Право на поединок - Семенова Мария Васильевна (книга бесплатный формат txt) 📗
– Есть, – ответил УЛОЙХО.
– Я принес тебе девятнадцать дивных топазов, пригодных на ожерелье или диадему для твоей несравненной супруги, – торжественно изрек торговец. – Я отдам по одному из них за каждое из зерцал, хранимых тобой во имя уважения к сделавшим их мастерам... Надеюсь, тебя устраивает такая цена?
Когда сделка была должным образом завершена и маленький кувшин саккаремского вина, поданного по такому случаю, опустел, мастер УЛОЙХО попросил Волкодава проводить гостей до ворот. Обязанности венна состояли в том, чтобы находиться при госпоже в присутствии чужих людей; просьба ювелира им не противоречила и была Волкодаву совсем не в тягость. Он прошел с торговцем и его слугой через весь дом, радуясь, что выбрался наконец из « шкатулки».
– Мой добрый друг УЛОЙХО никогда раньше не держал охраны, – неожиданно сказал ему продавец самоцветов. – Да и зачем она ему, если подумать? Не хотел бы я оказаться на месте вора, которому вздумается ограбить его!..
В хозяйские дела Волкодав предпочитал не лезть и потому промолчал, но отвязаться от сегвана оказалось непросто. Уроженец Островов был словоохотлив, как все купцы. К тому же доброе вино приятно грело его изнутри, и он только что заключил сделку, которую почитал необыкновенно выгодной.
– Зачем УЛОЙХО нанял тебя? – снова обратился он к венну. – Неужели Кей-Сонмор от него отступился?..
Волкодав подумал о том, что проводы гостей были все-таки работой для слуг, а не для телохранителя. Мог бы и отказаться. Небось не помер бы, проведя еще некоторое время под сводами рукотворной пещеры. Однако данного не воротишь, и, поскольку отмолчаться не удавалось (последнее дело – обижать вошедшего в дом), он сказал:
– Супруга мастера приехала из далекой страны и еще не освоилась. Господин нанял меня, чтобы ей было спокойней.
Торговец окинул рослого крепкого венна оценивающим взглядом, глаза его задорно блеснули. Возможно, он подумал о том, что горбатый калека сотворил изрядную глупость, приставив к красавице-жене мужчину не чета себе самому. Но многоопытный сегван был все-таки скорее трезв, нежели пьян, и счел за благо оставить свои соображения при себе.
Его слуге вина не досталось совсем, но не досталось и хозяйского здравомыслия.
– Так ты, стало быть, все время при ней?.. – жадно поинтересовался он, подходя к калитке по садовой дорожке. – И ночью и днем?..
Мысленно Волкодав проклял свой слишком длинный язык, но вслух ничего не ответил. Купец с явным неудовольствием оглянулся на своего человека. Молодого парня жгло неутоленное любопытство. Он достаточно потерся в богатых домах и успел уяснить, что слуга со слугой договорится всегда. И мало кто упустит случай посплетничать о господах. Он еле дождался, чтобы хозяин шагнул на улицу. Переложил из руки в руку мешочек с купленными зерцалами и, повернувшись к венну, спросил напрямую:
– Ну ты как, спал уже с ней?.. И что она в... ...Люди полагают: пощечина, даже нанесенная во всю силу и от души, уязвляет скорее гордость, нежели тело. Вот тут они ошибаются. Позже Волкодав не находил себе оправданий, – достойному ученику Матери Кендарат следовало бы вести себя по– другому. К примеру, срезать паскудника безошибочным словом. Таким, чтобы сразу пропало желание впредь распускать поганый язык. Он даже, хотя и с трудом, придумал подходящий ответ. Придумал – и понял, что лучше всего было просто промолчать, оставив пакостные речи висеть в воздухе. Над головой у произнесшего их. Но все это потом. А в тот миг Волкодав сделал худшее, что можно было сделать. Крутанулся навстречу и влепил молодому сегвану хорошую веннскую оплеуху. Иначе именуемую «опрокинутой лодкой», за форму ладони с пальцами, слегка согнутыми и сжатыми вместе.
Слуга торговца был никак не хлипче самого Волкодава, но «опрокинутая лодка» сшибает с ног даже тех, кого не вдруг проймешь кулаком. Человеку попросту кажется, что ему вдребезги разнесли голову. Или по крайней мере вколотили в нее гвоздь. Жестокая боль вонзается в самые недра мозга, лишая способности нацелить взгляд, отнимая чувство верха и низа. Лицо сегвана некрасиво обмякло, точно у пьяного или спящего, глаза поплыли в разные стороны, он начал валиться.
Волкодав увидел, как раскрылась его ладонь, как вылетел из нее кожаный мешочек с драгоценной покупкой и стал, переворачиваясь в воздухе, падать на пыльный плоский камень, отграничивавший садовую дорожку от уличной мостовой...
Глядя на падающий мешочек, Волкодав запоздало одумался и остыл Нажив полную бороду седины, он попрежнему то и дело срывался, как неразумный юнец. Он увидел собственную ладонь, успевшую нырнуть между мешочком и камнем. Крупные, тяжелые стекла глухо стукнули друг о друга сквозь ткань, которой их заботливо обернули как раз для такого случая. С камнем ни одно из них не соприкоснулось, и у венна чуть-чуть отлегло от сердца. Содеянное все же не оказалось непоправимым.
Волкодав поднялся и отдал мешочек обернувшемуся купцу Молодой слуга шарил руками по земле, безуспешно пытаясь подняться хотя бы на четвереньки. Он плакал, подетски жалобно всхлипывая. Ничего, скоро пройдет. Венн хмуро смотрел на его хозяина, ожидая вполне заслуженной брани. Известно же, чем обычно кончается ссора двух слуг. Либо раздором хозяев, либо тем, что оба господина совместно наказывают виноватого. Торговец почему-то молчал, не торопясь заступаться за соплеменника или бежать жаловаться мастеру УЛОЙХО. Он смотрел, как, цепляясь за каменный привратный столбик, встает на шаткие ноги его человек. Когда молодой сегван наконец поднялся и начал размазывать ладонью по лицу слезы и пыль, продавец камней обратился к Волкодаву.
– Спасибо тебе за то, что проучил неразумного, – сказал он спокойно, и венн только тут сообразил, что купец, оказывается, все слышал. Хозяин тем временем повернулся к слуге... и огрел его по другой щеке: – А это от меня. Чтобы впредь поменьше болтал.
На счастье невезучего парня, «опрокинутой лодкой» его господин не владел. Так что от второй оплеухи белобрысая голова лишь слегка мотнулась. Кивнув Волкодаву, сегванский купец повернулся и с большим достоинством зашагал по улице прочь. Слуга поплелся за ним, всхлипывая и утираясь. Некоторое время венн провожал глазами его униженно согнутую спину. На душе было удивительно мерзко.
