом, пытаюсь хоть как-то успокоить себя, не расплакаться. – Как ты думаешь, тебя надолго отправят в другой Город?
Она не поднимает на меня глаз и говорит с улыбкой:
- Теперь у меня очень низкий КПД. Здесь от меня никакого толка. Но я, возможно, смогу добиться успеха на новом месте. Там, где куполу меньше десятка лет, мой опыт пригодится. Я рада, что уезжаю. Здесь слишком много воспоминаний.
Я пробираюсь сквозь рыжую шерсть к её застывшей руке, ловлю ребро её ладони кончиками пальцев. Она позволяет мне прикоснуться к ней на несколько секунд, потом убирает руку медленно, встаёт. Я вижу в её взгляде, обращённом на меня, что-то наподобие злобы:
- Елена сказала мне, что ты хочешь купить дом Альбины.
- Я хочу, чтобы там снимали передачи обо мне для «Око».
- Как же сильно ты изменилась, - она поджимает губы. – Ты берёшь этот дом из-за его скандальной славы.
- Нет, там просто перспективные ландшафты для сада.
- И им будет заниматься он? – она кивает на мокля, который уселся на коленях за кустарником пионов, и поддевает его у корней маленькой лопаткой. – Он и вправду тот, который присматривал за Реной? Ты действительно будешь зарабатывать Средства на всей этой истории?
- Она всё равно бы погибла, И… - я осекаюсь, потому что даже не знаю, как её теперь зовут. Когда я просила Елену устроить нам встречу, она называла её прежним именем, так, будто ничего не изменилось.
- А Полина? Ты узнавала, как она?
- Нет.
