Нейро-панк (СИ) - Соловьев Константин Сергеевич (читать хорошую книгу txt) 📗
- Нет, - говорит Соломон. А потом понимает, что губы остались неподвижны, он успел лишь подумать это.
Выстрелы звучат почти одновременно. Тягучий грохот пистолета Бароссы и хлопок маленького дамского револьвера. В тесном помещении эти звуки переплетаются и сплавляются друг с другом, превратившись в беспокойное гулкое эхо. Сверху сыпется мусор, опять невыносимо пахнет сгоревшим порохом. Кажется, Соломон слышит тонкий вскрик.
Все заканчивается прежде, чем он успевает сделать шаг.
Одна тень лежит у стены, неподвижная, руки ее вытянуты вдоль тела.
Другая тень протянулась в нескольких метрах от нее, руки раскинуты, как если бы она собиралась махнуть кому-то. Движения нет. Невероятно остро пахнет порохом.
Соломон пытается шагнуть к ним, но не может, ноги совершенно одеревенели, а в голове оглушительно гудит. Когда он наконец делает шаг, то едва не падает, потому что под подошвой – что-то мягкое, податливое. Конечно, он же совсем забыл про… Кто это? Комиссар? Маркес? Теперь, когда тени лежат на полу, не различаясь по размеру, он не может их узнать. Они бесповоротно стали одинаковыми. Это так нелепо. Но Соломон понимает, что такими они и останутся.
Он стоит так какое-то время, не зная, что делать. Окружающий мир вдруг стал плоским и пустым, как столешница, с которой смели крошки. Еще недавно мир казался ему сложным и запутанным, но теперь Соломон понимает, что все, в сущности, устроено очень просто.
Все с самого начала было очень просто. Он сам сделал его сложным. Игра света и тени одурачила его.
Что-то твердое касается его позвоночника. Соломон понимает, что это ствол пистолета, но это понимание не вызывает у него никаких ощущений, даже страха.
Ему все равно.
- Иди, - говорит голос у него за спиной, - Давай выберемся из этой дыры. У меня от полумрака скоро сделается мигрень. А здесь, к тому же, нечем дышать…
Они идут к выходу, попеременно спотыкаясь, но не обращая на это внимания. Соломону кажется, что он видит осколки очков на полу, но это может быть остатками оконного стекла. В любом случае, сейчас это не имеет значения.
Они выходят и обнаруживают, что на Фуджитсу уже опускаются сумерки. Легкие, почти невесомые, скоро они придавят город и заберутся в каждую щель, поползут каньонами улиц, захватят площади и проспекты, и затопят Город Серого Камня, оставив в воздухе лишь неоновые пунктиры уличных фонарей. Они делают это каждый день по старому, как сама планета, сценарию. Свет и тень вечно играют друг с другом, но в этой игре нет победителей и проигравших.
- Хороший вечерок, - говорит голос у него за спиной. Соломон слышит его не впервые, но впервые тот звучит так спокойно. Наверно, потому, что впервые он звучит естественно. В нем больше нет фальшивых интонаций и искусственного смеха. Он звучит как обычный человеческий голос.
- Да, - говорит Соломон, не пытаясь обернуться, - Хороший.
Может, за спиной у него никого и нет, просто еще одна тень? Ему не хочется проверять. И еще ему кажется, что нет никакой разницы. Вечерний воздух отчего-то пахнет прохладным цементом.
- Знаешь, а ты хорошо сказал, старик. Ну, что все не такое, каким кажется. Тени лгут, а там, где больше света, там и больше теней. Если ты приблизишься к ослепляющим звездам и станешь гулять между них, каждая из них отбросит твою тень куда-нибудь. Иногда заметную и жирную, иногда едва видимую. Тени всегда искажены, они просто не умеют быть правдивыми. Другое дело, кто в этом виноват? Ты сам? Свет? Что-то еще?
- Неважно.
- Да, я тоже так думаю. Но было бы странно не завершить этот вечер еще парой бессмысленных вопросов. Наверняка, и у тебя найдется пара достаточно бессмысленных, я угадал?..
- Ты спланировал все это?
- Шутишь, что ли? Зачем мне это надо? Я никогда не строю сложных планов. Моя работа проста, и я с ней отлично справляюсь. Это ты все запутал, Соломон. Множество людей и событий. Впрочем, я немного помог тебе с Бобелем. Виноват.
- Энглин убило его не по своей воле, ведь так?
У Соломона возникает ощущение, что человек за его спиной улыбается. Он каким-то образом даже видит эту улыбку, тонкую и усталую.
- Конечно. Это был мой страховочный трюк. Еще одна маленькая нейро-хлопушка. Бобель никогда не причинял мне беспокойства, но когда-то он мог стать проблемой. Слишком уж пекся о наследстве Форда. К нему самому я подобраться не смог, слишком уж он осторожен. Поэтому я оставил его прелестному ассистенту небольшой подарок. Тайный, разумеется. В этом тоже есть ирония – нейро-вандал даже не подозревал, что сам является носителем уникального дара. Я запрограммировал его на ненависть. Не очень-то хорошо для подарка, а? Наверно, невежливо дарить человеку ненависть?..
- И каким был код в этот раз?
- «Свиная голова».
- Личный код для бомбы Энглин?
- Ага. Услышав кодовые слова, Энглин попросту испытало ослепляющую ненависть к своему патрону. Как уместно, что в этот момент у него было оружие!
- Забавно, - говорит Соломон, наблюдая за тем, как на краю неба сумерки медленно густеют, придавливая дома. Если бы они были материальными, камень уже треснул бы и рассыпался. Но это всего лишь оптический эффект. Никого еще не убил оптический эффект.
- Что тебе кажется забавным, Соломон?
- Как тяжело быть именно тем, кем кажешься. Из всех собравшихся ни один не был тем, за кого я его принимал. Баросса не был взломщиком, Бобель не был членом Мафии, Маркес не был обычным детективом, а Энглин не было простым нейро-вандалом. Да и ты…
Коротышка Лью смеется. Но не издевательским смехом «Пана», а одобрительно, почти мелодично.
- Мы живем в мире иллюзий, Соломон. Здесь ничего не бывает правдивым. Тени. И слишком много звезд. Это все нейро-софт. Ядовитый сок проклятых времен.
- Ты ведь не…
- Разумеется. Я никогда его не использовал.
- Страшно?
- Страшно. Это ведь страшная вещь, Соломон. Она превращает человека во что-то… нечеловеческое. Что-то завораживающее и жуткое. Во что-то другое. И изменить это невозможно. Можно лишь следить за тем, что происходит. Самое обидное в достоинстве зрячего то, что приходится провожать взглядом уходящих. Им проще. Они не видят, куда идут. А ты видишь, но что ты можешь сделать, кроме как смотреть им в спину?..
- Значит, ты…
Коротышка Лью вновь не дает ему закончить.
- Да. Просто ставлю опыты. Я ученый. Не палач, не психопат, не убийца. Я изучаю человеческую душу или то, что от нее осталось. Проверяю, как далеко люди могут зайти. И смогут ли вернуться обратно. Способны ли люди отказаться от своих нейро-паразитов или они настолько глубоко вплелись в наше сознание, в нашу цивилизацию, что гибель паразита влечет смерть хозяина?.. И еще - не перешло ли человечество ту черту невозврата, за которым оно перестанет быть человечеством, а станет бесконечно распространяющейся нейро-культурой сродни грибам.
- И что говорят исследования? – Соломон усмехается, чувствуя, как ночь набрасывает ему на плечи свой холодный плащ, - Как далеко мы можем зайти?
- Слишком далеко, - вздыхает Коротышка Лью, - Недоверие к нейро-софту осталось в прошлом, наш естественный защитный механизм больше не работает. Как бы сказать… Мы теперь не боимся ходить по темным тропинкам. И редко задумываемся о том, как далеко эти тропинки уводят нас от садовой калитки… Извини, я просто болтаю. Ты один из немногих людей, способных меня понять. В Фуджитсу, например, только ты и способен. Остальные не выдерживают. Ломаются. И неудивительно. Я стаскиваю с них все то, что они на себя навьючили - от страха, от бессилия, от зависти. Это огромный стресс, убийственный. Как оказалось, справиться с этим человеческая психика почти не в состоянии. Люди ведь так привыкают к тому, что тащат. Оказавшись без ноши, они чувствуют себя беспомощными и голыми, не замечая того, что творится вокруг. И больше ни о чем не могут думать. Это сродни ломки у наркоманов. Только во сто крат болезненнее.
- Тогда почему ты даешь им срок?
