Лабиринты памяти - Робер Кристина (читать книги без сокращений .TXT, .FB2) 📗
Блодвинг нетерпеливо сбросила с себя его руки и кинулась через кладбище по направлению к школе. На ходу она обернулась и с жаром сказала:
– Возможно, тебе будет полезно узнать: вчера я ей руку сломала, а сегодня утром она как ни в чем не бывало шагала на завтрак! И ни намека даже на пластырь!
Долохов хмуро смотрел вслед удаляющейся Аде. Какая дура! Как у него вообще хватило ума связаться с этой малолеткой! Ну да, безликая, редкая штучка и полезный инструмент в их игре. Но почему при проектировании данного вида не предусмотрена функция мозга? Долохов в сердцах пнул камень, валявшийся на земле, и вдруг его взгляд упал на надгробие – самое крайнее в последнем ряду: «Н. Стамерфильд, 1999–2000. А. Саквильский, 1998–2000. Пусть ваши души правят на небесах».
– О-о-о-очень интересно, – протянул Долохов, наклоняясь ближе. Что это за кладбище, он знал как никто другой, но никогда не всматривался в надписи на могилах, никогда не интересовался, кого же они тогда… – Значит, сломала руку, а ей хоть бы хны…
Пансион «Форест Холл»
Апрель 2017 года
Плечо зажило уже к утру, но тело ныло от усталости. Утром Мари лишь спросила, как Ника себя чувствует, и больше не стала развивать тему, но до самого вечера ни на секунду не покидала ее. Алекс вернулся с тренировки после четырех с предложением наведаться на крышу.
– Слушай, вы безумно трогательные со своей заботой, но хватит, – мягко сказала Ника.
– Сегодня такой теплый день, и мое любимое место наконец снова пригодно для посещения, – пожав плечами, ответил Алекс.
Ника прищурилась, пытаясь разглядеть сарказм на его лице, но оно было непроницаемо.
– Или ты хочешь сидеть здесь и ждать Блодвинг?
Железный аргумент. Захватив пледы, термос с чаем и ноутбук, они с Алексом поднялись на крышу. Солнце вновь спряталось за тучами, и на улице стало прохладно, однако весна все равно чувствовалась во всем: в ароматном запахе молодой листвы, в звонком щебете птиц и журчании недавно включенных фонтанов.
– Смотрела «Фонтан»? – беззаботно спросил Алекс. Он расстелил плед за одной из технических башенок и присел, открывая ноутбук.
Ника покачала головой и опустилась рядом.
– Очень философское зрелище, но ты вполне можешь оценить, – усмехнувшись, он протянул ей наушник.
– О-о-о, не говори, что нужно что-то там домысливать. Я воспринимаю только сухие факты.
И следующие два часа они провели за просмотром фильма в полном молчании. Алекс обнимал ее за плечи и периодически усмехался, утыкаясь носом ей в щеку, когда замечал скептическое выражение на ее лице.
– Он посадил сухое семечко, – констатировала Ника, вздернув брови. – Зачем он посадил сухое семечко? Он же не дурак.
Алекс рассмеялся и, закрыв ноутбук, отставил его в сторону.
– Он хотел вырастить новое древо на ее могиле и посадил су-хо-е, – не унималась Ника. – Он же понимает, что ничего не вырастет?
– А может, там и не должно ничего расти? – пожал плечами Алекс. – Он не мог смириться со смертью жены, и, если бы дерево выросло, он так бы и не смирился. Оно бы символизировало для него ее вечную жизнь.
– Не понимаю, что в этом сложного, – буркнула Ника. – Человек умер – всё, баста, надо жить дальше. Здесь уж точно ничего не сделаешь. Какой смысл терзать себя всю жизнь?
– У тебя нет сердца, – прыснул Алекс. – Или ты никогда никого не любила.
– Не любила, – просто кивнула она, и на долю секунды ему стало досадно. – Но однажды, между прочим, я кое-кого пригласила на свидание.
– Ты-ы пригласила? Постой-постой, а не тот ли это был день, когда летом снег пошел?
– Да ну тебя. – Ника рассмеялась, задевая его плечом.
– Извини. – Алекс придал лицу серьезное выражение. – Я просто представить не могу, чтобы ты кому-то знаки внимания оказывала. Расскажи, мне интересно.
– Он был эрудитом…
– Ботаник, что ли?
– Ну не-ет, не иронизируй. – Ника скорчила гримасу, и Алекс жестом изобразил, что застегнул рот на замок. – Мне казалось, он знал обо всем на свете. Но он не был ботаником, хотя носил такие классные очки в коричневой оправе.
– И это все, чем может понравиться парень Нике Харт-Вуд?
– Он был старше. Выпускник. И я видела, как он общается с другими девчонками: так свободно. Они его любили. А меня он тайком провожал из балетной школы. Даже цветы дарил. Иногда мы подолгу болтали в библиотеке. Мне было интересно с ним, и он отвлекал от многого. Поэтому я набралась смелости и пригласила его.
Ника посмотрела на Алекса и вымученно улыбнулась. А ему жутко захотелось стать тем парнем и получить от нее приглашение.
– И как все прошло?
– Не было ничего, я не пришла.
Веселье в ее глазах погасло, и она вновь стала серьезной и задумчивой. Ника закуталась в плед и отодвинулась от него. Попахивало переломным моментом, и Алекс почти точно был уверен, что знает эту историю. Он взял ее за руки, с усилием разжав пальцы, которые она успела сцепить в кулаки:
– Эй, вернись ко мне.
Какое-то время Ника молча смотрела на него, а потом кивнула:
– Я расскажу.
– Не обязательно…
– Расскажу. Потому что все, что со мной случилось, случилось по моей вине. Я… я тоже все начала сама.
Твою мать. Значит, Мари и об этом рассказала.
– Незадолго до того, как Мэтти (так его звали) стал за мной ухаживать, Рита привела в дом Сэма Бэрри. Он с первого дня оказывал мне повышенное внимание: то комплимент отвесит, то за руку возьмет, типа случайно, то по коленке… Но я не парилась. С Ритой у нас уже давно все расклеилось, и я утешалась таблетками – не регулярно, но иногда меня конкретно так заносило. Как-то мы с Мэтти засиделись допоздна в библиотеке, и он решил проводить меня домой. Тогда я и пригласила его. Мы распрощались – ничего не было, просто за руку взял. – Ника потупила взгляд. – И мне позвонила Рита с просьбой встретить Сэма и накормить его, потому что она на работе задерживается. Это было так… так… не знаю, я была в шоке от этого звонка: она же мне сто лет не звонила, не писала, да даже когда мы были в одной комнате, напрямую не обращалась, а тут позвонила, да еще и с просьбой. Меня это окрылило, я обманулась, подумала, что вот он – шанс. Сказала, что сама еще не дома, и вкратце поведала о Мэтти. А она взбеленилась, наговорила мне кучу гадостей: что я наркоманка, бешеная и что никто в здравом уме не захочет быть со мной.
– Какой-то бред.
– Из-за таблеток у меня часто были срывы, и Рита прекрасно знала это. Я мешала ей. Она даже говорила, что отец не захотел быть с нами, потому что я больная с детства.
Ника ухмыльнулась, но ее взгляд застыл – пустой и мертвый.
– После разговора с матерью в тот день я зашла в квартиру и увидела записку для Риты, что Сэм ждет ее на крыше. Я была зла. И я поднялась к нему. Он, конечно, подготовился: свечи, пледы, вино-домино, ну, вся эта романтическая фигня. Я сказала ему, что Рита задержится, и он предложил составить ему компанию. Мы пили вино, и я была обозленной пятнадцатилетней дурой. Я его поцеловала. Сама поцеловала. И позволила тогда… Все было по согласию, понимаешь. В первый раз. Все было так. Быстро и грубо, но…
– Я не хочу знать, – прервал ее Алекс. В памяти всплыла распечатка переписки этого ублюдка с его дружком.
– Помнишь, ты спросил тогда в квартире про раскаяние? – продолжила Ника, словно не слыша его. – Приходит ли оно? Мне кажется, что пока оно приходит, есть шанс измениться. И я все думаю… думаю: почему же ко мне оно не пришло? – Ника моргнула и посмотрела на него. – Сэм начал ходить ко мне каждый раз, когда Рита задерживалась. Угрожал, бил и в итоге брал свое. Я пыталась сказать Рите, но она игнорировала. И я не могла пойти в полицию, потому что они все были под каблуком у нее и с ее подачи много лет считали меня больной, а у меня не было никаких доказательств: все его побои и другие вмешательства заживали как на собаке. Поэтому я убила его. В очередной раз, когда мы пересеклись в квартире. Он затащил меня на кухню и связал. В тот момент я впервые по-настоящему почувствовала силу внутри. Мне даже не составило труда разорвать веревки, представляешь? Я заколола его вилкой в шею. И когда он упал, я все била и била его. – Ника закрыла глаза и прикоснулась пальцами к губам. – Я помню запах и вкус его крови. Тогда это подействовало на меня круче любого наркотика… И ни-ка-ко-го раскаяния.
