Королевская кровь. Сорванный венец - Котова Ирина Владимировна (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
– Ну же, – крикнула она отчаянно прямо в его морду, – давай, жри! Тварь поганая! Урод! Жри! Не играй со мной!
И, от ярости или от страха, размахнулась, как могла, и заехала рукой прямо по лобастой башке с темнеющими провалами безумных глаз. Удар получился несильный, но медведь ошалело покачал головой, словно отряхиваясь, отступил. Принцесса, всхлипнув, поползла назад по влажной траве, но уперлась спиной в дерево и снова замерла.
Зверь снова двинулся к ней, шумно и хрипло дыша, и она привстала, вжалась в дерево, когда он, грозно ворча, ткнулся носом ей в живот, а потом снова и снова.
«Кровь почуял… с живота начнет, – в голове всплыли давние уроки зоологии. – Медведи всегда начинают с живота».
Медведь все тыкался в нее носом, вызывая волны страха и какого-то странного возбуждения, потом спустился ниже, шумно задышал в развилку между ногами, ткнулся и туда. От неожиданности принцесса снова взвизгнула. Он еще и извращенец!
– Не ешь меня, а? – попросила она тихо. – Мне очень страшно. Не надо.
Лохматое чудовище, припавшее на передние лапы, шумно дышащее и лезущее носом ей в самое сокровенное, внезапно дернулось, задрало башку и медленно, очень медленно отступило назад. Снова замотало башкой и вдруг заскулило совсем по-щенячьи, легло на землю и поползло к ней на брюхе.
От неожиданности Василина даже на секунду перестала бояться.
А подобравшийся к ней медведь осторожно коснулся носом ее босых исцарапанных ног, снова заскулил и начал быстро-быстро лизать пальцы горячим шершавым языком. Он терся мягким лбом об ее израненные коленки, поскуливал, опять облизывал пальцы, иногда робко касался носом между ее ног, шумно вздыхал и снова опускал голову.
– Хороший мишка, – дрожащим голосом прошептала принцесса, пребывая в некотором шоке от действий лесного гостя, – красивый мишка. Ты, наверное, голодный? Отпусти меня, а? А я тебе мяса с кухни принесу.
Медведь мягко боднул девушку головой, уткнулся лбом в живот, грея его своим жаром.
– Ты меня очень напугал, – продолжала уговаривать его Василина, – очень сильно…
Хозяин леса вдруг тихо, жалобно заворчал, отступил от нее на шаг и… разлегся на земле прямо у ног принцессы, закрывая морду лапами и подставляя Василине мягкий живот.
«Животные открывают живот в знак покорности, – пронеслось у нее в голове. – Боги, и что же мне с этим мохнатым чудовищем делать?»
Она осторожно протянула трясущуюся руку и начала гладить зверя по мягкой шерсти на животе. Мишка довольно урчал, внутри него рокотало. От подбородка к паху шла белая дорожка меха, и в таком ракурсе он казался совсем безобидным и плюшевым.
– Ну, можно я пойду? – спросила Василина жалобно, когда рука от поглаживаний совсем устала. – Я тебе вынесу мяса, честно. Домой хочу, спа-а-а-ать, – на последнем слове она снова всхлипнула, вытерла выступившие слезы.
Медведь вскочил, ткнулся под руку отшатнувшейся принцессе. Он фыркал ей мокрым носом в ладонь, рычал, припадал к земле и на передние лапы, терся об нее своим огромным телом, пока она не поняла. Схватила его за загривок, забросила на него ногу и разлеглась на огромной горячей спине, крепко держась обеими руками за шкуру.
– Домой? Домой?
Однако медведь мягко порысил прочь от дома, к лесу. «В берлогу несет», – отстраненно подумала Василина, прижавшаяся щекой к пышущему жаром зверю. Она уже почему-то совсем не боялась. Под ухом раздавался утробный сип и ворчание, будто внутри у ее похитителя извергался маленький вулкан. Девушка даже немного задремала на нем, обессилевшая от пережитого страха и мягко укачиваемая плавными движениями. И почти не проснулась, когда соскользнула с огромного зверя на подушку из сухой листвы.
Лесной хозяин стоял, обнюхивая свою добычу, снова облизывал пальцы ног и коленки, поддевал ее носом, а Василина недовольно дергала ногами и сонно шептала «Отстань!» и «Лежать!». И он таки лег, прижавшись к ней, грея ее своим жаром, как огромная, шумно дышащая печка, периодически тревожно вдыхая воздух и тихо поскуливая. Но принцесса этого уже не слышала – она крепко спала.
Барон Байдек медленно, тяжело просыпался, будто выныривал из кошмарного сна, который не желал отпускать его. Тело болело, словно после дневного марш-броска в полной выкладке, в голове стучала кровь, а все чувства были обострены до предела. Он медленно приходил в себя, осознавая, что лежит на чем-то теплом и мягком. И проклятый, сводящий с ума запах женщины, настойчиво преследующий его даже в кошмаре, заставлял кипеть кровь и сжимать зубы.
Он открыл глаза и мгновенно закрыл их, оглушенный яростной звериной волной, ударившей в голову. Моя! Здесь! Схватить! Сжать! Прикусить за плечо, чтобы не вырвалась! Порвать! Взять! Насытиться!
Барон лежал на мирно дышащей принцессе Василине. Ночью он буквально подмял ее под себя, уткнувшись в шею, обхватив рукой и забросив ей на бедра тяжелую ногу. Удивительно, что она не проснулась.
Мариан, тяжело дыша, преодолевая рвущееся к девушке тело и ломающий его волю древний инстинкт, отодвигался, стараясь не разбудить крепко спящую принцессу. В голове, ускоряясь, начали мелькать события прошлой ночи, воспоминания шли будто через пелену горячечного бреда. Он помнил все, но его разум отказывался это воспринимать. Помнил и ее страх, и слезы, и отчаяние, и то, как желание разорвать мягкое тело и попробовать ее крови боролось с желанием ползать на брюхе и просить у самки прощения. И это все был он, только не Байдек-человек, а Байдек-зверь.
Отодвинулся, перекатился, привстал, опираясь на кулаки, сам не замечая, как трепещут ноздри, вдыхая его персональный наркотик. Голова кружилась. Василина скорчила гримасу, поежилась, лишившись тепла его тела, пошевелилась, и барон отпрянул. Бежать. Бежать подальше отсюда. Пока он не совершил непоправимое.
Обнаженный мощный мужчина медленно двигался сквозь предутреннюю дымку под прозрачным сереющим небом. С каждой секундой, отделяющей его от оставленной под вывороченным деревом девушки, капитану становилось легче. И тяжелее. «Ты не единственный дикий зверь в округе, – шептал ему прежний, хладнокровный и сильный Мариан. – Ей нужна защита. Не бросай ее».
Байдек упрямо шел к спящему поместью, полагая, что сейчас для Василины он опаснее, чем любой дикий зверь. Двигался, пока не наткнулся на перевернутый маленький тапочек, лежащий на тропинке. И на еще один – чуть дальше.
Василина проснулась от холода. «Видимо, не закрыла вчера дверь на веранду», – лениво подумала девушка и перевернулась на другой бок. Но под телом зашуршала явно не простынь, а плечо отозвалось саднящей болью.
Она вспомнила ночь. И открыла глаза.
На стволе упавшего дерева шагах в десяти от ее убежища, низко опустив голову, сидел совершенно голый барон Байдек и сжимал в руках ее тапочки. Василина почувствовала, что стремительно краснеет, а ее и так смятенный ум просто отказывается понимать происходящее.
– Барон? – позвала она, сев на ворохе шуршащей листвы. Он поднял голову, и она содрогнулась от лихорадочного блеска его глаз. – Барон, почему вы в таком виде? И… здесь был медведь… Где он? Вы его прогнали?
Байдек помолчал, сминая в сильных руках несчастную обувь. А когда заговорил, Василина со страхом услышала в его голосе рычание ночного зверя.
– Дело в том, – сказал он медленно, низко, хрипло, словно подбирая слова, и она зябко запахнулась в халат, – дело в том, принцесса… что, по всей видимости, я и есть… медведь.
– Но вы же не оборачиваетесь, – сказала она жалобно, хотя где-то внутри уже знала, что это правда. – Вы сами говорили!
– Я и не оборачивался, – барон снова глянул на нее, а затем опустил взгляд. – До сегодняшней ночи. Ни я. Ни восемь поколений предков до меня.
– Я не понимаю, – Василина покачала головой. – Я ничего не понимаю. Как же это может быть?
– А я понимаю? – рыкнул он, и принцесса сжалась. – Я понимаю, почему, вместо того чтобы защищать вас, я напал на вас? Я понимаю, почему я заснул в своей кровати, а проснулся здесь, с вами? Боги, я ведь мог растерзать вас! Я поранил вас!
