Терминатор. Часть 1 (СИ) - Киселев Андрей Александрович (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Он снова видит это. Снова горящий в ядерном огне гибнущий мир. Он думал, что не увидит его уже больше никогда. Он уже думал, что этот сон закончился навсегда. И вот, он видит снова этот странный кошмарный сон и видит ее. Она идет впереди и ведет его. Ведет по каменным руинам разрушеннго города. Среди оплавленных сгоревших машин и автобусов. Ведет куда-то. Мимо стреляющих и разрушающих этот мир машин. Ведет туда, куда она сама хочет. И она держит Алексея за руку. Теперь уже сама. Та женщина с горящего голубоватым светом большого экрана, который он видел во сне до этого в каком-то глубоком подвале или бункере. Среди стоящих вокруг него практически живых роботов машин. Где он сам становился машиной.
Он снова кричит — Мамочка!
И она протягивает опять ему свои женские голые в пепле руки. И он, снова прыгает из того разбитого ядерным взрывом окна, но его не уносит ледяной жгучий ветер, а забирает она. Забирает ото всех, кто к нему теперь тянет свои руки. От тех, кто хочет своего спасения от надвигающейся своей неминуемой гибели. Там все и неимущие и власть имущие. Все, кто остается за его теперь спиной. Целыми семьями под стволами шагающих и ездеющих и истребляющих их машин. В лучах плазменных выстрелов и взрывов. В зареве пожаров.
Кто он теперь? Кто? Он Алексей и сам этого пока не знает. Но верит ей и не пытается вырваться из ее рук. Он называет ее мамой. Почему именно ее мамой. Мамой заменившей во сне ему настоящую земную мать.
Почему? Опять и попрежнему почему?
Он не знает ее до сих пор. Но она назвалась его мамой.
И он назвал ее тоже своей мамой. И снова, выпрыгнул из того окна гибнущего мира.
И он видит, снова ее это с карими, почти черными глазами невероятной красоты лицо. Он, видит ее целиком. Совершенно и снова голую. Но, очень стройную, красивую и молодую, лет не более тридцати.
Снова облепленную человеческим пеплом и своими распущенными теми длинными змеящимися по ее обнаженному как у некоей Богини, смуглому брюнетки телу, спине плечам и голой с торчащими черными сосками женской колышащеся груди волосами. И она, не стыдится своей перед ним наготы, и ведет его как проводник, взяв за руку куда-то. Далеко от всего этого ядерного хаоса. Расталкивая по сторонам обступающих их обоих людей. Ведет к какому-то яркому свету. Свету, поглощающему весь остальной мир. Она ведет как некая Богиня, пришедшая именно только за ним к тому яркому свету, к тому еще ему неизвестному, но иному новому миру. И она спешит туда. И, буквально тащит его волоком. А он, буквально бежит за ней, как маленький ребенок за своей матерью.
Там крутятся какие-то большие металлические блестящие в ярком том свете круги. Кольца. Один в одном и оттуда в лучах ярких электрических разрядов и молний, охватывающих световой яркий лучистый шар, исходит тот яркий свет, который с гулом и гудением, пожирает пространство и весь этот ядерный военный мир.
И Алексей видит себя и видит себя как бы еще со стороны. Словно, чьими-то еще глазами. И он видит себя, тоже совершенно голым. И видит свою схваченную рукой той женщины в черном свою правую руку. Это рука робота. Рука машины. Рука еще не обросшая плотью и кожей. Как некий металлический шевелящийся протез из гидравлики и сермеханизмов. Она говорит ему, что превращение до конца не завершено.
И эта женщина постоянно называет его своим сыном, и она его тащит к тем вращающимся один в одном кольцам и к какой-то пустоте.
— ТERRA МЕGA — она говорит ему Алексею — Нам туда.
И они входят в этот ослепитльный яркий искрящийся живыми лучами свет. И он их поглощает целиком. И та женщина, прижимается к нему всем телом и называет его любимым. Она обхватывает Алексея за шею, и он чувствует, что он уже не мальчик лет двадцати, а уже взрослый мужчина. Влюбленный мужчина в ту невероятно красивую до безумия черноглазую черноволосую нагую женщину. И она любит его как безумная и прижимается к нему своей пышной полной красивой женской грудью и торчащими черными теми сосками и своим волосатым под ее округлым животом лобком к его мужскому уже взрослого мужчины детородному члену и лобку. И он сам ее прижимает к себе той в сервоприводах и гидравлике металлической рукой. Обхватив за гибкую узкую талию над широкой женской задницей и округлыми изящными берами. И чувствуя упругую сильную спину. И он хочет ее. Он чувствует, как его мужская детородная плоть наливается, твердеет и касается ее промеж прислонившихся к его ногам ног под тем волосатым лобком женской промежности. Он тянется к ее красивым женским губам, и она говорит ему — Еще не время, мальчик мой любимый. Еще не время.
И их уносит яркий свет. Уносит куда-то далеко. И они, боясь потеряться, сцепившись плотно, друг с другом, летят в каком-то ослепительно светящемся пространстве. И он видит ее горящие теперь смотрящие красным ярким светом машины как с экрана монитора глаза. И смотрит на нее такими же горящими подвижными камерами глазами, практически живой как человек машины. И видит людей и иной мир. Живой наполненный девственной природой новый мир. Мир вырвавшийся из яркого того света. Мир машин и людей. Мир, к которому она привела его, сверкая теми горящими ярким красным с черного большого светящегося голубоватым светом монитора глазами.
09 мая 2032 года.
Восточная Сибирь.
Манское нагорье.
В пятидесяти километрах от базы Скайнет.
12:22 дня.
Егоров Дмитрий собирался на праздник, который устраивали жители его лесной деревни. Этот праздник в знак наступившего наконец-то долгожданного лета и цветения самой природы. Праздник прошедшей долгожданной весны, намтупившей как-то вот так внезапно и неожиданно для них, после лютой ядерной зимы и стольких смертей в их деревне. Последней была смерть Антонины его Дмитрия Егорова жены. И за ним пришел его сосед Спиридонов Павел. И сказал, что пора вернуться к старым обычаям и порядкам. Назад вернуться к новой наступившей жизни и дружбе между селянами. Беды все закончились. И надо было снова, хоть как-то жить. И вопреки всему. Он Павел и увидел первым ее подселившуюся у Егорова Дмитрия семнадцатилетнюю Веру. Дмитрий сам хотел познакомить Веру со всеми селянами и соседями, но получилось как то само все. И первым кто ее увидел, был Спиридонов Павел.
— Это кто, Димка? — произнес он Егорову — Откуда она взялась у тебя и, кто она и откуда?
— Нашел в лесу — произнес, хитро улыбаясь Спиридонову Павлу Дмитрий.
Дмитрий практически не врал, ведь почти так оно и вышло. Только не совсем в самом лесу, но если взять те высокие молодые с шишками на ветках и длинными иголками сосны возле его тыльной задней ограды огорода. То можно сказать и в лесу. Так как за ними был точно лес. Густой в зеленой молодой первой появившейся этим первым летом после долгой ядерной зимы хвоей. Уходящий вниз под гору и склон к самой вдели речке Мане. Отаявшей ото льда. И Веру он нашел у той ограды и у тех сосен. Получается что в лесу.
— Здравствуйте, дяденька — произнесла вдруг неожиданно даже для Дмитрия Вера, глядя своими девичьими красивыми карими глазами на незнакомого пришедшего к Дмитрию и к ней в дом деревенского мужчину.
— Дмитрий быстро с ориентировался и произнес ей — Зови его, дядя Павел.
— Я поняла, дядя Дима — произнесла Вера — А меня звать, Вера — она ответила следом.
Павел смотрел, на совсем, еще юную неизвестную никому в их деревне пригретую Дмитрием незнакомку как на какое-то новоявленное божественное чудо. Как на явление девы Марии. Он смотрел и не знал больше, что и ответить Дмитрию. Он был порядочно растерян и только молчал, глядя на довольно красивую и очень молодую незнакомку. Незнакомку одетую как жители его деревни. В красную вязанную из бараньей шерсти женскую длинную кофточку и в цветном ярком платье, почти до самого дощатого пола. В стареньких уже поношенных изрядно и похоже, немного ей больших на почти прямой подошве туфельках.
Чистенькая, после деревенской бани, красивая и опрятная. И Павел не мог оторвать от этой молодой с хорошеньким личиком и фигурой семнадцатилетней пепельноволосой и кареглазой красавицы девицы и незнакомки мужских глаз.
