Берсерк - Григорьева Ольга (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Вот и теперь сидела у порога конюшни, глядела на белый утоптанный снег и пела:
— Как под вечер краса, молода жена на скале рыдала, Над седой волной, словно лебедь бел, имечко кликала. Точки черные на морской дали закачались, Не мужньи лодьи — злые вороны послетались. Ой да, Желя, Желюшка, Желеюшка горькая! Не плачь, Желеюшка, не зови беды! . Как накинулись черной стаею народной очаг, Затушили свет, замели тепло в голубых очах. То не лес-бурьян, не трава-ковыль во степи горит, То красавица с золотой косой на скалу бежит. Ой, Желя, Желюшка, Желеюшка горькая! Не плачь, Желеюшка, не зови беды! «Милый муж, прости, не случится мне в дом тебя впустить Не хочу врагам, черным воронам, я постель стелить!. Лучше мне волну — вольну девицу обнимать, Чем постылого да немилого целовать!» Ой, Желя, Желюшка, Желеюшка горькая! Не плачь, Желеюшка, не зови беды! «Не грусти по мне, не тоскуй по мне — не пойду в полон, За тебя, мой муж, у Морска Царя отобью поклон. Чтоб не трогал он ни твоих людей, ни твоих лодей! Чтоб морска волна да к тебе была всех других добрей!» Ой, Желя, Желюшка, Желеюшка горькая! Не плачь, Желеюшка, не зови беды! «Не ищи, мой муж, молоду жену, воротясь домой, А черпни рукой горсть воды морской и простись со мной!» А как молвила да упала вниз — только вскрикнула, Только вскрикнула да мила дружка имя кликнула… Ой, Желя, Желюшка, Желеюшка горькая! Не плачь, Желеюшка, не зови беды!
Дальше рассказывалось о том, как муж красавицы вернулся домой и не застал ее в живых. На руинах своего бывшего дома он встретил старого человека, который поведал о ее гибели. Старик посоветовал воину выполнить последнюю просьбу жены. Тот отправился к морю, набрал в ладони воды и… увидел в пригоршнях лицо своей милой!
Допеть об этом я не успела. Песню прервали тихие, доносящиеся из приоткрытых дверей конюшни всхлипы. Кто там? Я встала и заглянула в пропахшую лошадиным потом и навозом полутьму. Там, прижавшись спиной к столбу, на корточках сидел ЛевееТ. Он-то и издавал эти странные, хлюпающие звуки. Голова мальчишки уткнулась в колени, а худые плечи вздрагивали. Я подошла поближе и прикоснулась к его спине:
— Эй, Левеет!
Но вместо того, чтоб повернуться и взглянуть на меня, парень резко вырвался, будто он обиделся за что-то.
— Ты чего, Левеет?
Он еще раз всхлипнул, а потом обеими рукавами быстро отер лицо и поднял голову. Блестящие глаза устремились на меня с болью и тоской.
— Ты что, знаешь по-нашему? — догадалась я. Паренек расстроено кивнул.
— Ну и что такого?!. — Я присела и обняла его за плечи. — Это ж сказка!
— Нет! — Он замотал головой. — Не сказка. Это про Ингрид.
— Кто такая Ингрид?
— Жена Хаки Волка. Когда люди Али напали на усадьбу Хаки, она не успела убежать за валы в лес. Какой-то венд захотел взять ее силой, но она вырвалась и побежала на скалу. Теперь эта скала зовется Прощальной. Там она выкрикнула имя Хаки и прыгнула вниз.
Я слушала мальчишку открыв рот. Он не врал и не выдумывал, иначе с чего бы ему плакать над моей песней?
— Ингрид была самой красивой и самой доброй на всем побережье, — потирая уже высохшие глаза, сказал Левеет. — Когда она умерла, я долго плакал.
— А Хаки? — не зная, о чем еще говорить, спросила я. Мальчишка насупился и вздохнул:
— Хаки совсем не плакал. Ингрид умерла в самоц начале весны, а он узнал о ее смерти гораздо позже, в конце осени. Он тогда воевал на Датском Валу…
На Датском Валу?! Я закусила губу. Да, хитро распорядились боги нашими судьбами! Брат Хаки погиб от моей руки в те же дни, когда берсерку доставили вести о жене, а мой Бьерн умер весной где-то возле берегов Свей… Теперь, послушав рассказы урман, я не сомневалась, что усадьбу Волка разорил Олав, и Бьерн был с ним. Видел ли он Ингрид? Подивился ли ее смелости и верности? Или тогда мой муж уже лежал бездыханный, где-то на дне моря?
Левеет успокоился, встал и стыдливо опустил глаза:
— Знаешь, у тебя получилась красивая песня. И поешь ты хорошо, только немножко странно.
— У нас так принято, — почти не задумываясь над тем, что отвечаю, произнесла я. Паренек важно качнул головой:
— Знаю. И еще я не понял некоторые слова. Ты объяснишь?
Я не успела ответить. В конюшню заглянуло недовольное узкое лицо Хорька. Когда-то Хорек был свободным бондом и трудился на своей земле, но потом обеднел, продал земли Свейнхильд и стал у нее управляющим. Если Лисица уезжала по делам, то Хорек оставался за нее и заправлял всем хозяйством. Так случилось и теперь, когда Свейнхильд отправилась в Уппсалу.
— Вы что тут делаете?! — с порога заверещал Хорек. — Тебе, словенка, тут не место!
Не знаю почему, но я обиделась. Что он все «словенка» да «словенка»?! Будто у меня и имени нет!
— Меня зовут Дара, — отчетливо поправила я.
Хорек осклабился:
— Я буду звать тебя так, как захочу. Кабы не заступничество Хаки Волка, у тебя не только имени — жизни бы не было. Пошла прочь!
Я презрительно фыркнула и двинулась из конюшни, а Хорек накинулся на беднягу Левеета. Паренек что-то бормотал, но управляющий не слушал его оправданий и продолжал вопить. Его пронзительный голос вырывался из дверей конюшни и разносился по всему двору.
«Мерзкий куренок! — поморщилась я. —До петуха не дорос, а уже вовсю голос подает! Жаль, что нынче Свейнхильд уехала в Уппсалу и всем заправляет этот драный кочет. Хотя…»
Шальная мысль пришла неожиданно, будто прозрение. Я оглядела двор. Возле построек никого не было — половина людей уехала со Свейнхильд, остальные занимались своими делами в доме и появлялись на дворе на недолгий срок.
«Ну погоди, жиряй!» — подумала я и, тяжело ступая, двинулась обратно. Хорек уже выходил из конюшни. Его лицо было красным и потным, а на пухлых пальцах застыла кровь. «Не удержался все-таки! Поколотил беззащитного мальчишку!» — еще пуще разозлилась я. О Хорьке в усадьбе болтали многое. Он насиловал молоденьких рабынь, а потом сваливал вину на других, воровал, издевался над слабыми и лебезил только перед Свейнхильд. Едва завидя хозяйку он угодливо улыбался и гнул спину, однако под этой улыбкой таилась обыкновенная зависть.
Столкнувшись со мной в дверях, Хорек сузил и без того махонькие глазки-щелочки:
— Я же приказал тебе идти в дом!
— А мне плевать на твои приказы, — нахально заявила я и грудью втолкнула Хорька в конюшню. Пора поучить этого жирного борова!
Он что-то почувствовал и попытался улизнуть, но еще один толчок отбросил его к стене.
— Да ты… ты… — запыхтел Хорек и попятился вглубь, ближе к Левеету. Мальчишка стоял возле охапки старого сена и обеими руками зажимал нос. Из-под его пальцев текла тонкая струйка крови, а взгляд парня удивленно перескакивал с меня на управляющего.
В лишних видоках я не нуждалась, поэтому стрельнула глазами на дверь, неожиданно сильно ударила недоумевающего Хорька в подбородок и рявкнула:
— Уйди, Левеет!
Потешно перебирая ногами, управляющий рухнул на спину.
— Дара, ты чего?! — кидаясь к нему, всхлипнул Левеет.
— Ничего! — отрезала я. — Он поговорить со мной хочет. Без видоков.
— Но…
— Ступай прочь, сказала же!
Чуя неладное, мальчишка бочком протиснулся в двери.
— Да прикрой за собой!
Дверь заскрипела и захлопнулась. Хорек пискнул заморгал и с трудом перекатился на четвереньки. И надо же было ему испоганить мне такой чудесный день! Да еще этот Левеет напомнил о Хаки! Ну почему все вокруг только и твердят о том, как хорош и смел этот проклятый берсерк?! Почему неведомая Ингрид так любила его, что предпочла умереть, но не достаться другому?
Я представила невысокую, хрупкую и чем-то похожую на Гейру женщину. Хаки любил ее… Наверное, так же сильно, как я — Бьерна. Море отобрало у меня мужа как раз в тот миг, когда приняло его жену…
— Ты еще пожалеешь о своей наглости, словенка! — пропищал Хорек. Он не понимал, что произошло. Толстые щеки управляющего дрожали, а с губ вместе со словами слетали капли слюны.
