Передышка в Барбусе - Никитин Юрий Александрович (серия книг .TXT) 📗
– Вам спасибо, Ваше Величество… Вот уж дивное дело!
Мрак ухватил коня под уздцы и сам повел в конюшню. По бокам бежали испуганные конюхи, разрываясь между страхом и желанием поскорее заняться чудо-конем.
Мрак ввел коня в ворота, навстречу пахнуло свежим сеном, холодной водой и пшеницей. Навстречу хромал главный конюх, седой как лунь, но лучший знаток коней во всей Барбуссии.
– Вот что, паря, – сказал Мрак грозно, – это вот конь, видишь?..
– Ваше Величество! – вскричал воспламененный старик. – Какой же это конь? Это песня, а не конь!.. Это всем коням конь, это ж тцар коней!.. Это огненный дракон, принявший облик коня! Это бог, а не конь!
– Ага, – сказал Мрак глубокомысленно, – ага. Так вот, ты этого коня береги и холи. Корми тоже, понял?.. Мне еще предстоит на нем, предстоит. Не щас, но предстоит…
Конюх счастливыми влюбленными глазами осматривал волшебного коня.
– Как только скажете, – поклялся он, – так сразу! Этот зверь для подвигов, ему ли чахнуть под крышей?
К вечеру Аспард доложил, что кувшин от имени тцара пожалован хозяину лучшей оружейной мастерской. Доспехи и кольчуги, что делают в ней, всегда нарасхват, но хозяин бережет имя, не гонится за количеством, а каждую вещь делает добротно и очень тщательно. Потому советники одарили его деньгами, а тцар пожаловал кувшином дивной работы.
На кувшин сходились смотреть оружейники всего квартала, а потом уже и всего города. Небольшой, узкогорлый, без ручки, весь в драгоценных камешках, он был неописуемо красив, и старшину оружейников кисло поздравляли, хлопали по плечам, просили не задирать нос, помнить о друзьях.
Аспард рвался сам остаться в комнате с кувшином, но Мрак сказал, что начальник дворцовой стражи должен быть при дворце. Аспард посадил в заветную комнату самого бдительного и верного человека, тот запер дверь на все запоры, задул слабый огонек светильника, лавку отыскал на ощупь, сел и стал ждать. По ту сторону двери затаились четверо самых крепких и надежных парней, еще с десяток ждут на улице, попрятавшись в густую тень.
И лишь тогда Аспард позволил себе чуть расслабить взведенные нервы, вернулся по наказу тцара во дворец.
Солнце уже опустилось за городскую стену. Наступал мирный и застывший вечер, в полном безветрии, с пронзительной четкостью, что завладевает двором ненадолго, перед приходом ночи. Мрак хотел привычно напомнить Аспарду, чтобы до утра не тревожил, но Аспард стережет кувшин и ловит Заура, у Манмурта поинтересовался, почему жаба такая грустная, двум-трем попавшимся по дороге придворным сделал замечания, так, на всякий случай, а то вообще о существовании тцара забудут, наказал строго до утра не тревожить – на звезды поглядит хотя бы из окошка, и отбыл в спальные покои, где уже привычно запер двери на самый надежный запор: ножкой кресла в петли.
Ковры закрывали грубую каменную кладку стен плотно, даже с его чутьем не угадать, под каким тот самый особый камень, что уже почти и не камень.
– Щас, – пробормотал он. – Столько золота истратил, да чтобы не запомнил?
Ковер подался в сторону. Мрак задержал дыхание, непривычно и странновато кидаться вот так в залитый золотом камень, но сделал над собой усилие, выругал магию, шагнул, и камень плотно и горячо, словно мокрая рубашка, обнял его тело. Показалось, что трудно дышать, ноги сами поспешно сделали еще шаг, и он едва не упал, вывалившись в темном подземелье.
Еще раз обругал магию, но уже не так зло, подземелье знакомо, через узкую щелочку в каменной кладке сюда тянет ароматом сонной Кузи. Заглянул, у самой двери горит один-единственный светильник, Кузя не любит оставаться в полной темноте, виден краешек постели. Кузи не видно, но он ощутил ее присутствие, вздохнул, отступил.
Тронный зал пуст, как и роскошная спальня, пусты еще пара богато украшенных помещений. Мрак прокрадывался по темному, хоть глаз выколи, ходу, пока не услышал запах, ощутил тепло, а затем уже донеслись голоса.
Комната выглядела очень просто убранной, но в ней, к его удивлению, настоящий трон, на нем сидит Светлана. Трон на особом помосте, к нему ведут две ступеньки, а еще пятеро мужчин сидят на низких стульях. Все в плащах, что защищают от сквозняков, ветер со стороны неплотно закрытых ставен шевелит волосы и заставляет трепетать пламя факелов. Плащи почти у всех скреплены на плече золотыми пряжками, отличие самых знатных полководцев, герцогов, баронов. Золото и серебро тускло и торжественно блистает в виде браслетов на запястьях, ровными бляхами на поясах. У двух сверкают драгоценные камни на рукоятях мечей, здесь собрались, как понял Мрак по их виду, те самые сильные и решительные, что посмели взять на свои плечи бремя управления землями и людьми.
В сторонке за отдельным столом расположились трое. Головы седые, но в лицах видна сила и решительность. Двое в черных плащах, это жрецы, а третий – в пурпурном одеянии, что означает какую-то высокую ступень в их иерархии.
Мрак уловил, как один из полководцев сказал сварливо:
– Ваше Величество, я предпочел бы, чтобы эти вопросы обсуждали не здесь. Не в этой комнате, что пользуется дурной славой…
Сидящий от него справа громко чихнул. Высморкался в платок, вытер нос, улыбнулся сконфуженно.
– Приметы говорят, что доблестный Макитр сказал правду… К тому же здесь дует из всех щелей.
Светлана пояснила как могла холодно, но Мрак уловил в ее голосе извиняющуюся нотку:
– Я так решила – этого достаточно. Просто это самая защищенная комната в нашем дворце. Чтобы сюда попасть, надо пройти через десятки помещений, где стража схватит любого чужака.
Макитр почти подпрыгнул на лавке.
– Так это правда?
– Что?
– Что в прошлую ночь… или позапрошлую… некто проник даже в вашу спальню?
Светлана ответила ледяным голосом:
– Выбирайте выражения, благородный Макитр! С вашей кривой руки может пойти слух, что некто проник в мою спальню и даже обесчестил меня во сне! Объясняю, что со мной на ложе был мой тцарственный супруг Иваш. А злоумышленник всего лишь оставил на столе свой нож.
Жрец в пурпурном одеянии повернул голову, Мрак рассмотрел его лицо лучше. В сердце кольнуло предчувствие, что этот человек очень опасен. И что с ним еще придется столкнуться. Жрец совсем не стар, как показалось вначале, суров, в движениях является сила и твердость духа. Серые немигающие глаза яснее ясного сказали о нраве, решительном, крутом, что умеет и берется решать сам, не спрашивая совета тцарских советников или даже саму тцарицу.
– Кто бы ни послал вам это предостережение, – проговорил жрец, – он сказал яснее ясного – Барбус может в любой момент ударить в самое сердце!
Иваш вскрикнул зло:
– Но как? Что за бред?.. У Барбуса не хватит силы. Это могла быть чья-то глупая выходка!
Он огляделся, но все отводили взгляды. Жрец сказал сурово:
– Подумайте, кто во всей Куявии сможет пробраться в вашу спальню незамеченным? Кто сумеет воткнуть кинжал в стол и уйти? Более того, уйти незамеченным и неопознанным?.. Тот, кто это сделал, мог легко зарезать вас обоих и уйти. Вы понимаете? Это и называется – ударить в самое сердце.
Рука Иваша поднялась сама по себе, он пощупал горло, увидел направленные на него взгляды, отдернул пальцы, вскрикнул тонким злым голосом:
– Но… если он этого не сделал, то либо страшится, либо…
Он запнулся, Мрак видел, что даже ему трудно вымолвить какую-то дурость, но Иваш собрался с духом и сказал:
– Либо он этого не смог бы!
Жрец сказал язвительно:
– Да-да, мы понимаем, что вы успели бы вскочить, едва он приблизился бы. И тогда ему, конечно же, пришлось бы плохо.
Иваш приосанился, сказал с вызовом:
– Именно это я и хотел сказать!
– Да, конечно… Он так устрашился вас, что вместо вашего горла с грохотом вогнал нож почти по рукоять в карту, где лезвие пропороло стольный город Куябу. Но вы не проснулись… Ладно, оставим это. Я хочу сказать, что в данный момент нам ни в коем случае нельзя задевать Барбуссию. Может быть, когда-нибудь потом, но не сейчас… Это предостережение, но оно очень… я бы сказал, от человека злого и решительного. Он не стал писать письма, не шлет послов. Он оставил знак воина! Кинжал, который носят в Барбусе.
