Ямата-но Орочи (СИ) - Чудинов Халег (читать хорошую книгу .TXT, .FB2) 📗
— Это что еще за чудо? — удивленно пробормотал я, наблюдая, с каким упорством фарфор кукольного тела сопротивляется песчаным тискам.
— Я Кьюкьёку, — неожиданно позвучал ответ. — Запомните это имя, потому что…
— Да сдохни уже!
Вал золотого песка обрушился на марионетку. С тонким хрустом по ее лицу пробежала черная трещина. Договорить она не успела. Нити Чакры, связывающие ее с прочими куклами, оборвались. На землю со стуком начали падать керамические поделки Сасори. Я же с беспокойством смотрел, как ускользает вдаль еще одна Нить Чакры. Нить, которой управляли Кьюкьёку.
— Какой хлопотный денек, — с досадой потерев лоб, озадаченно произнес я.
Глава 19. Весна
19 марта 60 года от начала Эпохи Какурезато
Мне совершенно не нравятся тенденции последнего времени. Я устал. За последние пару десятков лет вообще наберется хотя бы месяц-два, когда я просто отдыхал хотя бы в одном из гребаной кучи своих клонов? Нет, когда все закончится, я совершено точно запрусь в лаборатории на удаленном, всеми забытом острове и несколько лет точно буду выбираться в большой мир только в экспедиции за новыми образцами или с исследовательскими целями. Нет, даже не так. Я запрусь в восьми лабораториях на восьми необитаемых островах, и меня никто никогда не найдет!
Когда только это счастливое время настанет?
Восполнить силы, чтобы вернуться в Роуран, удалось только к утру следующего дня после сражения с Дейдарой. Можно было, конечно, не мелочиться и сразу махнуть обратно в город, там все равно был Рюмьяку, и резервы свои можно было бы быстро восполнить. Но нужно было помочь Казекаге, по свежим следам попытаться понять, что это за Кьюкьёку появился или появилась, еще нужно было проверить состояние Соры и Пакуры, поработать ирьенином в Суне, организовать проживание присланной из Ото жреческой группы Ибури, которые весь день занимались медицинской и психологической помощью пострадавшим. К вечеру как раз подоспела еще одна группа жрецов уже из Роурана, из башни Юкихиме.
У меня до сих пор по большей части лечением занимались именно священнослужители, так как они были по сути нинсо, владели чакрой. Попытки обучить обычных людей ниндзюцу большого успеха не принесли. Для чакры необходимо два вида энергии, и от пользователя требуется слишком много прикладывать труда, чтобы заниматься физическими и умственно-духовными тренировками одновременно. Зато у духовенства с этим проблем не было. Так что социальное обеспечение строилось на основе религиозной организации, вокруг Рюджинкё, в общем-то.
В Сунагакуре храма Рюджина не имелось, только святилище небольшое, так что присланных жрецов нужно было разместить, обеспечить кровом, пропитанием и, что в пустыне немаловажно, питьем. Это тоже заняло время, хотя я мог бы лично такими вопросами не заниматься, но при моем участии они решались быстрее. И, кроме того, в Роуран я возвращаться желанием не горел. Мысли были заняты действиями Акацуки, прогнозами на будущее, текущими проблемами. А в Роуране к этим самым текущим проблемам добавилась та, от которой я так вовремя сбежал. Сальма и Кушина. Еще одна морока в бесконечной череде хлопот, которая на меня навалилась в последнее время.
— Папа!
Несмотря на приличное количество детей, нечасто я слышу, чтобы меня так звали. Сора излишне почтительна, для нее я «господин и отец», Сара и Итачи тоже обращаются с почтением и вежливостью. Папой меня звала только...
— От тебя не скрыться ни в каком обличии, да? — подхватив налетевшую на меня Тацуко всеми шестью руками, я поднял ее в воздух и закружил.
Желтые с вертикальным зрачком глаза — мои глаза — дочери засияли безмятежным детским счастьем. Тем самым, которое так завораживало Итачи, лишенного подобного детства, но с остервенением готового защищать его в глазах своего брата и единокровной сестры.
— Ну, и что ты хотела мне сказать? — ощутив, как сгорает Тацуко от нетерпения, чтобы поделиться со мной какой-то новостью, я опустил девочку на пол и внимательно посмотрел на нее.
— Я не хочу быть шиноби! — гордо заявила мне дочь. — Я остаюсь здесь!
— О как, — озадаченно ответил я. — Принцессой себя почувствовала, что ли?
— Неа! — снисходительно ответила Тацуко. — Дзё-сама сводила нас в университет! Я буду учиться там! Я буду мудрецом! Почти как мама, но лучше.
Дзё-сама — это королева, ее величество. Значит, Сальма провела своих гостей по близлежащим ко дворцовой башне достопримечательностям. Все-таки нашла на это время и нервы, даже несмотря на то, что случилось в Суне. Да уж, денек у нее вчера тоже выдался не самым спокойным.
— Здорово, — согласился я с восторженной девчонкой. — А Дайгакурё в Отомуре тебя не устроит? Там все-таки к дому поближе.
— А Сара-онее-сан сказала, что там неинтересно, — поделилась со мной выведанными сведениями Тацуко. — Там не так много учат, как растения и бабочки внутри устроены, вот. А я и так много знаю!
— Н-да, есть такое, — вынужден был я согласиться.
И в самом деле, так уж вышло, в Отомуре мне в первую очередь требовались чиновники и инженеры, так что в Дайгакурё неплохо поднаторели в технических и управленческих дисциплинах. А Роуран необходимо было обеспечить специалистами, которые смогли бы поддерживать процесс озеленения пустыни, тут на биологию упор больше был. Разница на самом деле не значительна, просто такой стереотип сложился у некоторых людей. И Тацуко ему поддалась.
— Значит, тебе здесь понравилось? — поинтересовался у Тацуко, ведя ее за руку по мосту, ведущему во дворец.
— Здесь красиво! — заверила меня дочь. — Здесь я могу называть тебя папой, а Саске — братом. И Сару — сестрой. А Сара крутая... И дзё-сама тоже! Только у них что-то случилось, мы с ними совсем немного поболтали. А потом в твой местный храм ушли, нас там поселили. Я думала, во дворце жить буду. Но дзё-сама, похоже, не как Микото-ока-сан. Она крутая... Микото тоже, но они по-разному...
Поток мыслей Тацуко лился рекой. У нее тоже день выдался по-своему насыщенным. Ей было о чем рассказать, пока мы шли по мостику ко дворцовой башне, к той ее части, где был переделанный под нужды Сары борцовский зал. Из его окна меня Тацуко и увидела, тут же помчавшись навстречу, пока ее мама увлеченно знакомилась с моей первой дочерью.
— А завтра я пойду в университет, — сказала Тацуко, когда мы вошли во дворец, и тут же довольно заявила: — О, мам, ты опять проиграла.
— У нас равный счет, — тяжело выдохнув, сказала ей в ответ Кушина, раздосадованно заметив: — Если бы я могла использовать нормальные техники, то все было бы быстрее и проще.
— Быстрее — возможно. Но не проще, — гордо заявила стоящая возле переводящей дыхание после очередного спарринга Сары девушка в белом кимоно и со змеиными глазами, Кавакихиме. — Мы Хакуджа Сеннина били в детстве.
— Вы? — скептически спросил я у змеи, по чьей вине моя дочь и попала в передрягу, едва не став добычей прошлого Хакуджа Сеннина.
— Ну, мы тогда выжили, — уклончиво пробормотала Кавакихиме, быстро спрятавшись за спину Сары.
— О, явился, — уперев руки в бока, гневно сказала Кушина, найдя во мне достойную мишень, на которую можно было выплеснуть накопившееся за несколько проигрышей Саре недовольство. — Ты нормальный, вообще, нет? Куда пропал? Сутки прошли, знаешь ли! Хоть бы сказал что, весточку послал.
— В Суне проблемы были, — ответил я, одновременно рассеянно обняв соскочившую с коленей Саске и подбежавшую ко мне рыжую девчонку.
Она обменялась ревнивыми взглядами с Тацуко. Дочь Кушины обычно в таких случаях, подобно своей матери, склонна сморозить какую-нибудь глупость, от которой потом приходится краснеть, вспоминая день перед сном. Но сейчас промолчала, все-таки она считала, что будет неправильно устраивать разборки со своей племянницей. Пусть та всего на четыре года младше.
Серафуму — под таким именем была известна дочь Сары и Шукаку, моя и Сальмы внучка. В отличие от матери и Узумаки, волосы у нее были огненно-рыжими, как у Курамы в человеческом облике, а глаза зелеными — так уж своеобразно сплелись в ней гены созданного мною тела для Шукаку и Сары. Истинное ее имя — Серафима, и ее я знал куда лучше детей Соры. Которых уже при жизни и не узнаю. Почувствовав, как скребут на душе кошки, я с немного вымученной улыбкой крепче обнял внучку и подтолкнул ее к своей матери, а Тацуко — к своей. Сейчас у меня нет времени на детские разборки.
