Петербургский пленник (СИ) - Васильев Николай Федорович (читать книги без регистрации txt) 📗
- Не-ет, - недоуменно сдвинула бровки Варенька. - Я и про писателя такого не слышала....
- Ну, тогда слушай....
В гостинице Большой Северной Лазарева на входе перехватила Екатерина Александровна.
- Боже мой, Дмитрий Николаевич! - всплеснула она руками. - Что с Вами сотворили эти гусары?
- Что - не помню, но жить оставили, - слабо пошутил гульливый шансонье.
- Варя была всю ночь с Вами? - блеснул огонек в глазах Галченковой, который показался Лазареву ревнивым.
- Да, в роли охранницы. Иначе бы не выжил.
- Где же она?
- Поехала домой, - повел плечом Лазарев.
- Она помнит, что должна сегодня петь с Алексеем?
- Ну, она-то не пила. Значит, помнит....
- Много денег подзашибли? - не удержалась от лишнего вопроса хозяйка.
- Не считал. Они у Вари....
- У Вари, значит.... Ну, ну....
И будущая княгиня Вачнадзе (Лазарев воспринимал ее только так), вконец раздосадованная, стремительно удалилась от развратного и тупого горлодера.
Глава девятая, в которой герой знакомится с женой одного издателя и любовницей другого
Наконец этот день настал: Дмитрий Николаевич решился идти со своей рукописью в журнал "Современник". Перед выходом из обжитого гостиничного номера он открыл первую страницу и перечел:
Лазарев Д.Н.
Все периоды и фазы Второй французской революции (1848-1852 г. г.)
(реферат монографии К. Г. Маркса "18 брюмера Луи-Бонапарта")
Со времени начала революции 1848 г. во Франции прошло около 13 лет, но русское, да и все европейские общества до сих пор не имеют ясного представления о ее ходе, приведшем, как и в первой революции, к узурпации власти диктатором. Вышло, впрочем, немало работ, посвященным этим событиям, в том числе едко-язвительная "Наполеон Малый" Виктора Гюго и героически-апологическая "Государственный переворот" Прудона, но воссоздать все ее периоды и фазы, обусловленные борьбой различных партий и стоящих за ними социальных слоев общества удалось, на мой взгляд, только набирающему все большую известность немецкому публицисту и экономисту Карлу Г. Марксу. Его небольшая по объему работа "18 брюмера Луи-Бонапарта" была написана в 1852 г по заказу американского издателя И. Вейдемейера для его нью-йоркского журнала "Die Revolution" и издана пока только там (в количестве 1000 экз).
В начале монографии Маркс цитирует Гегеля "все великие исторические события и личности появляются, как правило, дважды", но прибавляет от себя "первый раз в виде трагедии, второй раз в виде фарса". Метко сказано! В доказательство он приводит деятелей второй и первой французской революций: Коссидьер вместо Дантона, Луи Блан вместо Робеспьера, Луи Бонапарт (племянник) вместо Наполеона Бонапарта (своего дяди). Я от себя добавил бы Нерона вместо Цезаря, безвольного Людовика 15 вместо деспотичного Людовика 14, а в России Павла 1 вместо Петра 1....
Спустившись глазами к концу реферата, Лазарев перечел справку, данную им по поводу личности Карла Маркса:
Карл Генрих Маркс (р. в 1818 г. в г. Трир, Рейнланд-Пфальц, обучался в университетах Бонна и Берлина, был редактором газет Рейнской и Ново-Рейнской (в Кельне) и "Немецко-французского ежегодника" (в Париже), занимался публицистикой в Брюсселе, сейчас разрабатывает новую экономическую теорию в Лондоне. Основные труды:
1) Die heilige Familie oder Kritik der kritischen Kritik (Gegen Bruno Bauer) - den Fridrich Engels und Karl Marx. Frankfurt a. M., 1845
2) Misire de la Philosophie. Reponse a "La Philosophie de la Misere" de m. Proudhon. La comp. de Karl Marx. Paris, 1847
3) Manifest der Kommunistischen Partei. London, 46, Liverpool Street. 1848.
4) Die Revolution. J. Werdemeher. "Der 18te Brumaire des Lois Napoleon" von Karl Marx. New Jork, 1852.
5) Zur Kritik der politischen Oekonomie von Karl Marx. Berlin. 1859.
"Что ж, годится, можно показать революционным демократам". И двинулся на Литейный проспект, к дому 36, где в квартире Панаевых давно прижился главный редактор "Современника" Н.А. Некрасов, а с ним и вся редакция журнала. Подойдя к заветной двери, Дмитрий Николаевич немного постоял, успокаиваясь ("Что ты затрепетал, как школьница перед дефлорацией, там хорошо знакомые тебе по фото и книгам люди, которые рады каждому автору...."), потом решительно вошел в подъезд, поднялся по устланной ковром пологой лестнице на второй этаж, к очередной двери и нажал рычажок звонка.
Дверь открыла девица в переднике, выслушала сбивчивые слова посетителя о необходимости видеть редактора, чуток ему улыбнулась, пригласила войти и немного посидеть в кресле, а сама уметелила вглубь квартиры. Через пару минут из этих же глубин на пороге приемной комнаты появилась явная дама: черноволосая (с той же прической, что видывал позавчера на гусарских женах), лет под сорок (?), в приталенном сборчатом шифоновом (?) платье с почти гимназическим кружевным воротничком. Носик островат, взгляд проницателен, грудь вяловата, но притом создается впечатление еще вполне сексапильной особы. "Панаева" - решил Лазарев и тотчас услышал:
- Я - Панаева Авдотья Яковлевна, жена издателя журнала "Современник". А Вы....
- Лазарев Дмитрий Николаевич, начинающий публицист. Принес реферат на монографию гениального, по-моему, современного немецкого мыслителя по фамилии Маркс....
- Ничего о нем не слышала, - молвила дама, продолжая вглядываться в моложавого и так непохожего на окружающих ее мужчин посетителя. - О чем же он пишет?
- О причинах и закономерном конце Второй французской революции. Вот, можете полистать...
Панаева взяла было листы, пробежала глазами первую страницу и отложила рукопись на столик.
- Я не очень разбираюсь в борьбе политических партий, мне более интересны входящие в них люди с их личными устремлениями, судьбами, движениями душ.... Вы, кстати, к какой партии себя относите?
- Вы подумаете, что я к Вам подольщаюсь, но мне тоже интересны сами люди, причем именно из разных сословий и партий. Я люблю с ними разговаривать и всегда нахожу душевные контакты с каждым. Так что, наверное, я либерал. При этом всей душой желаю переустройства существующего общества на демократических принципах....
- Ох, побьют Вас наши редактора, каждую косточку перемоют. Но если душа Ваша стремится к демократии, то потом простят и примут. Впрочем, каковы Ваши занятия в реальной жизни?
- Ну, я много чем успел позаниматься.... Например, искал золото. И не в России, а в Америке ("Что я плету! А, ладно, проверить мой бред будет сложно!").
Панаева непроизвольно всплеснула руками и воскликнула: - В Америке?! В Калифорнии?
- Нет, в Аляске и Британской Колумбии. Дело в том, что я уроженец Аляски, где, если Вы знаете, есть русские колонии.
- Н-ну, я слышала про добычу на Аляске морских выдр. Вы и в этом участвовали?
- Нет, нет, я противник убийств, особенно диких животных. Для питания нам достаточно домашних, я думаю....
- А вот Николай Алексеевич, Некрасов то есть, так не считает: бьет и бьет несчастных зайцев, дупелей и медведей. Во всем чересчур азартен, во всем. Хоть и плачется потом, жалеет.... Но вернемся к Вам: ведь Вы, по всему видно, человек образованный. Когда ж Вы все успели: и золота добыть и образование получить? Притом, в Аляске?
- Учился я в Гарвардском университете, это на востоке США, в Бостоне. Конечно, не как полноценный студент, а вольным слушателем. Дополнительно много читал, в том числе русских авторов, книги которых привозят к нам служащие Русско-американской компании. Пушкина, Грибоедова и Лермонтова учил наизусть, могу из Гоголя куски цитировать. Денег на жизнь и учебу родня дала мне достаточно, да я и сам научился их добывать. А когда умерла мать, я решил ехать в Россию, взглянуть на нашу историческую родину....
