Адептус Механикус: Омнибус (ЛП) - Абнетт Дэн (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
Капитаны просто перестали присылать отчёты о местоположении и никакие попытки связаться с ними или определить точные координаты не увенчались успехом. Шрам Ореола поглотил их точно так же, как если бы их уничтожил корабль эльдар.
“Мортис Фосс” стал первым кораблём, на котором зарегистрировали нормализацию гравитационных полей и возвращение показаний передовых ауспиков и топографов к номинальным уровням. Это произошло не сразу, просто постепенно уменьшались аномальная гравитация и световое искажение, а когда самые опасные из умирающих звёзд остались позади последний отпрыск с мира-кузни Фосс Прайм пролетел сквозь рассеянные облака звёздного газа и пыли на размытой границе Шрама Ореола.
При первой же возможности капитан остановила корабль и начала детальное топографическое сканирование окружающего глухого космоса. Полученные данные оказались не столь впечатляющими, как ожидалось, но от этого они не стали менее пугающими.
В течение следующего дня всё больше и больше кораблей вырывались из глубин Шрама Ореола: помятые, искривлённые и повреждённые, но торжествующие, что преодолели регион космоса, забравший столь много душ.
“Сперанца” появилась два дня спустя после “Мортис Фосса” и с благодарностью загрузила информацию, собранную капитаном меньшего судна. В зале астронавигации магосы Тихоны несколько суток создавали карту раскинувшегося перед ними пространства: неизвестные солнца, просторные заливы и ослепительные полосы ярко-красного света стареющего красного гиганта в центре умирающей звёздной системы, где оказалась “Сперанца”.
Обречённая система почти полностью находилась во власти безудержных ядерных реакций в ядре звезды. Если какие-то внутренние планеты раньше и существовали, то они давно погибли — их поглотила растущая корона звезды, и последний уцелевший мир представлял собой бледный шар, который висел, словно блестящий алмаз в самой дальней точке досягаемости гравитации.
Разумеется, при обычных обстоятельствах от охваченной предсмертными муками звезды старались держаться как можно дальше, пространство внутри системы было слишком изменчивым и насыщенным выброшенным веществом и радиацией, чтобы рисковать приближаться.
И всё же это была последняя выжившая планета, куда Робаут Сюркуф привёл флот Котова.
Робаут смотрел на бурлящее марево раздувшегося красного гиганта одновременно с благоговением и грустью. Звезда родилась десять миллиардов лет назад, но уже исчерпала запасы топлива и жизнь её подходила к концу. За своё невероятно долгое существование она познала много обликов, сияла в различных спектрах и дарила свет и тепло исчезнувшим планетам, которые когда-то вращались на орбите её живительных лучей.
Возможно, ей когда-то поклонялись и, возможно, за долгую жизнь у неё сменилось много имён, но теперь она превратилась во всего лишь умирающий пережиток эпохи, когда юная галактика спотыкалась, делая первые шаги на пути звёздной эволюции. Архимагос Котов назвал её Арктур Ультра, именем, которое на взгляд Робаута подходило сразу по нескольким причинам.
Он сидел на поднятом контактном сиденье рядом с троном Котова, подключившись через спинные разъёмы к ноосфере “Сперанцы”, и наблюдая за траекториями курса магоса Азурамаджелли. Они направлялись к последней планете системы Арктур Ультра, миру, которому пока удавалось пережить расширявшиеся предсмертные муки местного солнца, потому что его орбита пролегала вдали от звёздных реакций, грозящих уничтожить его. Робауту предоставили честь присвоить планете идентификатор, и капитан решил назвать её в память о чём-нибудь прекрасном и ныне утраченном для него.
Он назвал планету Катен Вениа, и именно этот мир указывался в качестве места назначения на диске с данными, который он, наконец, вручил архимагосу Котову. После выхода из Шрама Ореола Робаут сдержал соглашение с архимагосом и направился прямо на мостик “Сперанцы”.
Он торжественно передал его в механические руки Котова, который потратил мгновение, наслаждаясь тиснёной золотом поверхностью, после чего поместил диск в маяк, установленный позади командного трона. Загруженные астронавигационные данные автоматически синхронизировались с местной звёздной картой, и было быстро вычислено, что корабль, с которого запустили маяк, находится у последнего уцелевшего мира системы Арктур Ультра.
Разведывательные сервиторы-дроны, отправленные к внешним границам системы, передали более детальную картину Катен Вениа: её поверхность представляла собой кристаллическую пустошь с пиками кварца и экзотическими радиационными частицами. Слабый, но безошибочно имперский сигнал, передавался из зубчатого подножия изрезанных кристаллических горных хребтов, предположительно из обломков “Томиоки”, потерянного флагмана магоса Телока.
Магос Азурамаджелли и магос Блейлок не тратили время понапрасну и проложили оптимальный курс к источнику сигнала. И, несмотря на потери в Шраме Ореола, настроение на мостике можно было назвать оптимистичным. До планеты всё ещё оставалось десять далёких дней, но она казалась столь близкой, что достаточно просто протянуть руку и сорвать её алмазный блеск с небес, как драгоценный камень сияющего света.
— Логично, что мы должны найти новые начинания в месте, где завершились прежние, — произнёс Котов, подзывая к себе кружившийся шар света.
В честь преодоления Шрама Ореола и путешествия в неизведанный космос за пределами Империума архимагос Котов решил переместить свой череп с воинского аспекта на более величественный. Это тело автоматона было облачено в мантию и покрыто благородными металлами, драгоценными камнями и бинарными молитвенными лентами. Тяжёлый плащ из серебряных колец ниспадал волнами гексаматической геометрии и хотя не было видно явных признаков наличия оружия не вызывало никаких сомнений, что его с лёгкостью могли заменить три согнутых серворуки с многочисленными зажимами, дрелями и клещами.
— Сколько осталось времени, прежде чем звезда взорвётся? — спросил Робаут.
— Судя по излучению и составу выброшенных веществ возможно ещё несколько миллионов лет, — ответил Котов.
Робаут кивнул. На самом деле он не считал, что звезда может застать их врасплох, внезапно превратившись в сверхновую, но её странная и враждебная природа заставляла капитана с опаской относиться к невидимым реакциям в ядре местного солнца.
— Я едва могу даже вообразить такие промежутки времени, — сказал он. — Их достаточно для появления целых рас, падения и возвышения бесчисленных звёздных империй и десятков периодов вымирания целых видов.
— Человеческий разум почти неспособен наглядно представить такие колоссальные периоды относительно своего бесконечно малого существования, — произнесла Галатея. — Он воспринимает подобные события почти статичными, когда реальность не может быть более быстрой.
Робаут посмотрел на машину, сидевшую на корточках в центре командной палубы, она напоминала гротескного нападающего из засады хищника, который приспосабливался к новому логову. Котов объяснил ему историю появления гештальт-существа, но Робаут чувствовал, что осталось много недосказанного.
Было очевидно, что магосы на мостике смертельно боятся Галатею, и учитывая лёгкость, с которой она оказалась на “Сперанце”, он подозревал, что для этого страха есть серьёзная причина. Для Робаута это не имело значения. После того, как он привёл Котова к Катен Вениа, больше ничто его не связывало с делами Адептус Механикус.
Он был свободен и чист перед Империумом, никому не служил и ограничен только собственным чувством открытия и воображения. Ему требовалась вся сила воли, чтобы продолжать сидеть, а не помчаться на “Ренард” и не полететь к ближайшей пригодной для жизни системе и узнать, что там.
От второй звезды направо и прямо до утра…
+++Загруженное приложение+++
Авреем проснулся от звука машин и резкого запаха горячего металла. Он лежал на жёсткой металлической каталке и смотрел в потолок, выложенный тёмно-зелёными керамическими плитками. Сильно пахло антисептиками и ладаном, и ещё ощущался неприятный аромат горелого мяса и палёных волос. Он моргнул, и глаза зафиксировали бинарные локаторы в стенах.
