Властелин Колец - Толкин Джон (книги онлайн TXT) 📗
– И тогда же сделал запись на свитке, – сказал Гэндальв. – Только в Гондоре, похоже, об этом не помнят. В свитке говорится о Кольце. Вот что написал Исилдур:
«Отныне Великое Кольцо будет наследным достоянием Северных королей, но запись о нем пусть сберегается в Гондоре, где тоже живут наследники Элендила, дабы сохранилась память о великих событиях, когда время сотрет многое».
Далее Исилдур описывает Кольцо:
«Когда я взял его, оно было горячим, как уголь, и ожгло мне руку, и я думал, что боль от ожога не пройдет никогда. Сейчас, когда я пишу, оно остыло и уменьшилось на вид, но не потеряло ни красоты, ни формы. И были на нем знаки яркие, начертанные алым пламенем, и потускнели они, стали еле видны. Эти знаки – руны эльфов Эрегиона, ибо в Мордоре нет письма для столь тонкой работы, но язык неизвестен мне, полагаю, что это черная речь, ибо неблагозвучно и безобразно сие при чтении. Какое зло вещает надпись, я не знаю, но срисовываю ее здесь, пока не исчезла она совсем. Вероятно, Кольцу не хватает жара руки Саурона, которая была черна и при сем жгла, как огонь. И ею Гил-Гэлад был убит. Быть может, если накалить это золото в огне, вновь проступят письмена, но я не рискну причинить вред этой вещи, единственной прекрасной из всех творений Саурона. Она дорога мне, хотя слишком дорого я заплатил за нее».
Прочитав эти слова, я больше ничего не искал. Ибо надпись, как догадался Исилдур, была действительно на языке Мордора и слуг Черной Башни. И содержание ее известно. Когда Саурон выковал Единое и впервые надел его, эльф Келебримбор, создатель Трех, издали видел его и слышал, как он произносил магические слова, так что тайные помыслы стали явными.
Я тут же покинул Дэнетора, но не успел вернуться на север, как получил известие из Лориэна от заходившего туда Арагорна. Оказывается, он изловил существо, назвавшееся Голлумом. Так что я поспешил на встречу с Арагорном, чтобы все услышать самому. В каких гибельных местах он был совершенно один и с какими опасностями встречался, страшно было подумать.
– Нечего о них рассказывать, – сказал Арагорн. – Тот, кто бродит в одиночку у Черных Врат или попадает в долину Моргул с мертвящими дурман-цветами, неизбежно встречает опасности. Сначала, не найдя Голлума, я тоже отчаялся и решил возвращаться домой, но вдруг мне повезло, и я увидел то, что искал: следы босых ног на глине возле грязной лужи. Они были свежие и вели не в Мордор, а из Мордора. Тот, кто их оставил, спешил. Я пошел за ним по краю Мертвых Топей и настиг его. Он торчал у гнилого болотца, вглядываясь в воду, хотя был уже темный вечер. Тут я схватил этого Голлума. Он весь был в зеленой тине. Боюсь, что он меня крепко невзлюбил, потому что стал кусаться, а я в ответ не нежничал, и след его зубов оказался единственным, чего мне удалось от него добиться. Самой трудной частью моего путешествия была дорога домой. Я следил за ним день и ночь, гнал перед собой на веревке, с кляпом во рту, и укрощал лишь тем, что временами не давал ни есть, ни пить. Так я его доставил наконец в Темнолесье и отдал под стражу эльфам, об этом мы с ними заранее договорились. Я был рад от него избавиться, ибо он еще жутко вонял. Надеюсь, больше я его не увижу. Один Гэндальв выдерживал долгие беседы с ним.
– Долгие и утомительные, – подтвердил Гэндальв. – Зато с пользой. Во-первых, рассказ Голлума о том, как он потерял Кольцо, совпал с тем, что Бильбо нам сегодня впервые выложил открыто. Хотя для меня было важно не это, об этом я уже догадывался; важно то, что Кольцо Голлума было выловлено из Великой реки у долины Ирисов. И еще я узнал, что он владел им очень долго. Он смертен и должен был давно умереть, но прожил во много раз дольше, чем отпускается таким маленьким существам. Кольцо продлило ему жизнь; но такой властью обладают лишь Великие Кольца. Если тебе мало этого доказательства, Гальдор, есть еще одна возможность проверить.
Вы все видели круглое и гладкое колечко, но знаки, которые срисовал Исилдур, еще можно прочитать, если подержать его в огне, – хотя не у всех хватит на это воли. Я проделал так, и вот что я прочитал:
Голос мага изменился. Он вдруг стал зловещим, мощным, грубым, как неотесанный камень, – и потемнело в зале, будто подернулось тенью яркое солнце… Все вздрогнули, эльфы заткнули уши.
– Никогда и никто не осмеливался произносить слова на этом языке в Имладрисе, Гэндальв Серый! – проговорил Элронд, когда тень прошла и все перевели дыхание.
– И надеюсь, никто больше не осмелится, – ответил Гэндальв. – Однако, прощения я у тебя не прошу, досточтимый Элронд, ибо если вы все не хотите, чтобы этот язык проник вскоре во все уголки западного мира, – пока не поздно, отбросьте сомнения и поверьте, что Кольцо полуростиков – именно то, которое Мудрые назвали Сокровищем тайной мощи Врага. В нем заложена большая часть его древней силы. В Черные Годы эльфы-кузнецы Эрегиона впервые услышали страшные слова и поняли, что их предали:
Знайте, друзья, что от Голлума я узнал и многое другое. Он не хотел говорить, бормотал отрывочно и невнятно, но он, без сомнения, побывал в Мордоре, и там из него вытянули все, что он знал. Так что теперь Врагу известно, что Единое найдено, что оно долго находилось в Хоббитшире. Его слуги проследили путь Кольца почти до наших дверей, и он очень скоро узнает, – если уже не узнал, – что оно здесь у нас.
Наступила тишина, потом молчание прервал Боромир.
– Ты говоришь, этот Голлум – мелочь? Маленький, но несет большую подлость? Что с ним стало? Какой приговор вы ему вынесли?
– Он всего лишь задержан и сидит под стражей, – ответил Арагорн. – Он и так много вытерпел. Его, без сомнения, сильно пытали, его сердце почернело от страха перед Сауроном. Но я доволен, что он сейчас под надежной охраной у эльфов Темнолесья. Его зловредность велика и придает ему силы, которые трудно даже представить, ведь на вид он худ и жалок. Если его отпустить, он много зла натворит. Я уверен, что из Мордора его выпустили не иначе как с лиходейским поручением.
– Увы! Увы! – вскричал Леголас, и красивое лицо эльфа исказилось от отчаяния. – Я должен немедленно все сказать. Я нес сюда плохие вести, но лишь сейчас понял, какими бедами для нас чревато случившееся. Смеагол, называемый Голлумом, бежал!
– Бежал?! – воскликнул Арагорн. – Очень плохая новость. Боюсь, что все мы об этом горько пожалеем. Как же эльфы Трандуила его упустили?
– Не по недостатку бдительности, а пожалуй, от избытка добросердечия, – сказал Леголас – И мы подозреваем, что пленник получил помощь извне, а значит, о наших действиях Врагу известно больше, чем нам хотелось бы. По просьбе Гэндальва мы днем и ночью стерегли эту тварь, хотя нам было очень противно; но сам Гэндальв говорил, что можно все же надеяться на его исправление, и нам было жаль все время держать его в пещерных подвалах, где им снова овладевали собственные черные мысли.
– Со мной вы так не нежничали, – сказал Глоин, и глаза его сверкнули. Он вспомнил, как сам сидел в плену у короля эльфов в этих самых глубоких подвалах.
– Ну, ну, не перебивай! – вмешался Гэндальв. – То был результат досадного непонимания, добрый Глоин, и все давно улажено. Если эльфы и гномы начнут здесь вспоминать все свои ссоры и обиды, придется отменить Совет.
Глоин встал и поклонился, а Леголас продолжал:
– В хорошую погоду мы выводили Голлума через лес на поляну, где стояло высокое дерево отдельно от других, он любил на него залезать. Мы разрешали ему взбираться на самые верхние ветки, чтобы почувствовать свежий ветер, а сами ставили стражу внизу у ствола… В тот день он отказался слезать, когда его позвали, а стражники не захотели лезть за ним, – он научился приклеиваться к веткам, вцепившись в них руками и ногами, так что не отдерешь, и они решили остаться под деревом до ночи.
