Капитан Марвел. Быстрее. Выше. Сильнее - Палмер Лиза (читать книги бесплатно .TXT) 📗
– Лицензия пилота-любителя? – переспрашивает Мария.
– В таком случае я полагаю, у вас её нет? – спрашивает он с едва различимой ноткой снисходительности в голосе. Едва различимой.
– Нет, сэр, – признаёт Мария.
Дженкс переводит взгляд на меня.
– Нет, сэр, – говорю я.
– Какая жалость, – улыбается Дженкс.
– Да, сэр, – ровным голосом говорит Мария.
– Не падайте духом, – мы с Марией выпрямляемся. – «Летающие соколы» всегда нуждаются в поддержке. – Дженкс делает паузу. Мы ждём. – С земли.
– Да, сэр, – чётко говорит Мария.
Дженкс одаряет нас последней тонкой улыбкой и уходит с поля вместе с остальными «шишками».
– С земли, – я медленно повторяю слова Дженкса.
– В брошюре ничего не говорилось о лицензии пилота-любителя, – Мария кипит от злости.
– Что же нам теперь делать? – спрашиваю я.
– Не знаю.
Мы с Марией замолкаем. Сегодняшняя победа тускнеет в сравнении с жестоким разочарованием текущего момента.
Мы обе погружаемся в свои мысли и осматриваем горизонт в поисках ответа, молнии, идеи, а может быть, лицензии пилота-любителя, время от времени разочарованно качая головами. Мы стискиваем зубы, упираемся руками в бёдра, а затем просто опускаем их, ходим туда-сюда и злимся. Вдруг Мария останавливается прямо передо мною.
– Мы найдём способ, – говорю я, пытаясь взбодрить нас обеих. Она кивает и кивает. А затем её лицо расплывается в широкой злобной улыбке.
– Мы всегда находим, – отвечает она.
ГЛАВА 5
– Что ты пытаешься доказать?
– Да ты и недели не протянешь!
– Тебе здесь не место!
Мы в самой середине второго этапа базовой подготовки в Джекс-Вэлли. Я ползу на спине под колючей проволокой с оружием в руке и пытаюсь вспомнить времена, когда не была с ног до головы заляпана грязью.
Мы пробегаем полосу препятствий и соревнуемся с другими курсантами, вооружёнными палками с мячами на концах. Мы проходим курс оказания первой помощи, который я применяю практически моментально, пробегая, прыгая и проползая через полосу препятствий. Мы тренируемся с нашими М16 и добиваемся больших успехов в ношении оружия над головой в течение длительного периода времени. Я пытаюсь пересечь озеро, перемахнув через него на канате, но промахиваюсь. Я пытаюсь ещё раз и снова промахиваюсь, но уже не так сильно. Я пытаюсь в третий раз, мои руки касаются каната достаточно долго, чтобы заработать ожог от трения, и в третий раз плюхаюсь в ледяную воду.
Я успешно взбираюсь по двухметровой стене... с седьмой попытки. Наше звено всерьёз метит закончить испытание с отличием (вдобавок к нашей «почётной эскадрилье»). Мы с Марией по-прежнему планируем завоевать все награды. На восемьдесят процентов ради себя, и на двадцать процентов – чтобы утереть Дженксу нос.
По правде говоря, после нашей встречи на полевом дне это скорее даже семьдесят на тридцать.
План зависит от того, сможем ли мы завоевать «ястреба войны», награду, которую получают только те кадеты, которые показывают наилучшие физические результаты, а затем каждая из нас зацементирует этот успех, войдя в число почётных выпускников.
Я сплю на крошечной кровати в огромной палатке на открытом воздухе. Мы едим во временном бараке и засыпаем под звуки природы и храп соседей.
Так. Круто. Что. я. Не. Могу. В. Это. Поверить.
Стоит раннее утро. Мы с Марией завтракаем. Воздух вокруг свеж и прекрасен. Мы молчим и глядим в пустоту. Когда она со вздохом прихлёбывает свой кофе, я могу только улыбаться. Есть что-то прекрасное в том, что ты можешь вот так просто посидеть в тишине с кем-то, кто всё надёжнее и увереннее становится твоей подругой. Может, даже лучшей подругой.
Я даже не представляю, на что были бы похожи эти недели, если бы не Мария. Нет, я отчётливо себе представляю, на что были бы похожи эти недели, не будь здесь Марии.
Одиночество. Болезненное одиночество.
У меня никогда не было друзей подобных Марии. Нет, у меня конечно же были друзья, но не было никого, с кем бы я могла полностью быть самой собой.
Когда я училась в школе, существовало две версии меня. Была я настоящая, и та версия меня, которую я выкатывала для общественного потребления.
Я знаю, что это была не настоящая я, но теперь, когда я повстречала Марию, я не могу поверить, что получила так много, отдав так мало.
– Я рук не чувствую, – жалуется Мария.
– А я чувствую лишь боль и предполагаю, что болит у меня там, где должны быть руки, – говорю я и делаю долгий глоток чая.
За время второго этапа подготовки мы с Марией обсудили сотни возможных сценариев, которые могли бы нам помочь протиснуться, проскользнуть или в открытую обойти озвученное Дженксом препятствие в виде лицензии пилота-любителя. После небольшого расследования мы выяснили, что для получения лицензии необходимо иметь налёт в сорок часов и сдать письменный экзамен на знание теории. Сдать экзамен проще простого, но вот где нам взять сорок лётных часов? Как нам вообще провести сорок часов в воздухе до начала отбора в «Летающие соколы»?
Мы начинаем потихонечку примиряться с мыслью, что, скорее всего, у нас не получится подать заявку на вступление в «Соколы» в этом году. Если нам удастся летом получить лицензию пилота-любителя, то мы сможем попытаться в следующем. Не самый лучший итог, но теперь у нас, по крайней мере, есть план.
Внезапно над нами нависают ОК Чен и Резендиз. Пора. Придётся отложить в сторону дружеские посиделки в тишине, поскольку сегодня тот самый день, которого в ужасе ждали все кадеты задолго до того, как ступили на территорию лагеря.
ХБРЯ.
ХБРЯ обозначает именно то, что вы подумали. Это сокращение от «Химическое, биологическое, радиологическое и ядерное оружие». ХБРЯ – это упражнение, в ходе которого мы должны войти в настоящую газовую камеру, снять противогазы, доложиться, а затем «спокойно» покинуть здание, в надежде не отключиться и не заблевать всё вокруг.
Мы в тишине прибываем на точку, узнаём всё о защитном снаряжении и проговариваем все возможные сценарии того, что ожидает нас внутри. Стараясь сохранять спокойствие и не поддаваться внезапно охватившему меня страху, я следом за всеми иду к главному зданию. Оказавшись там, мы наблюдаем за тем, как звено за звеном занимают свои места на стартовой линии.
– Я слышала, что с каждой новой группой газ становится сильнее и сильнее, – шепчет Мария.
Я оглядываю оставшиеся звенья. Звено Джонсона и Нобл уже заняло места на линии, а мы ждём, пока Дель Орбе закончит натягивать защитный костюм. Его молнию заело, и Бьянки – его ведомый – остаётся рядом с приятелем, пока всё не приходит в порядок. Без Бьянки и Дель Орбе наше звено не полное, и мы не можем занимать места на линии. Дель Орбе наконец справляется с молнией, Бьянки показывает нам, что всё пучком, и мы встаём на линию. Наше звено идёт последним.
В ожидании своей очереди мы видим, как с обратной стороны здания струится поток кадетов, уже побывавших в газовой камере. Их руки вытянуты, а раскрасневшиеся лица залиты соплями и слезами. Время от времени один из кадетов сгибается пополам и блюёт, стараясь максимально не привлекать внимания. Я замечаю, что перехожу в режим, в котором за всю свою жизнь была лишь несколько раз. Я предельно сконцентрирована, каждая клеточка моего мозга настроена на то, чтобы пережить следующие десять минут.
Я вспоминаю мантру, которую регулярно цитировала в школьной сборной по бегу всякий раз, как пыталась установить личный рекорд или бежать ещё быстрее, чем раньше, и мои ноги грозились сгореть от перенапряжения: «В течение десяти минут я могу выдержать что угодно». Я с каждым шагом мысленно повторяю эти слова, снова и снова и напоминаю себе, что любая испытанная мною боль будет временной.
– В течение десяти минут мы сможем выдержать что угодно, – шепчу я стоящей передо мной Марии. Она не оборачивается, но я вижу, как она кивает. Двери открываются, и мы наконец-то оказываемся внутри.
