Сын убийцы миров (СИ) - Шатилов Валентин (книги полностью .txt) 📗
А, отдохнув, огляделась. И не увидела ничего нового. Коридор как коридор: прямой как стрела, бесконечный в обе стороны. Но с ревущей водой, опасными ямами и водоворотами.
Нет, ходить-бродить по этому коридору тоже не хотелось. Из него хотелось выбраться поскорее. Даже если придется сделать это тем же способом, каким я сюда попала – через стенку.
Проблема была одна – недостижимость стенки. Отмель моя находилась ровнехонько посередине потока, а лезть снова в разбушевавшуюся водную стихию – бр-р-р! Увольте!
Ничего не оставалось, как присесть тут же и грустно задуматься, изображая безутешную Аленушку с картины Васнецова.
Кстати о картинах. Вернее, зеркалах. Вернее, об экранах, которые мне демонстрировали все что угодно – и по моему желанию. Они, конечно, остались в главном коридоре-проспекте, рядом с металлическим кактусом. Но вдруг наша с кактусом взаимная симпатия сработает и на расстоянии?
Я напряглась и попросила его, любимый, дорогой, миленький кактус, продемонстрировать Серафима. Что он там поделывает после моего неожиданного бегства?
Как я попросила – этого и сама не знаю. Знаю только, что могла – и попросила. И просьба была выполнена, экран тут же появился передо мной.
А на нем – безутешный Серафим в полный рост. Он все шарил, как слепой по булыжникам стены, пытаясь нащупать место, в котором я так лихо исчезла. Он даже стучал по камням кулаком, ругаясь после этого от боли и дуя на ушибленный кулак.
– Ха! – сказала я громко (а почему бы и нет? – все равно никто не услышит). – Чурбан ты неотесанный, а не Серафим! Что позволено княгине, не позволено какому-то сотнику Правой руки! Классические пословицы надо знать, баран!
А, действительно, что позволено княгине? Подсматривать за всеми? Сомнительная честь!
Некоторое время поразмышляв над этическими нормами и их применимостью к здешним чудесам, я обратилась к кактусу с новой просьбой. (А он все время был где-то рядышком – невидимый, но ощутимый, почти осязаемый, он дежурил, ожидая от меня сигнала к действию) Я попросила убрать изображение Серафима и показать что творится в зале с бабочками. Как там мужчины – вдоволь наигрались?
Тут же возник другой экран, на котором все в том же зале мои мужчины занимались все тем же странным развлечением. Но теперь они бабочек уже не ловили. Потому что все бабочки оказались переловлены. Но не наколоты на иголку и не выставлены в княжеской коллекции, как я поначалу предполагала. Нет, они смирненько сидели на полу зала, лишь иногда шевеля крылышками и как бы показывая, что они все еще живы и готовы упорхнуть. Но не упархивали, а продолжали терпеливо сидеть там, куда их определили по велению князя.
Ну разумеется! Именно Олег всем этим управлял.
Я услышала его громкие указания:
– Ларионов – направо, туда! Все, остановиться! Руку вверх! Не эту, левую! Оболев – сюда, ближе ко мне. Обе руки вверх, кулаки сжать, ноги расставить, в коленях подогнуть!
Боже, это еще что за цирк? Вид книгочея Клементия, присевшего то ли в незавершенном реверансе, то ли задумавшего выполнить еще большую нужду, был достаточно потешен. Если Олег этого добивался, то он явно преуспел. Но это было так не похоже на нашего князя, что я подавила смешок, с интересом ожидая дальнейшего развития событий.
– Аркадий Викторович! Вы, пожалуйста, к вон той колонне. Нет, к следующей! Положите на нее ладонь правой руки. Да, вот так, на уровне плеча. Вторую руку вытяните в противоположную сторону. Так. Развернитесь чуть правее. Да. И, пожалуйста, вытяните указательный палец. Да, указывая в тот угол.
«…море волнуется три, большая фигура, замри!» – вспомнилась мне детсадовская игра. Только здесь фигуры замирали в причудливых позах не по собственному желанию, а повинуясь княжеской воле.
– Акинфович, вы присядьте вон там. Да, совсем присядьте, на корточки. Обхватите голову руками. Крепче! Локти прижмите! Хорошо. А я, – Олег покрутил стриженной головой, выискивая себе место в этом идиотическом паноптикуме. – Попробую стать вот сюда.
Себе он подобрал позу простую и незамысловатую. В нашем детском саду она называлась «полет ласточки». Почему именно ласточки – не знаю. Я еще ни разу не видела чтобы ласточки летали в такой позе: одна нога на упоре, вторая вытянута в воздухе, руки широко расставлены, лицо в меру глупое.
Я как зачарованная ждала продолжения – для чего-то же это все задумывалось?
В зале тоже все замерли. Даже бабочки перестали шевелить крыльями.
Но ничего не произошло. Протянулись томительные секунды. Все, включая бабочек, терпеливо стояли и сидели в тех позах, которые приняли – ну и что?
– Нет, не получается, – со вздохом признал Олег, опуская ногу. – Буквально еще одного человека не хватает, чтобы изменить конфигурацию должным образом! Была бы здесь Елена, у нас могло бы получиться. Но она затерялась в этом стохастическом лабиринте… Рано или поздно она к нам выйдет – но сколько ждать?…
А он у нас, оказывается, знатный оптимист! Какова формулировочка: «рано или поздно»! А если поздно? Нет, когда-нибудь я все-таки не сдержусь и влеплю этому мальчишке подзатыльник!
Я так разозлилась, что даже поднялась на ноги и сделал шажок к экрану. Олег был ближе всех – только руку протяни и отшлепай! Да как же через экран ее протянешь?…
Ответ пришел неожиданно. От моего спира. Каким-то образом почувствовав присутствие Олега, он выстрелил вперед своим щупальцем-хоботом – и прикоснулся! Даже узлом завязался вокруг ложноножки княжеского спира!
Однако! Если бессмысленному спиру можно беспрепятственно проходить сквозь экран, почему бы и мне, такой разумной княгине, не попытаться это сделать?
Я осторожно, вслед за щупальцем своего спира, вытянула пальчик в ртутной перчатке скафандра. Пальчик прошел беспрепятственно. Тогда я вся последовала за пальчиком – и почти вывалилась в зал с колоннами.
– Княгиня! – воскликнул Гаврила. – И в защите гривенной!…
– Дорогая Леночка!… – обрадовался Аркадий Викторович.
– Елена, – выдохнул с облегчением Олег, – ну наконец-то!
– Ага, «наконец-то»! – пробурчала я, пытаясь скрыть радость в голосе. – Вам легко говорить, конечно!… – и только тут сообразила, что они меня не слышат из-за моей скафандровой брони.
Пришлось срочно разоблачаться.
Сосредоточившись, я скоренько убедила себя, что дышать можно и нужно, что это занятие полезное и приятное. И вообще хорошее. А особенно хорошее в той окружающей обстановке, где я, собственно, и нахожусь теперь!
Гривна послушала-послушала мой навязчивый аутотренинг – да и убрала пленку скафандра за ненадобностью.
И тогда уж я высказала, так называемым мужчинам, все что накипело:
– Улыбаются они! Ликуют! Меня там чуть не запытали насмерть, а они и палец о палец не ударили!… Спасибо кактусу и его экранам! Не будь этих экранов, я и по сию пору блуждала бы в вашем «стохастическом лабиринте»!
– Что за экраны? – заинтересовался Олег.
– А вот, смотри! – гордо выпятила я губу и тихонько попросила мой дорогой кактус продемонстрировать нам… ну хотя бы все того же Серафима.
Экран тотчас явился пред мои светлые княжеские очи. А на нем искомый Серафим. В позе, почти повторяющей ту, в которой только что пребывал Матвей: на корточках, голова опущена, руки заломлены в отчаянии.
– Любуйтесь! – я царственным жестом указала на нашего ворога. – Сидит. Печалится.
– Кто? – уточнил Олег, следя за моей рукой.
– Как – «кто»? Серафим конечно! Видишь, расстроился, что его план провалился!
– Признаться, не вижу, – мягко произнес Олег. – А ты действительно видишь в этом направлении Серафима?
– В каком «этом направлении»? – растерялась я. – Вот он, Серафим! На экране!
– Вероятно, мы имеем дело с еще одним подарком твоих гривен! – сообразил Олег. – Оказывается, ты теперь можешь видеть сквозь стены? А как далеко? На большие расстояния?
– Да ничего я не могу! – отмахнулась я. – Это все мой кактус. Я его прошу – и он показывает на экране. Причем, в этот экран можно даже шагнуть. Я, например, именно так сюда и попала!
